Гриффин в ужасе взглянул на ведущие к вилле сто мраморных ступеней, потом закатал брюки и двинулся вверх. Меньше чем на середине пути его настигла одышка. Недавно он начал заниматься зарядкой, однако такая нагрузка была ему явно не по силам. Старлинг, на тридцать лет моложе, легко взбежал по лестнице.

Полковник – из молодых и многообещающих – стремительно рос по службе и привык, что с его мнением считаются. Каждое утро он вставал в пять, чтобы до работы прочесть главу из Библии, сделать зарядку вместе с шефом Бюро и плотно позавтракать. Вдобавок природа наградила его приятной наружностью и неиссякаемым жизнелюбием. Довольно часто (на взгляд Гриффина, чересчур часто) полковник принимался насвистывать мелодии Стивена Фостера. Однако тяжелее всего было снести всегдашнюю, неподдельную кротость Старлинга. Гриффин ненавидел полковника и одновременно презирал себя за это недолжное чувство.

С вершины лестницы перед ними открылся великолепный вид на озеро, центр Окленда и, за туманной дымкой, силуэт Сан-Франциско. Гриффин остановился отдышаться, делая вид, что любуется панорамой.

– Эх, сейчас бы ружье, – шепнул Старлинг.

– Думаете, понадобится?

– Нет, мистер Гриффин. Я про уток на озере. Кажется, есть даже несколько нырков, хотя сейчас не сезон.

Гриффин кивнул, силясь выглядеть понимающим, или умным, или еще каким-нибудь, а не просто бесполезным придатком к полковнику. Он пережил тяжелые дни (муки совести, депрессия, решимость искупить свою вину) и потратил много часов, роясь в темном прошлом Чарльза Картера. Свои подозрения – а их было много – он изложил Старлингу, который ограничился единственным словом: «Хорошо», которое могло означать, что угодно.

Старлинг вынул часы.

– Если не ошибаюсь, в эту самую минуту «Геркулес» в штормовом море приближается к Панамскому каналу. Очень занятно.

Гриффин постучал в дверь дома номер один по Хилгерт-серкл. Открыл, почти без промедления, Чарльз Картер.

Он был в носках без ботинок, черных брюках и рубашке, к которой не успел пристегнуть воротничок. При виде гостей на лице хозяина отразилось приятное изумление. Он оглянулся на прихожую, потом вышел наружу и прикрыл за собой дверь.

– Доброе утро. Вы – Чарльз Картер? – сказал Гриффин.

– Да. Чем могу служить?

– Гриффин и Старлинг, агенты Секретной службы. – Гриффин вытащил жетон. Картер повертел его и вернул. Гриффин указал на правую руку иллюзиониста, которой тот по-прежнему придерживал дверь.

– Вы что-то прячете?

– Просто боюсь выпустить кошку.

– О'кей. Мы бы хотели задать вам несколько вопросов о событиях второго августа.

– Пожалуйста.

– Может, войдем в дом?

Картер нахмурился.

– Полагаю, не стоит.

Гриффин взглянул на Старлинга, тот кивнул – очевидно, они застали фокусника зачем-то противозаконным. Гриффин продолжил:

– Мистер Картер, будьте любезны пропустить нас в дом.

Картер посторонился.

Прихожая вела в гостиную первого этажа. Картер собирал редкости со всех концов земного шара, и у агентов разбежались бы глаза, если бы одна деталь не привлекла их внимания в первую очередь. Повсюду стояли туземные статуэтки, индонезийские бамбуковые музыкальные инструменты, друзы кристаллов на пыльных серебряных подставках и прочие занятные безделушки, но главное – Гриффин даже схватился за пистолет – на большом, почти во всю комнату, персидском ковре сидел огромный африканский лев. Он припал к полу, готовясь прыгнуть. Гриффин тронул Старлинга за плечо, и тот тоже застыл. Грудь зверя вздымалась, хвост бил по ковру.

– Я сказал, что не хочу выпускать кошку, – заметил Картер.

Гриффин сглотнул.

– Он может укусить?

– Ну, – задумчиво проговорил Картер, – если укусит, расслабьтесь и не двигайтесь. Так ему скоро надоест, и он рано или поздно вас отпустит.

– Мистер Картер, – процедил Старлинг, – я был бы очень признателен, если бы вы на несколько минут заперли вашу кошку в соседней комнате.

– Конечно. Идем, Малыш. – Картер свистнул и щелкнул языком. Малыш нехотя отвел взгляд от агентов и вслед за хозяином вышел из комнаты.

– Мама родная! – Гриффин вздохнул и поправил галстук. – Ну почему всё так сложно?!

– Хотите сменить работу, мистер Гриффин?

Через несколько секунд вернулся Картер в шелковом халате поверх рубашки.

– Может, по коктейлю?

– Вы сами будете их готовить? – спросил Старлинг.

Картер сморгнул, потом затянул пояс халата и отвесил легкий поклон.

– Да, мистер Старлинг. В последние несколько дней я сам выжимаю себе апельсины.

В продолжение обмена репликами Гриффин недоуменно переводил взгляд с полковника на фокусника и обратно.

Картер продолжал:

– Бишоп всегда мечтал побывать в Греции. Вы же знаете, он рисует пейзажи.

Гриффин попытался встретиться с полковником глазами. Какой Бишоп? О чем вообще речь? Снова его ни во что не посвятили.

Старлинг, выбирая, куда сесть, взглянул на огромный кожаный диван, где лежали раскрытые тома Британской энциклопедии за 1911 год.

– Мистер Гриффин, пожалуйста, запишите: «На борту корабля находится Александр Бишоп, слуга Картера. – Затем он обратился к Картеру: – Шиншилловый воротник был особенно удачным штрихом.

– Это пальто всегда ему нравилось. Так не желаете перекусить?

– Нет, спасибо, сэр.

– А вы, мистер Гриффин? Уверен, вы не откажетесь от булочек. – Картер величаво махнул рукой в сторону кухни, будто сейчас по его команде оттуда выплывет яичница с ветчиной и поджаренный хлеб.

Старлинг с непринужденным видом, словно сидеть на шикарных кожаных диванах для него – самое обычное дело, заглянул в блокнот.

– Мистер Картер, разговаривали ли вы с покойным президентом наедине вечером накануне его смерти?

– Да.

– О чем?

– Перед представлением мы встретились за сценой в присутствии агентов Секретной службы, потом были одни, наверное, минут пять. Я рассказывал про разные иллюзии. Он выразил желание выступить в третьем акте. И всё.

– Как выглядел президент?

– Мне он показался подавленным.

– Вы спросили, что его беспокоит?

– Жизненный опыт научил меня не задавать подобные вопросы сильным мира сего.

– Было ли в вашем разговоре что-нибудь необычное?

– Только… не знаю, как объяснить. В нем чувствовалась душевная усталость. Однако когда я сказал, что на сцене его разрубят на куски и скормят диким животным, он заметно приободрился. – Картер покачал головой. – Очень странно, согласитесь?