фабрика, включая офис, и многие не упускают случая поддеть главного инженера, отпустить очередную шуточку. Вот и Эорнидян из их числа. Степану Михайловичу казалось, что безразличный ко всему на свете охранник задался единственной целью в своей жизни помимо отращивания живота – искушать главного инженера. А ведь для Коломенского это его зависимость была совсем не шуткой, он даже по субботам ходит на онлайн прием к психотерапевту, который, кстати, поставил Степана Михайловича в известность, что он есть беттер. Беттер! И что Степан Михайлович страдает от серьезнейшего и опаснейшего для психики заболевания – лудоманией, за излечение от которого онлайн-психиатр берет две тысячи рублей за сеанс, количество и качество которых пока практически никак не отразилось на положительном результате. А благодаря незапланированной психотерапевтической статье в бюджете у господина Коломенского просто-напросто выросли финансовые долги.

– Пошел бы ты, Петя, знаешь куда! – огрызнулся Коломенский голосом сомневающегося неврастеника.

Петя Эорнидян даже глазом не моргнул.

– Это вы идите, Степан Михалыч. Идите уже в свой цех.

– Так ты «вертушку» открой.

– Пропуск есть?

– Опять шуткуешь? Давай открывай «вертушку».

– Кнопка сломалась. Открывайте своим магнитным ключом.

– Ты же знаешь, что я его потерял!

Петя Эорнидян так глазом и не моргал, всем своим видом показывая, что ему невероятно скучно.

– Сигареткой угостите, – брякнул он.

– Нету!

– Не гоните, я видел, как вы пачку доставали.

– Ах ты, сволочь! – зарычал потерявший терпение Коломенский и через окошечко протянул охраннику сигарету. – Это он по камерам видит! А как в цеху что случается, это он не видит!

– Конечно не вижу, камеры висят только на улице. Внутри цехов камер нету и что вы там делаете – мне глубоко безразлично. Хоть вы там переубиваете друг друга.

Коломенский вздрогнул и побледнел, слова Эорнидяна будто ужалили его электрическим разрядом, но он не смог объяснить себе отчего так испугался фразы «переубиваете друг друга». Охранник Петя открыл турникет и пропустил Степана Михайловича.

– Слушай, Петь, – вдруг улыбнулся Коломенский и даже приостановился перед самым выходом. – А у тебя удостоверение есть?

– Какое удостоверение?

– Корочка охранника.

– Есть, а что?

– Что, может быть тебя и стрелять учили?

– Вам-то что за дело?

– Учили или нет?

– Учили.

– Сигареты стрелять?

– Идите-идите, шутник!

…переубиваете друг друга… …переубиваете друг друга… – эхом отзывалось в голове Степана михайловича.

– Нет, серьезно, Петь. Вот если случиться что в цеху, ты что будешь делать? Ты даже об этом не узнаешь, так и будешь сидеть на своем стуле и мух ртом ловить. У тебя вообще какие обязанности? Пропуска смотреть? А если рабочий пропуск забывает, то ты и так пропускаешь. А вдруг меня давно уволили и заставили сдать пропуск, а я прихожу на фабрику, чтобы отомстить и приготовить теракт. Значит любой ИГИЛовец может сказать, что пропуск забыл, зайти в цех и подложить мину. Она взорвется, а ты узнаешь об этом последним, потому что сидишь здесь и кроме столешницы ничего не видишь. Стрелять он умеет! Стрелок херов!

– Э, Степан Михалыч, вы чего это? – сурово замычал Эорнидян.

– Того!

– Кстати, цех закрыт! – заявил охранник.

– Что-ж ты молчишь! Давай ключи.

– Не могу, вам не положено. Ждите начальства.

– Скажу Соломонову, он тебя пинком вышвырнет, щенок! Сиди дальше, высиживай яички! – с этими словами Коломенский преодолел турникет и вышел с другой стороны проходной. Оказавшись на территории фабрики он поставил у себя мысленную отметку, что нужно будет заказать в отделе кадров хотя бы временный пропуск, потому что этот Эорнидян теперь его так просто не пропустит даже за сигаретку.

07:28 – 07:40

– А откуда, скажи на милость, я могу их знать? Откуда? Нет, ты мне ответь, откуда я, мать их, могу их знать? Если я приеду к ним в их паршивую Москву, найду адрес их вшивой радиостанции, не вытирая ноги, поднимусь на их блохастом лифте на нужный этаж, найду их вонючую радиостанцию, распахну двери, возьму их сифозную радиоведущую за ее подбородок и задам один единственный вопрос: «Откуда я, мать твою, могу их знать?», как думаешь, что она мне ответит? Знаешь? Нет, ты не молчи, Оксан, ты спроси меня, что мне ответит эта сифозная радиоведущая!

– Что тебе ответит эта сифозная радиоведущая?

– Она, мать ее, ответит мне: «Чувак, – ответит она мне и будет смотреть на меня такими большими-большими глазищами, словно впервые видит такого остолопа как я, – чувак, ты из какого стойбища вышел? Их все знают!» Слышишь, Оксан, что она мне ответит? Я у нее спрошу: «Откуда я, мать их, могу ИХ знать?», а она ответит: «Из какого стойбища ты вышел? ИХ ВСЕ ЗНАЮТ!»

– Ну?

– Но откуда? ОТКУДА?!! – Константин Олегович Соломонов ударил по рулевому колесу обоими ладонями, а потом ударил по автомобильному радиоприемнику из колонок которого звучала старая-старая очень популярная песня в стиле диско, которой от роду лет сорок и которую каждый житель России слышал не менее чем раз сто. – Есть какой-то учебник с обязательной школьной программой, где ОНИ записаны в столбик? Название песни, исполнитель, автор стихов, автор музыки? И аудиофрагмент. Так, что-ли?

– Пожалуй, что нет, – ответила Оксана Игоревна Альбер. Женщина сидела на переднем сиденье и подкрашивала губы насыщено-красной губной помадой, глядя на свое немного прыгающее отражение в круглом зеркальце. Должно быть, она относилась к числу немногих, кто мог совершенно спокойно выслушивать гневные тирады своего коллеги. Насколько она помнила, вторая жена Соломонова развелась с ним именно из-за его импульсивности. Ну и еще из-за развивающегося пристрастия Константина к одному волшебному порошку. Ну и еще из-за того, что из-за пристрастия к волшебному порошку своего супруга родила от него нервного ребенка, который мало того, что был умственно неполноценным, так еще таким-же несдержанным, как и его папаша и при том, что мальчику было всего пять лет, он уже в конец достал свою теперь уже одинокую маму и довел ее до того, что она стала добиваться через суд, чтобы мальчик стал жить с отцом.

Автомобиль «Мазда СX7» мчался по заснеженным улицам районного центра в сторону ОАО «Двери Люксэлит» со скоростью около семидесяти километров в час. Соломонову эта скорость казалось черепашьей, но в черте города ему приходилось соблюдать скоростной режим.

– Достань-ка, – попросил Соломонов.

– Чего? – Альбер захлопнула косметичку.

– Ну чего-чего… Порошок. У меня в барсетке.

Альбер с легкой долей разочарования взглянула на своего коллегу. Опять этот его порошок. Он нюхал его по любому поводу и без повода, постоянно жалуясь, что дилеры подсовывают ему сахарную пудру и она его не берет.

– Может, не стоит, Кость?

– Я, мать твою, разве спрашивал у тебя совета? – Соломонов