воде, пеленала и укладывала в колыбель. Врач Елизаветинской эпохи рекомендовал купать новорожденного в воде и молоке в соотношении 10:1 с добавлением масла мальвы или сладкого сливочного масла.

Только что родившей женщине полагалось отдыхать и поправляться. Уже известная нам акушерка Джейн Шарп советовала три дня оставаться в темной комнате, поскольку глаза роженицы были слабы. Врачи соглашались, что нет ничего хуже для матерей, чем холодный воздух, который мог простудить матку. Священники тоже считали, что новоиспеченной маме требуется много времени для восстановления сил.

В первые часы после родов акушерка предлагала укрепляющие напитки, бульоны и настойки, чтобы ускорить выздоровление матери, а также повязки и мази для снятия воспаления.

Одно из важных замечаний – табуированность половых органов. По сути, после родов мать не могла пожаловаться на вагинальную боль, поскольку не знала ее характеристик. Это вызывало ассоциации с чрезмерной сексуальной активностью или беспорядочными половыми связями (что зачастую не соответствовало действительности). Вместе с тем даже само название половых органов табуировалось, поскольку возможные варианты либо были нецензурными, либо подразумевали очень абстрактное название вроде «интимного места».

Об окончании успешных родов сигнализировало полное завершение всех ритуалов: мать и младенец должны быть вымыты, одеты и уложены в постели для отдыха. Некоторые акушеры использовали для этого мыло и воду, многие одобряли традиционное использование спирта. После мытья ребенка проверяли на наличие травм. Конечности и голову массировали для выпрямления: это позволяло исправлять незначительные дефекты. Пуповину заворачивали в мягкую льняную ткань и складывали на животе ребенка, после чего младенца пеленали.

О матери тоже нужно было позаботиться. Самым важным было извлечение плаценты, после чего на половые губы матери накладывали теплый компресс. Считалось, что это снимает болевые ощущения и уменьшает вероятность развития инфекций. Также одним из советов было лежание на боку с подушкой между ног, чтобы прийти в себя. Если женщина была слишком слаба, то ее могли перенести на простыне в кровать. На протяжении всего XVIII века нормальной практикой было перевязывание живота: считалось, что это необходимо для поддержки травмированной матки и предотвращения увеличения желудка после родов. Это делали с помощью полосок ткани, называемых валиками.

Важным элементом взаимного общения женщин друг с другом на протяжении многих веков было посещение друг друга после родов. И это несмотря на то, что в XVIII веке много говорилось о необходимости отдыха и уединения для обеспечения здоровья матери и ребенка (оптимальным периодом называли 10–15 дней; кто-то советовал в это время закрывать уши ватой, чтобы не отвлекаться на посторонние шумы). Получается, что визиты были неотъемлемой частью жизни новоиспеченной мамы.

Роженицы освобождались от эпистолярных условностей и в последние недели беременности могли прекратить переписку, возвращаясь к ней в среднем через две недели после родов. Для женщин, принадлежавших к высшим слоям населения, возобновление переписки означало их способность вернуться к своим публичным обязанностям.

Период лежания после родов давал женщине главное: возможность отдохнуть и восстановиться после тяжелых для организма испытаний. Отдых подразумевается не только физический, но и эмоциональный (в случае потери ребенка – возможность иметь время для скорби). Если молодая мать быстро приходила в себя после родов, то она могла вернуться к домашнему хозяйству. Так и поступила уже знакомая нам Фрэнсис Ингрэм.

Хотя секс в браке и считался приемлемым, несмотря на множество ограничений, таких как разрешенные дни, благочестивые мысли и прочее, деторождение было процессом с оттенком греха, так как начиналось всегда с похоти (вспомните хотя бы заблуждение, что женщина не может зачать без достижения оргазма). В результате рожавшим женщинам было запрещено посещать церковь, пока они не пройдут очищение. Воцерковление происходило через 40 дней после родов, и лишь тогда молодая мама снова могла посещать мессы. Это было целым ритуалом, который включал в себя встречу со священником на крыльце для окропления святой водой, подношение и собственно посещение мессы.

В Италии в XIV–XVI веках были распространены подносы для рожениц. После успешных родов роженице подносили специально изготовленный поднос, накрытый тканью и нагруженный едой (а иногда и небольшими подарками). Подносы после можно было повесить на стену как произведение искусства (и в напоминание об успешном деторождении). Лоренцо Медичи хранил поднос, подаренный его матери в честь его рождения, в личных покоях до самой смерти.

Акушерки

Роды в Средневековье было невозможно принять без помощи акушерки. При этом они выполняли не только свои прямые функции – от них ожидалась роль моральных арбитров, следящих за случаями незаконного деторождения и детоубийства. Их собственное поведение тоже подвергалось тщательной проверке. Французские и немецкие акушерки, как правило, имели профессиональную подготовку и официально нанимались городскими властями, в отличие от своих английских коллег, у которых было и меньшее жалование, и даже обвинения в колдовстве (так, в 1481 году английскую акушерку Агнесс Маршалл обвинили в использовании заклинаний). Конечно, медиков к процессу деторождения тоже привлекали, но это было уделом аристократок – и то не всегда. Бланка Анжуйская, жена Хайме II Справедливого, королева Арагона, все 10 раз рожала под наблюдением медиков (однако все равно скончалась вскоре после рождения последней дочери).

До XVIII века роды оставались исключительно женским делом, но в 1700-е годы в акушерстве произошла революция – в профессию пришли мужчины. В 1764 году даже британская королевская семья допустила мужчин к родам: Уильям Хантер был назначен акушером королевы Шарлотты.

Существовало четкое разделение обязанностей: акушерка оставалась с женщиной в случае, если роды проходили гладко, а мужчины-акушеры вызывались в основном в случае осложнений, требующих использования медицинских инструментов.

К сожалению, некоторые вмешательства подобного рода не сулили ничего хорошего. Уильям Хэй, уважаемый высококвалифицированный акушер, несколько раз был вынужден прибегать к расчленению младенца в родовых путях. Его заметки отражают всю жестокость этой процедуры. Шестого февраля 1760 года он принимал роды у жены Исаака Вуда. Ребенок был мертв, а его головка – прижата к краю таза. Он ввел два пальца во влагалище женщины и провел по ним длинными ножницами, которые вонзил в головку. После этого он использовал тупой крюк, помогая руками, чтобы проломить череп младенца. Подобного рода операции продолжались на протяжении всего XVIII века, хотя с появлением медицинских щипцов их применение существенно сократилось. Опасность такого метода заключалась в первую очередь в возможных внутренних повреждениях женщины, которые давали осложнения, в том числе и при последующих родах.

Очень часто в исторической литературе встречается демонизация акушерок, однако отождествление их работы с колдовством и похабщиной и характеристика их как некомпетентных и невежественных не соответствует действительности.

Но и попытки рассматривать их как жертв