— И здесь всегда было так?

Клауди покачал головой, зажигая газовую плитку.

— Так сурово не всегда было, но жутко было всегда. Понимаете, шесть кварталов Нигде посреди большого города! И Нигде — это и в самом деле Нигде! Слышал я кое-какие байки, что в колониальные времена здесь было убежище для контрабандистов, и с тех пор здесь неофициальная «нейтральная зона» для тех, кто по ту сторону закона.

В Гражданскую здесь болтались сторонники конфедератов и прочие крутые ребята. К концу прошлого века тут полно было иммигрантов и босяков. Я лично здесь оказался где-то в шестьдесят восьмом — перебрался, чтобы откосить от призыва. Холодную зиму я не выношу, так что насчет Канады даже и не задумывался.

Незнакомка удивленно приподняла бровь:

— Вы прячетесь здесь, в Городе Мертвых, уже тридцать лет?

Клауди пожал плечами, насыпая растворимый кофе в щербатые чашки.

— На самом деле уже не прячусь — не от призыва по крайней мере. Несколько лет назад я воспользовался амнистией и на этот счет уже не имею трудностей с законом. Но я привык тут жить, и к тому же вряд ли где-нибудь в стране — или в мире — можно найти такое дешевое жилье. Я же не плачу аренду — никто здесь не платит. Община сквоттеров.

— А откуда вода и электричество?

— Ходят слухи, что у мэрии с Городом Мертвых что-то вроде сделки. Может, для того, чтобы отсюда самое худшее не расползалось по окрестностям.

— Если вас послушать, то удивительно, что здесь больше народу не живет.

— Живет, и еще как. Вы просто их не видите! — Клауди сухо и коротко засмеялся. — Те, кто называет этот угол своим домом, знают, как полезно быть невидимыми. Но верно, здесь уже не столько народу, сколько было когда-то. Город Мертвых всегда брал свою цену за проживание — только такой высокой она никогда еще не была.

— Вы в смысле банд?

— Банды, шманды! Я про тех гадов, что за ними стоят.

— Про вампиров?

Клауди скривился:

— Это слово здесь слышится нечасто. Сами себя они называют «Свои». Да, они тоже были здесь с самого начала. Вот почему это место не переполнено бездомными! Здесь нечисто. Когда я сюда переехал, то сперва не верил рассказам. Но как-то ночью, в семидесятом это было, один из них взял моего друга. У меня на глазах. Я жутко перепугался, но Вьетнама я боялся еще больше, так что просто взял себе за правило после заката оставаться дома. К тому же тогда еще не было так плохо.

Поцарапанный чайник пронзительно засвистел, и Клауди быстро снял его с огня. Продолжая говорить, он стал разливать кипяток по чашкам.

— Очень долго здесь всем заправлял только один кровосос. Синьджон его зовут. А потом где-то лет пять назад заявился сюда этот новый вамп — называет себя Эшером. И тут же они схлестнулись, а этих психов-подростков используют как пушечное мясо!

Мальчики Синьджона — это «черные ложки». Они у него на переднем крае в торговле наркотиками. Ходят слухи, что вся торговля серьезным товаром на Восточном побережье в руках Синьджона. Ребята Эшера — это банда Пяти Углов. Они себя называют «звездниками». Занимаются в основном торговлей оружием. Эшер в этом деле большой человек. Все что угодно — от дамских пистолетиков до самонаводящихся ракет, если параши не врут. И я бы не стал ручаться, что термоядерные бомбы ему не под силу. Как только солнце садится, здесь последние признаки «нормальности» исчезают начисто, и высовываться наружу можно только на свой риск. Хотя и днем ненамного безопаснее, зато под солнцем хотя бы Своих на улицах нету.

Незнакомка кивнула на Райана, который бросил свой комикс и свернулся на куче старых одеял под умывальником.

— А что там с его матерью?

Клауди приложился к своей чашке и скривился.

— Ее зовут Никола. Была экзотической танцовщицей в клубе «Розовый пони» — это за несколько кварталов от Города Мертвых. Наверное, хорошо танцевала, потому что слух об этом дошел до Эшера. Как-то он явился в клуб посмотреть танец, и следующее, что она помнит, — как он решил сделать ее гвоздем своего шоу. Эшер же первым делом, когда перебрался в Город Мертвых, отобрал у «черных ложек» бар на той стороне улицы и сделал в нем дансинг «Данс макабр». Конечно, она понятия не имела, на что подписывается. Но, наверное, скоро узнала. На следующий день к ней заявились несколько «звездников», заставили быстро собраться и отвезли в крепость Эшера.

— А мальчик?

— Ему нужна была женщина, а не ее ребенок. Его просто бросили — без денег, без родственников, без друзей, что могли бы помочь. Надо отдать парню должное — он силен! Куда сильнее многих, кто вдвое старше. Когда он понял, что мама не вернется, то пошел ее искать — так я на него и наткнулся. Он пасся в мусорном ящике рядом с моим домом. И я знал, что, если я ничего не сделаю, он либо помрет с голоду, либо его убьют гориллы Эшера. Бедняга! Почти все время он наблюдает за домом, где держат его мать, стараясь ее увидеть. — Хиппи поежился, будто от холода, отгоняя какое-то неприятное воспоминание, и протянул гостье вторую чашку. — Прошу прощения! Совсем утратил всякие манеры. Вот ваш кофе. Хотите черный или с молоком?

Незнакомка улыбнулась, не показывая зубов, и жестом отказалась от протянутой чашки.

— Не беспокойтесь, я кофе не пью. — Она встала и склонилась рядом с раковиной, глядя на тонкие и бледные черты мальчика. Протянув руку, она погладила вихор у него на лбу. Мальчик что-то пробормотал во сне и крепче завернулся в одеяло. — Нежить детей не любит — разве что как добычу. Дети неприятно напоминают вампирам, что они застыли во времени, исключены из цепи Природы, недоступны переменам. Хотя на словах вампиры выражают отвращение к способу размножения людей, втайне они завидуют. Мальчику повезло, что Эшер не приказал убить его на месте.

— Ага, — вздохнул Клауди, выливая лишнюю чашку кофе в раковину. — Действительно повезло. — Он подозрительно посмотрел на гостью. — Что-то вы много знаете о вампирах, леди. И я, кажется, не расслышал вашего имени?

Незнакомка встала, обтирая руки об куртку.

— Я его не говорила.

У Клауди резко засосало под ложечкой, волосы на руках и на шее зашевелились.

— Ты из них? — шепнул он, отступая от раковины, пятясь в прихожую, где поставил рядом с дверью обрез. Незнакомка повернулась к нему, но не двинулась с места.

— А, блин! Как я не догадался? Кто твой хозяин? На кого ты работаешь — на Эшера или на Синьджона?

— Я никому не служу, кроме себя.

— Не верю, кровопийца! Или отвечай честно, или выметайся отсюда к хренам собачьим! Я хоть не Ван Хельсинг, но знаю, что, если я тебе башку отстрелю на фиг, ты хрен оживешь!

Незнакомка снова улыбнулась, на этот раз не скрывая клыков.

— Ты действительно смелый. Мы оба знаем, что я тебя могу свалить куда раньше, чем ты дотянешься до ружья, Клауди. Ладно, хорошо. Если я тебе докажу, что я не такая, как другие, — ты меня выслушаешь?