зыркает! А потом можно будет перейти к следующему «демонстрационному материалу» — трех жертв будет вполне достаточно.

Кёна одолевало мощное желание свернуть шею надзирателю, но — увы-увы — у него не было на это ни права, ни сил. Вот только и прогибаться перед двадцатью мужиками, с которыми он «скантовался», совершенно не хотелось. Оставалась единственная доступная тактика — молчать и ничего не делать. Очень стратегически разумно и без последствий.

Губы Хайна скривились в гаденькой ухмылке:

«Девчонка что, глухая?! Может тебя долбили в уши, раз ты молчишь, а?!» — со смешком повернулся к охранникам, тыкая пальцем в застывшего каменным изваянием Кёна: — «Ты глянь, сюда теперь и глухих берут!»

Оба хихикнули. Начальник, всё же.

Надзиратель быстро двинулся вперед, желая преподать урок наглецу и «нагнуть» того собственноручно, однако ему под подошву залетело что-то скользкое. Не удержав равновесие, он плюхнулся на живот, проехавшись мордой лица пару метров по земле.

Кён едва заметно усмехнулся: воистину, мыло — лучший друг человека!

Мужчина, покраснев, поднялся, отшкреб от ботинка скользкое средство личной гигиены, проревел:

«Кто это сделал?!»

Несколько рабов позади Кёна непроизвольно прикрыли рот, дабы не заржать в голос.

К сожалению, их маневр не остался незамеченным — глаза Хайна угрожающе прищурились:

«О, вам смешно? Ха-ха, мне тоже, а знаете, почему? Вот почему!» — обмылок был брошен кручёным прямо в глаз рабу, но скользкий кусок на то и скользкий, чтобы быть непослушным — он свистнул мимо головы и улетел куда-то вдаль и вверх. Послышался звон разбитого окна… И скользкий «летающий объект», уподобившись бумерангу, странным образом с утроенной скоростью влетел в мордаху надзирателя.

*пэн*

Кусок мыла попал прямо в глаз Хайна, ознаменовав там будущий фингал. Мужчина издал вопль боли, прижал ладонь к пострадавшей половине лица:

«Агрх… Что за! КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!» — от испытанного унижения оставшийся целым глаз заливало яростью — он выставил себя полным идиотом! Даже его подчиненные-охранники, казалось, едва сдерживают хохот.

Позабыв о своей цели, Хайн, раздавив в кулаке многострадальное мыльце в кашу, взбешенным вепрем понесся к ближайшему смеющемуся рабу, коим оказался, разумеется, Кён. Однако не успел он и трех шагов сделать, как сзади ему прилетел подзатыльник от подошедшего Рэна — надзиратель снова не удержался на ногах и проехал носом по земле, оставив живописную кровавую дорожку на тормозном пути его бренного тела.

В очередной раз поднявшись и зажимая руками пострадавший нос, мужчина недоуменно завопил:

«За что?!»

«Простое же задание дал, а ты и здесь себя идиотом выставил… Пора бы тебе сменить сферу деятельности и не позорить статус надзирателя.» — Рэн презрительно покачал головой. Обернулся к Кёну, в ответ на его улыбку слегка приподнял уголки губ — паренек сразу заметил приближение мужчины и наверняка просек его намерение дать «дружеский» подзатыльник идиоту. Молодец, парень — наблюдательный.

Рэн осмотрел посмеивающихся рабов и махнул рукой:

«Следуйте за мной. Зафиксируем ваш статус и должность.»

Они отправились в отдел формаций. Наконец, его работа доставщика будет завершена.

Глава 32

После разговора с мисс Юноной, Флиц зашёл в особняк к старейшине Бо, чтобы получить указания о дальнейшей работе.

Крепкотелый седовласый старик, сидя за роскошным креслом, со вздохом произнес:

«Мартин погиб. Подавился насмерть, какой-то булкой.»

У Флица от этого известия подкосились ноги. Он бы так и упал прямиком на ковер, но, по счастью, поблизости оказалось кресло. Мужчина, сгорбившись и обхватив голову руками, в отчаянии простонал:

«Булка?! Какая к черту булка?! Небеса хоть и умеют шутить, но, блядь, не настолько же!»

Старейшина Бо скривился:

«У тебя всегда был развязанный язык, но при мне не смей так выражаться, я тебе не патриарх.»

Флиц зажмурился, пытаясь взять себя в руки. Кто ж знал, что его бывший ученик, а ныне слушатель всяких историй, откинет копыта, подавившись? Это даже не смешно.

Бо, выдержав паузу и позволив формацевту немного прийти в себя, перешёл к делу.

«После смерти Мартина формации с двух сотен членов нашей семьи спали. Их невозможно идентифицировать без жетона, что значительно затрудняет им, да и нам, жизнь. Ах, да… Триста рабов тоже потеряли формации. Теперь звери не видят в них своих и нападают при первом удобном случае. Мы уже потеряли несколько десятков, остальные же отказываются выходить на работу из-за страха быть съеденными. И я могу их понять… В общем, ты нужен Стоунам. С завтрашнего дня в срочном порядке займись меточным делом.»

Флиц язвительно хмыкнул:

«А нахр… А зачем нам так много диких животных в поместье, если они ещё и своих жрут?»

Бо раздражённо потёр виски:

«Они не дикие, а арканированые… Не суть. Если бы у всех Стоунов и рабов были свои формации, то и звери продолжали бы вести себя домашними котятами! Кто ж знал, что этот придурок сдохнет от крошки?!» — досадливо сплюнул старейшина. Весь этот балаган упал на его голову совершенно не вовремя. Однако, заметив потемневшее лицо Флица, поспешил извиниться: — «Прости… Я знаю, что он был твоим учеником. Последняя неделя из-за всего этого была слишком тяжёлая, а я в поместье на данный момент единственный старейшина.»

«Да ничего.» — холодно ответил Флиц. — «Завтра я приступлю к работе.»

«…»

Формации, после смерти формацевта, наложившего их, начинают тлеть, словно угольки, теряют свои функции. Звери, бродящие по поместью, не были дрессированными — так что на них попросту наложили подчинительные формации в виде ошейников, именуемых «арканумами». Все члены семьи могли управлять животными, чтобы те их защищали и выполняли приказы. Рабам звери не подчинялись, но, благодаря наложенным формациям, не смели нападать.

Старейшина Бо снова потер виски — от всех этих проблем у него, кажется, снова разыгралась мигрень. Флиц не молод, и о том хаосе, что начнет твориться в поместье после его смерти, было даже подумать страшно.

После разговора со старейшиной, Флиц направился в свой кабинет — нужно было подготовить все к завтрашнему рабочему дню. Находился он на втором этаже, и был неподалёку от места, куда доставляют новоприбывших рабов.

Снаружи донёсся какой-то шум, а точнее — ругательства.

Флиц с мрачным видом закинул стопку документов в ящик стола и подошёл к окну. Его кабинет находился напротив «сарайчика», где принимали новоприбывших рабов. Кажется, как раз сегодня должны были доставить новую партию.

Из окна открывалась привычная картина: на просторном дворе надзиратель орал благим матом на какого-то бедолагу-раба. Из года в год одно и то же. Он уже хотел было продолжить раскладывать вещи, как краем