Роланд взял себя в руки.

– В общем, не важно. Я очень надеюсь… То есть, если я могу быть чем-нибудь полезен…

– Нет-нет. – Она потупилась. – Мы прекрасно справляемся.

– Хотите войти?

– Нет, я… я кое-кого жду.

Лорд всмотрелся в темноту у нее за спиной.

– Разве нельзя подождать внутри? Здесь ужасно сыро.

– Она появится с минуты на минуту.

Голос был спокойным и решительным, в точности каким помнил его Роланд. Вообще это страшно раздражает: если уж он взял за труд увидеть леди Сомертон во сне, неужели она не может совершить что-нибудь более драматическое? Более фантастическое? К примеру, сорвать с себя платье, прыгнуть к нему в объятия и заняться с ним любовью, прижавшись к стене гостиницы, а дождь пусть струится по ее телу.

О да. Вот это будет подходящим сном.

– Ну что ж. – Он слегка поклонился. – Полагаю, вскоре мы снова увидимся.

– Да, вероятно. – Таким тоном, словно собирается на прием к дантисту. Она повернулась к Роланду спиной, взяв мальчика за другую руку.

Со двора гостиницы послышался пронзительный голос:

– Лилибет, ты в жизни не догадаешься, что я только что увидела в конюшне!

Малыш Филипп крикнул в ответ:

– Кузина Абигайль, иди посмотри, тут такой странный дяденька!

Сон принимал весьма нежелательный оборот.

Роланд торопливо вошел в дверь и оказался в тепле общей комнаты, оставив леди Сомертон и ее сына на крыльце.

– Ради всего святого, Пенхэллоу. Мы ждем тебя целую вечность, – протянул герцог Уоллингфорд, поставив свою кружку, но увидел лицо лорда и изумленно воскликнул: – Что с тобой? Встретил привидение?

– Похоже на то, – отозвался Роланд, бросил шляпу на стол и скинул пальто, обдав все вокруг брызгами. – В жизни не догадаешься, с каким призраком я только что столкнулся снаружи. Здесь, в чертовом Богом забытом гостиничном дворе! Это что, вино?

– Местные помои, – ответил герцог, наполняя из кувшина пустую кружку. – Как правило, я не строю никаких догадок, но в данном случае подозреваю, что твое привидение имеет какое-то отношение к вдовствующей маркизе Морли. Правильно?

Роланд плюхнулся на стул напротив, чувствуя, как благодарны его кости, вновь обретя твердую опору.

– Видел ее, что ли?

– Слышал. Мы постарались остаться незамеченными. – Уоллингфорд толкнул кружку к брату. – Выпей, старина. Милостью Божьей скоро принесут еду.

Финеас Бёрк наклонился к Уоллингфорду.

– Леди Морли ругается с хозяином вот уже четверть часа, – сказал он. – Просто адский шум. Они как раз поднялись наверх, чтобы посмотреть комнату.

– Помяните мое слово, – заметил Уоллингфорд, – нас вышвырнут из наших комнат, и мы будем вынуждены спать в общем зале.

– Наверняка нет, – возразил Роланд, сделав большой глоток вина. – Ты же чертов герцог, Уоллингфорд. Какой смысл быть герцогом, если не можешь сохранить за собой даже комнату в гостинице?

– Помяни мое слово, – мрачно повторил Уоллингфорд.

Бёрк постучал указательным пальцем по обшарпанной деревянной столешнице.

– Во-первых, они женщины, – сказал он, – а во-вторых, это леди Морли. Берет штурмом все, что угодно, старая дракониха.

– Не такая уж и старая, – снисходительно отозвался Роланд. – Мне кажется, ей еще и тридцати нет. О, это наш обед?

В их сторону, чуть пошатываясь, шла девушка в домотканой юбке и несла огромный оловянный поднос, полный цыплят и толстых кусков деревенского хлеба. «Хорошенькая», – лениво отметил Роланд, кинув на нее оценивающий взгляд. Она поймала этот взгляд и неуклюже, с грохотом поставила поднос на стол в ту самую секунду, как с лестницы донеслись слова Александры Морли на ломаном итальянском, перекрыв гул голосов остальных путников:

– Это совершенно неприемлемо, not possible, вы меня слышите? Мы англичанки, anglese. Мы не можем… О! Ваша светлость!

– Помяните мое слово, – пробормотал Уоллингфорд, бросил салфетку и поднялся на ноги. – Леди Морли, – сказал он. – Добрый вечер. Надеюсь, у вас все в порядке.

Ее милость стояла на лестнице, высокая и надменная, с каштановыми волосами, собранными в неестественно аккуратный пучок на затылке. Несколько лет назад, до брака с маркизом Морли, она была миловидной девушкой, а сейчас превратилась в очень привлекательную женщину – высокие скулы и блестящие карие глаза. Со своим властным лицом и дерзкими чертами она была не во вкусе Роланда, но он вполне мог оценить ее, как оценивают классические статуи в садах, не испытывая при этом желания заключить их в объятия.

– Дорогой Уоллингфорд, – заговорила она, продолжив спускаться по лестнице, и с повелительного ее голос безо всяких усилий сменился на льстивый. – Вы как раз тот человек, которого я надеялась встретить здесь. Кажется, мне не удается заставить этих итальянцев понять, что английские леди, даже самого либерального толка, просто не могут ночевать в одном помещении с посторонними людьми. Посторонними мужчинами. Иностранцами. Вы согласны, ваша светлость?

Она остановилась прямо перед ним.

– А что, наверху не осталось свободных комнат, мадам?

Она красиво пожала обтянутым черной тканью плечом, искусно описав в воздухе небольшую дугу.

– Маленькая комнатка, очень маленькая. В ней едва ли хватит места для мальчика леди Сомертон, не говоря уже о нас троих. – Ее взгляд переместился на Роланда, она заметно вздрогнула и отшатнулась. – Лорд Роланд! – воскликнула леди Морли. – Я представления не имела! Вы уже… моя кузина… леди Сомертон… Боже правый!

Роланд учтиво поклонился. А почему нет? Это показалось ему самым правильным.

– Я имел великую честь встретить ее милость снаружи, на… крыльце, несколько минут назад. И, конечно, ее очаровательного сына.

Из аккуратного горла леди Морли вырвался задушенный звук, словно она пыталась подавить смех.

– Очаровательного! Да, безусловно. – Она открыла рот, но снова закрыла и откашлялась.

Глядя на нее, Роланд почувствовал, что его собственное потрясение постепенно исчезает, оцепенение сменяется осознанием. Невозможно отрицать реальность Александры, леди Морли. А если леди Морли настоящая, то…

Нервы угрожающе натянулись.

Это все взаправду, а не во сне. Лилибет здесь.

«Вы мне это прекратите», – твердо приказал он нервам, но стало еще хуже. Все стало еще реальнее, и присутствие Лилибет – физическое присутствие ее живого тела в каких-то десяти ярдах от него – сделалось настоящим. Возникло тревожащее предчувствие, что сейчас он совершит что-нибудь опрометчивое.

Леди Морли заломила руки и моляще взглянула на герцога.

– Послушайте, Уоллингфорд, я в самом деле вынуждена отдаться на вашу милость. Наверняка вы понимаете, насколько у нас затруднительное положение. Ваши комнаты намного больше, настоящий дворец, да еще и целых две! Вы же не можете сознательно… – Голос ее зазвучал еще пронзительнее. Она повернулась к Роланду. – Мой дорогой Пенхэллоу. Только подумайте о бедняжке Лилибет, спящей в… в кресле, вполне вероятно… среди всех этих незнакомцев.