Опять отвлекся, черт побери!

Из второй машины тем временем тоже выбежали люди. Трое или четверо – Кирилл сразу не разобрал. Они не рассредоточились, а наоборот – стали так, что перекрывали друг друга, а одного к тому же прикрывала машина. Если учесть, что он был низеньким, то над крышей джипа торчала только верхняя часть его простоволосой головы.

Счет пошел на секунды. Кирилл крепче прижал приклад винтовки к плечу, окуляр прицела лихорадочно метался от одной предполагаемой мишени к другой, от другой – к третьей, от третьей – к четвертой… Да, четвертой. Их тоже четверо. И все без оружия, охотнички. Стоят обсуждают чего-то…

Так кто же?!

Палец Кирилла снова нетерпеливо постучал по наушнику. Ничего, ни звука. Даже треск пропал, хотя десять минут назад потрескивало, он мог в этом поклясться.

Так кто? Кто?

Выстрел! Второй, третий!

И, слившись с четвертым выстрелом, раздался крик боли.

Подозревая неладное, в лучшем случае – форс-мажор, в худшем – сбой программы, Кирилл переместил оптику в сторону крика.

Трое охотников из головной машины, развернувшись и забыв о скрывшемся уже волке, спешили к кустарнику. Кирилл присмотрелся и увидел ногу, обутую в берц.

Кто?

У двоих из спешивших на помощь раненому оружия не было. Значит, под пулю каким-то непонятным образом попал один из вооруженных охотников. По давней, но не забытой армейской привычке Самохвалов оценил обстановку. Надо быть полным идиотом, чтобы выстрелить в товарища на глазах у кучи свидетелей. Видимо, выстрел грянул, когда тот скрылся в кустах. Кирилл со своей позиции его не видел, но все остальные видели достаточно хорошо. И самое интересное – этот охотник даже при всем желании не мог выйти на чужую линию огня.

Или это так – или он, Кирилл Самохвалов, чего-то не заметил, что-то просмотрел, что-то упустил.

Сердце бешено колотилось. Никаких команд не поступало, из наушника ощутимо веяло пустотой. Стрелку в какой-то миг даже показалось, что наушник обжигает его холодом. Нервным движением выковыряв средство связи из ушной раковины, Кирилл сунул его в карман камуфляжной куртки и продолжил наблюдение.

Увидел он нечто странное: раненый охотник непонятно как наткнулся на пулю и сейчас около него возились трое, а из машины уже трусил водитель с аптечкой. Но ведь четверо у второго джипа оставались на месте! Даже тот, низенький, без шапки, не вышел вперед. Создавалось впечатление, что вся эта компания заняла удобные места в зрительном зале. Как будто то, что случилось у них на глазах, происходило не с ними. И их не касалось.

И вдруг Кирилл осознал наконец главную странность всего случившегося.

Как ему показалось – а своей интуиции Самохвалов привык доверять еще с армейских времен, – в охотника стреляли не сбоку и не в упор. Выстрел, предназначенный ему, был сделан с другой позиции. Заранее выбранной. При желании ее можно определить, только желания у Кирилла не было. Потому что сам он также сидел в засаде. На заранее выбранной, даже обозначенной на крупномасштабной топографической карте лесничества позиции. Он собирался стрелять в одного из собравшихся здесь, только ждал команды.

Где гарантия, что напротив него, тоже на предварительно назначенной позиции, не сидит координатор с биноклем – такой же стрелок? Только с четким заданием: подстрелить одного из тех, кто выйдет из головной машины и погонится за волком.

Плохо, старший сержант Самохвалов. Очень плохо.

Он не знает о другом стрелке. Но не факт, что другой стрелок ничего не знает о нем.

Трое охотников волокли раненого к машине. Четверо зрителей не спеша направились к ним. Словно знали, что именно произошло и что именно это должно было случиться.

Вечности со времени появления волка не прошло. Мазнув взглядом по циферблату «командирских», Кирилл зафиксировал: эта возможная вечность на самом деле растянулась на неполные четыре минуты.

По инструкции Самохвалов должен был забрать винтовку с собой. Так он и сделал, хотя понимал: с этого момента оружие в руках не гарантирует ему личной безопасности. Теперь он не стрелок-исполнитель. Он – свидетель, причем опасный свидетель. Или, что, может быть, еще хуже, – главный подозреваемый.

Ладно. Думать некогда. Уходить надо.

Сжимая винтовку в опущенной руке, Кирилл поднялся и попятился. Стараясь двигаться бесшумно и надеясь при этом, что охотники сейчас не глазеют по сторонам, он поспешил к оставленной среди деревьев недалеко от грунтовой дороги машине.

Старенькие, но еще бодренькие «Жигули» резко рванули с места.

«Слишком резко», – решил Кирилл и сбавил скорость. Автомобиль, прыгающий по грунтовой дороге всего в нескольких километрах от места, где десять минут назад стреляли в человека, вполне может привлечь внимание. Хотя вокруг не было ни души, Самохвалов не обольщался: учитывая его подозрения о втором стрелке, можно было смело предположить, что окрестности нашпигованы засадами.

Правда, если это подстава, в чем Кирилл уже почти не сомневался, его наверняка караулят в окрестностях и не дадут добраться до Харькова, где он может потеряться. Теперь Самохвалов уже жалел, что на автомате выполнил инструкции и унес винтовку с места происшествия. Она лежит в багажнике, и обнаружат ее уже через пару минут после обыска. Как бы он ни отбивался, незаконное хранение огнестрельного оружия ранее судимому за тяжкое преступление наверняка пришьют. Дальше – дело техники, ментовские подходы ему известны. Начнут крутить, колоть, на пальцах докажут, что подозреваемый не просто был на месте происшествия, но и стрелял. Хотя тут как раз неувязочка: выстрелить он не успел, и…

Стоп!

От неожиданно пришедшей в голову мысли Кирилл даже нажал на тормоз. Машина резко остановилась, его бросило вперед, и он рефлекторно уперся в руль, чтобы не стукнуться лбом о стекло. Откинувшись на спинку сиденья, Самохвалов закрыл глаза. В памяти четко всплыли события сегодняшнего утра. Теперь он увидел их в новом свете.

Итак, утром, как и было условлено, неразговорчивый парень вручил ему ключи от «Жигулей» и старую зеленую дорожную сумку. Внутри, завернутая в кусок мешковины, лежала винтовка. Отдельно – патроны. Как определил Самохвалов, калибра 7,62. При посыльном он проверил оружие, дослал патрон в патронник, но и только. Рабочая машинка, сто процентов.

Понимая, что сейчас мешкать небезопасно, Кирилл, тем не менее, выскочил из машины, открыл багажник, достал винтовку, понюхал ствол. Так и есть, подозрения его были не напрасны. Никакой смазкой тут даже не пахло. Из этого ствола стреляли, причем не более суток назад. Самохвалов теперь даже готов был поверить, что из винтовки пальнули часа за два до того, как передать оружие стрелку-исполнителю.

Мозаика начала складываться. Еще не вся, но эта ее часть – точно.

Кирилл уже замахнулся, собираясь выбросить винтовку. Но что-то его удержало. Сейчас, когда дело принимало опасный для него оборот, он, вопреки логике, не мог позволить себе остаться без оружия. Он уже знает, что надо передвигаться осторожнее. А значит, не будет вести себя, как слепой котенок. Или ягненок, которого ведут на заклание, собираясь превратить в шашлык.