думай, что силушкой есть я вышедший,

Без меча на поясе, только с посохом.

А со мной то во путничках знать всё бывалые,

Звать сей рыцаря, да богатыря, храбрый Галахэд.

С ним мы путь держим во царствие Логрия.

Похвалитися да своими походами.

Говорит знать тогда Алёша Попович наш,

Что ж вы ходите всё вокруг да около?

Неужель ли столь могуч буде этот спутничек

Ваш то есть храбрый богатырь и рыцарь Галахэд?

Уже тут ты Алёшенька да спокоен будь,

Наши все знать молодца храбры, что ратные,

Сей же Галахэд брат Артуровый, наипаче всех силой и славитися.

Тут ж обрадовался сын попьевый млад наш Лёшенька,

Потрепал добра конюшку своего всё то за ухи

Да и молвил затем с хитрым прищуром,

Знать на выселках ль всё пужаються силушкой да померитися,

Коль запуталися вы да во волосы знать всё седы что старевы?

Право ж буде храбры нонче рыцари Галахэды-богАтыри!

В ратных то знать хороши оне поединочках!

Рассерчал тут уж как храбрый богатырь аглицкий Галахэд,

Закипела в нём кровушка одурманюче,

Размахнулся он своею булавою, пудовою палицей,

А Алёша сверху дубом его лишь целиком и придавити.

Да с конём вместе Галахэд тут и скрылся весь.

Лишь коренья Алёша, не забывши, землёю присыпал сам.

Тут опомнился дедушка, что кличат все Мерлином.

Похватился за свои седы власы, да длинны бороды.

Что ж наделал ты Алёша сын Попьевый?

Что же ты такой да за ядрёный да кОрешек?

Так кого ж мне теперь вести то буде в замок Артуровый?

Как вершить мне теперече Аглицкое то придание?

Одолеть сей богАтырь да Артура сподобен был.

Ты же дубом с конём его целиком землёй закидал!

Молвит на то Лёша наш Попьевич,

Молвит да по плечику дедушку легонько похлапывает,

Нам ль кручиниться в самом то деле дедушка?

Укажи мне лишь, да какою дойти то дорогою?

А уж я подсоблю, что по силушке.

Да створю согласно преданию сторию.

Напужался было Мерлин то дедушка, вразумев,

Как то всё может вывернутися.

Край то Аглицкий чай может быти да под чужими поводьями,

Под чужими поводьями, да руководствами иностранными.

Делать нечего, принялся сказывать,

Чай мысля да какая и то подвернётися стало быть.

Долго ль коротко то Алёша всё шествовал,

Наконец, забрёл он во крепление, что знать носит званье то Комелотское.

Стены все те блестят, серебром всё да золотом намалёваны.

Увидал он там знатных людей да богАтырей,

Статны, с виду строги, стало быть первотронные.

Посреди залы сей стоит столик дубовенькой,

Круг него будь то стульев немерено.

Да знать все аккурат сто пясят то есть.

Да стоит посреди всех и молодец красного бархата.

На главу то он всех выше становитися.

Да и меч чуднОй держит на привязи,

Что в народе был назван Экскалибуром.

Что же здравствуй и ты добрый Галахэд!

Кличет он таки нашего Лёшеньку.

Слышал много о тебе нехорошего, окромя стало быть и предания.

Раз уж здесь ты, не сочти за невежестью,

Посиди с нами за дубовым за столиком.

Ну а что ж, знать пришёл наш Алешенька,

Пришёл да и сел за дубовый за столик он.

Да опёрся о него лишь лёгонько своими ручками.

Да налёг крутанув стол слегка всеми своими вЕсами.

Тут столешница враз как была да и накренилась.

Так накренилась, да рукоять меча чудного краем и сцЕпила.

Краем сцепила рукоять да и вогнала её да во буйну то голову.

Да во голову буйну да всё то Артурову.

Покатилась тут краешком да по дубовой столешнице,

Покатилась и корона егона стоцветная,

Всё стоцветная да с чистого золоту.

Так и помер богатырь аглицкий, что Артурович,

Помер стало быть, да всё по преданию.

Тут опомнились все Артура богАтыри, спохватилися,

Да пошла тогда знать сеча жестока, да лютая.

Навалились Аглицкие на малого нашего Лёшеньку,

Сами тают числом, да тоже навешивают.

Сам не свой уж Алёша весь ожестОчился.

Сбросил он шелом, меч его уж затУпился.

Знать не скоро ж ему в Киев-град возвращатися.

Стал уж он прощатися со всеми то близкознакомыми,

да со своими то рОдными.

Тут и мысль пришла ему словно стуком по темени,

То были речи стАршего Ильи Муромца,

Чтоб не рёк, не молвил пуще дозволенного.

Усмехнулся тогда Алёша да знатной шуточке.

Да поднялся со сломленных было прежде коленочек.

Взял он в руки трон бывший Артурова, с дуба то срубленный.

Да как пшёл им по людям то хаживатися.

Так знать все и решились то богАтыря Аглицкие,

Все решились, да вместе с царём да Артуром ведь.

Совершилось ведать Мерлиново старо преданьеце.

Думать надо на том можно мне стало быть возвращатися,

Всё одно, здесь уж дров видно вдоволь наколото.

Молвил сие наш Алёша Попович сей,

Да с угла тут старик с сединой и показываетися.

Стукнул раз Мерлин Лешёньку по темени посохом,

У Алёши волос тут и надломилися.

Кулачки то у Алёши знать то лишь дёрнулись,

Да в глазах то уж мельком да темень мигнулася.

А седый старик всё знать шепчет да приговаривает,

Уж отныне ты молодец да никуда ты отседа не денешься.

Буде здесь ты теперече, как на привязи.

Будешь охранять ты одинокий остров то Аглицкий.

Сказал сие да стукнул и об землю он тросточкой.

Да об ставни лишь голубь и ударился.

Долго ль коротко ль да тратитися времечко.

Так и свидились уж те то два богАтыря близ камушка,

стало быть поворотного.

Так и ждут Добрыня с Ильёй месяц, два,

Так и год уж минул, не торопятся.

А Алёша Попович всё никак не спешит, не воротитися.

Призадумались знать те то два богАтыря,

Помолчали, да сидели близ пламени.

Наконец, на начале года то третьего,

Прямиком в перемогу сами и засобиралися.

Пшли то вЕдать да стров сами одинокий что Аглицкий,

Как всё тетеря по лесу то носятся,

как то пчёлки с пыльцою да в улей слетаютися,

Как то всё бредут да строят муравьи гнёзда то муравьиные,

Так по лесу путь держат два русских богАтыря,

Тут послышались звуки им сторонние,

Притаилось всё зверьё, сейчас не шолохнется,

Засвистела тогда стрелочка калёна пущена,

Да об грудь Добрыни и сломалася.

Побежали тут сквозь чащу да на них дремучую,

Побежали, да всё пужаютися выбежать,

Побежали то стало быть войска Аглицкие,

Да слишком бойкие всё, знать не битые,

Молвит тогда Илья Добрыне таковы слова,

Ты Добрыня-брат мой храбрый молодец,

Ты скачи вперёд, да опосля вспять и поворачивай,

Ты так сделай, а на обратном