собирал урожай картофеля, то сравнивал клубни с фотографиями из интернета, вводя в поисковике: «Картофель». Если его жена вязала ему шарф, он и его сравнивал с шарфами из интернета. Дошло до того, что он сравнил собственную жену с фотографиями других жен, а потом и родившегося младенца с фотографиями других младенцев.

Надо ли говорить, что Женя Брюквин остался крайне недоволен сравнением.

Увы, младенца спасти не удалось, а молодую супругу вовремя откачали.

В психиатрической лечебнице, где Женя Брюквин провел почти четыре года, он познакомился с одним неприметным с виду пареньком, требовавшим, чтобы его называли не иначе как Максимилиан Громовержец. Не Максим, не Макс, и уж тем более не Максимка, а только Максимилиан Громовержец. Он не скрывал того, что попадает в стены этого чудесного заведения с периодичной регулярностью и что причиной его заточения является не столько отождествление себя с древнеримским легионером, но прежде всего то, что любимым его занятием на досуге являлось вот что: он подкрадывался к стае голубей, выбирал взглядом одну птицу и подпрыгивал на месте. Голуби взмывали вверг, а Максимилиан Громовержец рассекал выбранную птичку прямо на лету коротким мечом собственного производства. Причем он не просто разрезал несчастную птичку, он сносил ей головку, чем показывал свое владение холодным оружием. Уж больно ему нравилось это хобби. А окружающим, отчего-то – не нравилось. Окружающие почему-то жалели глупых птичек и нарекали Максимилиана Громовержца психом. Женя и Максимилиан Громовержец сдружились, Брюквину чем-то импонировало мировоззрение Максимилиана Громовержца, а тот, выслушивая женины причитания по поводу того, что жизнь в принципе не имеет смысла, если невозможно достигнуть совершенства, согласно кивал и подсовывал Брюквину брошюрку с философией Фридриха Ницше.

Максимилиана Громовержца освободили из лечебницы на месяц раньше Брюквина. А Женя, после выписки, не вернулся в свою родную деревню, а вновь обосновался в районном центре, пытаясь заработать на кусок хлеба, но без энтузиазма, справедливо считая, что нечего пытаться рвать задницу, зарабатывая бабло, если у других это получается не в пример лучше. В районном центре Брюквин сдружился с одним бандитом по прозвищу Точило. А когда им случайно подвернулось одно дельце, Брюквин и Точило созвонились с Максимилианом Громовержцем.

И уж теперь-то Женя, кажется, нашел ту сферу, в которой он станет лучшим. Ну во всяком случае встанет в один ряд с лучшими.

С лучшими грабителями.

– Проклятье! – выкрикнул Точило. – Может они уже внутри, а мы тут торчим как три дурака?

– Они должны приехать на «Мазде»! – терпеливо объяснял Брюквин. – Еще есть время. Подождем.

– Я уже задубел ждать! Как хоть они выглядат, может мы их просмотрели?

– Я же говорио – не знаю, – признался Женя. – Знаю, что двое на «Мазде».

07:37 – 07:44

Как правило в цехе было открыто двое ворот – главные и вторые. Первые для привоза в цех заготовок, вторые для вывоза готовой продукции. Но из-за того, что сегодняшний день был объявлен выходным, обои ворота были заперты на замки. Ключей было три комплекта: у заведующего производством Константина Соломонова, у охранников и один – в офисе. Охранник может открыть цех только по требованию начальства или мастера, поэтому пришедший к цеху Степан Коломенский был вынужден сидеть на улице в курилке и ждать генерального – Даниила Данииловича Шепетельникова, который должен приехать к восьми утра. Но вместо генерального он дождался мастера заготовительного участка – Любу Кротову, маленькую женщину с девчачьей фигурой. Взяв ключи на проходной у Пети Эорнидяна и расписавшись за них как положено по инструкции, она спешила в обогреваемый цех, зябко ежась на холодном ветру. Помимо ручной маленькой женской сумочки на плече у нее висела тяжелая сумка-рюкзак, повернутая на спину. Вид у Любы был подавленный. Высокие каблуки ее зимних сапог чуть-чуть приподнимали ее кверху, но все-равно она вынуждена была разговаривать с высоким Коломенским, задрав подбородок. Поздоровавшись с главным инженером, она спросила зачем он пришел, ведь сегодня выходной. Держа сигарету так, чтобы ветер ее не затушил, Коломенский сказал, что его вызвал генеральный.

– Зачем? – спросила Кротова.

– Что-то с вытяжкой, – ответил Степан Михайлович выходя из курилки. – Надо что-то поменять, но Данила Данилыч, кажысь, сам не понял, что. Сейчас будем с ним разбираться.

– Ну да, – согласилась Кротова, поправляя тяжелый рюкзак на спине. – Он об этом и говорил. Говорил, что вытяжка не в порядке, а без нее работать невозможно. И неизвестно как долго продлиться ремонт. Поэтому рабочим дали выходной. Так?

– Так, – Коломенскому не нравилось врать. Но он врал.

– И ты что, будешь один ковыряться? Есть же бригада специалистов по вентиляции, они всегда приезжают. – Мастрица сунула ключ в замок и начала проворачивать. Замок замерз и не поддавался.

– Я не в курсе, Люб, – признался Коломенский. – Может будет бригада, может не будет. В любом случае я должен буду отключить электроснабжение всего цеха. Ты же знаешь Шепетельникова, он никогда ничего толком не объяснит. Приходи, говорит, надо заняться вытяжкой.

– Странно, Степа… – замок щелкнул и Люба вынула ключ, – По-моему, с вытяжкой порядок…

– А ты зачем пришла? – главный инженер сделал затяжку и воровато оглянулся на будку охранника, надеясь, что Эорнидян не видит, что он курит не в курилке. Он стоял так, что вьюга дула ему прямо в лицо, курить было неудобно. – Он и тебя вызвал?

– Нет. Мне нужно поработать с кое-какими бумажками. – Кротовой не нравилось врать. Не нравилось, но приходилось.

Они отворили цеховую дверь и вместе вошли внутрь. Степан Михайлович, выплюнув окурок направился в раздевалку на второй этаж, а Кротова в кабинет мастеров, расположенную в противоположной стороне огромного цеха. В цеху было сумрачно, но Кротова не включала свет. В этом не было необходимости. Работать сегодня не будут. Она шла мимо станков своего участка, смотря на их темные немного загадочные очертания. Широкий раскроечный станок. Форматный станок с циркулярной пилой, на котором привезенные заготовки режутся на куски необходимой длинны. Участок сборки, где женщины-рабочие из деталей собирают каркасы дверей и пневмопистолетами скрепляют их скобами. Четырехсторонний фрезеровочный станок, через который пропускают заготовки для придачи им готового вида. Горячий пресс, где на каркасы накладываются листы МДФ и приклеиваются под высоким давлением и высокой температурой. Еще один пресс – малый. Шлифовальный станок для шлифовки до шершавого состояния полуготовые дверные полотна. Еще один шлифовальный станок для обдирки бракованных дверных полотен. Линия каширования, где шершавые дверные полотна обклеиваются с обоих сторон пленкой с имитацией дерева. Если приклеилось плохо – возврат на второй шлифовальный станок и снятие пленки. Станок ЧПУ, где специальными сверлами прорезаются отверстия в дверных полотнах для стеклянных