режиссер. Это очень тихий, спокойный и уверенный в себе человек. Без ложного пафоса. В любую погоду стоит на площадке в длинном пальто с фляжкой чая в кармане. Я его как-то спрашиваю: «У тебя там водка?» – «Нет, это чай». И вот он его пьет день напролет. Это помогает ему решать свои задачи».

Нолан предпочитает классический визуальный стиль: избегает мониторов и снимает с высоты человеческого роста, чтобы видеть сцену так же, как ее видит камера. Потоковый материал он по старинке отсматривает вместе с командой. Каждую сцену снимает самостоятельно, не прибегая к помощи вспомогательной группы. По словам актера Мэттью МакКонахи, «на площадке у Нолана не отвлечешься». Работа идет быстро, с семи утра до семи вечера, плюс один перерыв на обед.

Режиссер любит использовать пленку IMAX, изображение на которой отличается чрезвычайно высоким уровнем детализации и охватывает поле зрения целиком, – эту технологию поначалу использовали в документальных фильмах про космос. По возможности Нолан избегает компьютерной графики и предпочитает спецэффекты, которые можно снять вживую, а не добавлять постфактум на монтаже: миниатюры, рисованные задники, декорации и проекции. Координатор постпродакшена, работавший с Ноланом над фильмом «Темный рыцарь: Возрождение легенды», заявил, что там от него понадобилось меньше графики, чем на иных романтических комедиях, – всего 430 кадров из 3000.

Парадоксальным образом приверженность магии аналогового кино лишь сильнее расположила к фильмам Нолана поколение, воспитанное на перегруженных графикой блокбастерах. Столь пылкой любовью обычно пользуются авторы культовых, а не коммерческих фильмов – скажем, Пол Томас Андерсон или Тарантино. Критикам, посмевшим написать отрицательный отзыв, фанаты Нолана угрожают смертью. В 2014 году газета The New York Times отметила, что роман «Бесконечная шутка» теперь выглядит просто инструкцией по установке тостеров в сравнении с анализом концовки «Начала» на сайте IMDb[5]. Интенсивность и глубину сетевых дискуссий автор этой статьи сравнивает с черной дырой: «Воинственные адепты Нолана прокладывают и сталкивают друг с другом межпространственные тоннели, <…> пересматривают его фильмы по два-три раза, с дрожью в теле встречают их сумрачный свет своим затуманенным взором, рисуют в воображении все более сложные конструкции и прерываются лишь для того, чтобы записать отдельные мысли в блоге. <…> Если белый фургон падает с моста на первом уровне сна, и это создает невесомость в отеле на втором уровне, то почему тогда в альпийском замке на третьем уровне гравитация работает нормально???»

О самом Нолане известно немного: режиссер давно отточил искусство говорить о своем творчестве, не разглашая подробностей личной жизни. На откуп авторам биографических статей он оставил лишь несколько общих фактов. Нолан имеет двойное гражданство, рос в Лондоне и Чикаго. Отец-англичанин работал в рекламе, мать-американка была стюардессой, а затем учительницей. Свои подростковые годы Нолан большей частью провел в школе-интернате в Хартфордшире, после чего поступил в Университетский колледж Лондона, где встретил свою будущую жену и коллегу-продюсера Эмму Томас. У них четверо детей.

Все остальное – за завесой тайны, которой Нолан окружает себя, словно герой Хью Джекмана в фильме «Престиж». Волшебник, испарившийся со сцены и принимающий овации в подвальном помещении. «Я слышал, публика в сети просто одержима “Началом” и “Помни”, – рассказал мне Нолан в самом первом нашем интервью, которое легло в основу этой книги. – И от меня все время ждут реакции, как будто в этом есть что-то ненормальное. Да я сам несколько лет был одержим этими фильмами! Искренне одержим. Так что меня это не удивляет. В каждый свой фильм мы вкладываем уйму усилий. Пару лет назад меня пригласил на обед один успешный продюсер (мы с ним еще не сотрудничали), и он очень хотел разузнать, как именно я работаю. В какой-то момент я сказал: “Во время работы над каждым фильмом я должен верить в то, что снимаю самое лучшее кино в истории”. Продюсера это повергло в шок. Он просто представить себе не мог, что кто-то способен так думать. А его слова повергли в шок меня, ведь фильмы невероятно сложно снимать. Возможно, это и не самая трудная профессия в мире (не знаю, я в шахте не работал), но она заполняет всю твою жизнь. На несколько лет кино подчиняет себе все, включая твою семью. Я как-то не думал, что люди могут работать в этой сфере, даже не пытаясь снять лучший фильм в мире. Тогда зачем этим заниматься? Необязательно, чтобы фильм на самом деле был лучшим, но режиссер должен верить, что такое возможно. На каждой картине я выкладываюсь на полную. И когда зритель становится одержим фильмом, я прихожу в восторг – в высшую степень восторга. Это значит, что мне удалось погрузить публику в кино так же глубоко, как погружаюсь в него я сам».

* * *

Когда я впервые предложил Нолану поработать вместе над книгой, он усомнился в том, что снятых им фильмов хватит для полноценной ретроспективы. Тогда он как раз завершил работу над «Интерстелларом», своей девятой картиной. Прошло три года. Мы снова встретились за день до премьеры его фильма «Дюнкерк» в офисе производственной компании Syncopy – двухэтажном бежевом бунгало на студии Warner Bros., совсем недалеко от Malpaso Productions Клинта Иствуда. Я заявил Нолану, что теперь для книги о нем стало на один повод больше.

Нолан раздает автографы на премьере «Интерстеллара» (2014) в Нью-Йорке. Имя режиссера само стало брендом, а его слава часто затмевает славу его звездных актеров.

Мы продолжили общение через его ассистентку – сам Нолан не пользуется электронной почтой или мобильным телефоном. Наконец режиссер согласился на личную встречу в Манхэттене, где его ждали на заседании Гильдии режиссеров США по вопросу о лишении Харви Вайнштейна членства в организации: расследование о том, как всесильный продюсер злоупотреблял своей властью, как раз вышло в журнале The New Yorker. «Дюнкерк» тем временем собрал почти 527 миллионов долларов в прокате и полным ходом шел к восьми номинациям на «Оскар», включая категорию «Лучший режиссер» – ранее премия проигнорировала личные заслуги Нолана в работе над «Темным рыцарем» и «Началом».

«Отныне я не снимаю кино просто для того, чтобы что-то снять, – сказал мне Нолан. – Я так больше не могу. Съемки даются мне огромным трудом. Меня это по-прежнему захватывает, но сам процесс – чрезвычайно выматывающий. Он бьет по семье и близким отношениям, требует физических сил. Так что теперь я хочу снять что-то прекрасное. Что-то, что мне действительно нравится. Вот только проблема в том, что я еще и сценарист, и мне не хотелось бы это забрасывать.

Когда меня впервые номинировали на премию Гильдии режиссеров, я познакомился