Затылок начал ныть от тупой боли. Он не знал, от «Гиннеса» ли это, от музыки или от холодного воздуха «Возможно, от всего вместе», - подумал он. Почувствовав во рту горечь, он провел языком по зубам. Майклу нравился «Гиннес», но, как от любого пива, во рту от него оставался привкус. Ему захотелось выпить чего-нибудь другого, и он попытался вспомнить, есть ли на Старой Двенадцатой дороге «Данкин Донате». Если закусочная еще открыта, он мог бы взять кофе. Вышибить одну горечь другой.

Шуршала под колесами дорога. Жужжал двигатель. Несмотря на музыку, веки наливались тяжестью. Щеки онемели, но он понимал, что не от холода октябрьской ночи. В основном потому, что ступни у него тоже как будто онемели, хотя внизу, у коврика, холодно не было. Нет, это точно давало себя знать пиво.

Возможно, он выпил больше, чем представлял.

В ушах у него глухо отдавалась музыка, и боль в затылке начала пульсировать. В лицо Майклу ударил свет очередного придорожного фонаря, и он заморгал. Шуршание шин по асфальту напомнило ему то время, когда он, восьми лет от роду, отправившись с родителями на автобусе во Флориду, проезжал ночью через центр Лафейетта.

Голова его мотнулась вперед, и от толчка он проснулся. С неровно бьющимся сердцем резко вскинул голову. Дорога поворачивала направо… а он ехал прямо на обочину, в сторону могучего дуба, ствол которого на высоте десяти футов разделялся на два громадных рога.

Во рту чувствовался металлический привкус, гортань жгло от желчи. Теперь лицо Майкла горело, онемение прошло.

Напрягая руки, он вжался спиной в сиденье и до упора вывернул рулевое колесо вправо.

В этот момент фонарь у него над головой погас; кусок дороги погрузился в темноту.

На дороге никого, кроме него, не было.

Пронзительно завизжали шины.

Волна не испытанного ранее восторга накатила на него, когда он понял, что ему это удалось, что он выровнял машину. Потом, слишком резко пройдя последнюю часть поворота, он вдруг заметил на обочине маленькую девочку.

Свет фар выхватил из темноты крошечное создание в голубых джинсах и крестьянской кофточке с оборками. Белокурые волосы были окаймлены по краям сиянием, как у ангела. Но больше всего поражали глаза девочки. Она пристально смотрела на Майкла через лобовое стекло, уставившись на фары без всяких признаков страха. У нее был такой вид, словно она только что очнулась от сна.

– Господи Иисусе! - вырвалось у Майкла Он крутанул руль влево.

Автомобиль прошел так близко от девочки, что через окно справа Майклу было видно, как она закачалась под действием воздушного потока. Чертыхаясь, он с силой нажимал на тормоза Колеса слегка пробуксовывали на дорожном покрытии, но затем включилась противобуксовочная система, и машина немного проехала перед остановкой.

– О Господи, - снова прошептал он, тщетно пытаясь замедлить удары сердца, привести в норму дыхание. Сжав губы, он наконец перевел дух.

«Я ее объехал, - подумал он. - Объехал».

В окно ворвался ночной воздух, лаская его лицо, и он смог отдышаться. Сердце по-прежнему гулко колотилось в груди, хотя уже не так часто. Приемник выдал очередную песню в стиле рэп, и у Майкла вдруг кончилось терпение. Он нажал на выключатель, и в машине стало тихо, если не считать его дыхания и жужжания мотора.

Его взгляд упал на часы приборной панели, светящиеся бело-зеленым светом. Они показывали 12.21.

Зачем, черт побери, в полпервого холоднющей ночи бродит по Старой Двенадцатой дороге маленькая девочка даже без куртки? Глядя на часы, Майкл на одно мгновение представил себе, что вот сейчас поднимет глаза и увидит, что девочка исчезла. Или, возможно, поймет, что ее там вовсе не было.

По-прежнему держа ногу на тормозе, он повернулся, чтобы посмотреть в заднее стекло. Девочка стояла там, всего в нескольких футах от машины, словно купаясь в сильном красном свечении от стоп-сигналов. Из выхлопной трубы поднималось облачко газа, и малышка почти пропала в малиновом тумане. Но было видно, что выражение ее лица не изменилось.

У Майкла перехватило дыхание, и он снова вздрогнул, но теперь не из-за алкоголя или ночного холода. Причиной был бессмысленный, потерянный взгляд девочки.

«Шoк, - подумал Майкл. - Она в шоке».

Это показалось ему вполне разумным и логичным объяснением, и он вздохнул с облегчением. Он все еще сидел, повернувшись назад, но не снимал ноги с тормоза. Стоп-сигналы освещали девочку жутковатым красным светом, и вьющийся вокруг нее дымок от выхлопных газов лишь усиливал это впечатление. Но теперь, изучив вблизи ее лицо, Майкл уверил себя, что она точно в шоке.

«Еще бы! Я чуть ее не сбил».

Белокурой девочке было, пожалуй, лет семь, наверняка не больше восьми. Лицо ее ничего не выражало, в широко раскрытых глазах была скорее пустота, чем изумление.

«Бедняжка».

Майкл посмотрел на Джиллиан. Поначалу она лежала на сиденье на боку, но из-за резкой остановки немного передвинулась вперед, и ее левая рука и нога свесились вниз. Она пробормотала что-то во сне, но не пробудилась.

Майкл снова поднял глаза. Девочка неподвижно стояла на прежнем месте и казалась такой одинокой. Он отвернулся от нее и припарковал машину.

Потом выключил двигатель, вынул ключи зажигания и распахнул дверцу.

– С тобой все в порядке, милая? - спросил он со всей нежностью, на какую был способен.

Пока он приближался к девочке, она ни разу не пошевельнулась. Стоп-сигналы погасли, и ее больше не окутывало багровое свечение. Теперь свет исходил только от луны - ближайший фонарный столб стоял слишком далеко, - и в лунном сиянии черты малышки казались размытыми и бледными. Майкл шел к ней очень медленно, стараясь не испугать снова.

– Привет. Как тебя зовут?

Она казалась по-прежнему оцепеневшей, взгляд ее был устремлен куда-то в пространство. Майкл опустился перед ней на колени прямо на асфальт. Медленно протянул руку и, дотронувшись до девочки, инстинктивно отдернул пальцы. Ее кожа была холодной - очень холодной. А чего еще можно было ожидать, если в такую студеную ночь девочка разгуливает в джинсах и тонкой хлопчатобумажной кофточке? Поневоле он спрашивал себя, как вышло, что она оказалась на улице. Наверное, родители страшно беспокоятся за нее, или они из тех извергов, о которых он иногда читал и которых видел в теленовостях?

– Малышка! Меня зовут Майкл. А тебя как?

Ответа не последовало.

– Ты потерялась?

Она заморгала. Губы ее чуть-чуть шевельнулись, и наконец взгляд широко распахнутых глаз сфокусировался на нем. Ее ангельское личико приняло страдальческое выражение, она прикусила нижнюю губу, а потом на одно мгновение рот скривился, как будто она собиралась заплакать.

– Огни были такие яркие, - сказала она тонким голоском, но с важностью, часто присущей детским заявлениям.