Шейла увидела, как затрепетали длинные ресницы дочери, вспорхнули вверх и открылись темно-карие глаза. Увидев мать, девочка сонно улыбнулась и потянулась к ней ручками. Глубокая нежность охватила Шейлу, когда она прижала к себе теплое тело дочери в длинной ночной рубашке. Алина лепетала, целовала мать, смеялась, не замечая, что мать взволнована. Шейла смотрела на дочь, а видела перед собой исполненное мрачной решимости лицо Грега Чандлера.

На следующий день она воспользовалась услугами приходящей няни, чтобы уйти из дома, пока не приехал, как обещал, Грег. По телефону Шейла предупредила Фэй, что приедет заниматься с Энн, ее дочерью, у них дома.

— У тебя что-то случилось? — озабоченно спросила Фэй.

— Н-нет, — ответила Шейла.

— Не слышу уверенности в твоем голосе, — отреагировала Фэй, которой, похоже, никогда не изменял жизнерадостный оптимизм. — Ладно, приезжай, буду рада тебя видеть. Если захочешь, то расскажешь, что там у тебя «не случилось». — В трубке послышался добрый смех, который всегда действовал на Шейлу как лучшее успокоительное средство.

В прихожей она подобрала у двери конверт с адресом той клиники, в которой, по странной иронии судьбы, ей довелось родить дочъ почти в одно время с женой Грега. О содержании письма Шейла уже знала, но все-таки было бы неплохо самой наведаться туда. Спускаясь по лестнице, она рассчитала по времени свои дела на день, перед выходом из подъезда поправила на себе джинсовый костюм с короткими рукавами, достала из сумочки темные очки. Рука с очками повисла в воздухе, когда из солнечного света перед ней возникла фигура Грега Чандлера.

— Доброе утро! — приветствовал он замершую на месте и онемевшую от неожиданности Шейлу. — Ты уходишь?

Сегодня Грег был одет не так официально, как накануне. Шейла автоматически отметила, что в полуспортивном костюме он выглядит значительно моложе, но тут же подумала, что снова оказалась в глупом положении. У этого человека просто какой-то дар загонять ее в трудные ситуации. В его присутствии она всегда начинает терять уверенность в себе, подчиняясь силе магнетического воздействия, исходящего от него. И почему она должна отчитываться перед ним? И какая бесцеремонность! Воспитанные люди предупреждают о своем приходе по телефону.

— Сегодня пришло письмо из клиники, я собиралась поехать туда.

— Тогда садись в машину, поедем вместе, — категорическим тоном произнес Грег.

— Я поеду в клинику позже, — быстро сказала Шейла в надежде, что избавится от него. — Через двадцать минут я даю урок.

Казалось, ничто не могло смутить Грега Чандлера.

— Хорошо, я отвезу тебя на урок и заеду позже. Через сколько? Час, полтора?

— Нет-нет! — испуганно воскликнула Шейла. — Не стоит беспокоиться из-за меня. Я чудесно доберусь на такси. Будет лучше, если я поеду в клинику одна.

— Шейла, я беспокоюсь о тебе. Ты не должна чувствовать себя одинокой. Я просто не имею права допустить этого, — мягко возразил он.

Когда-то Шейла уже слышала эти слова от него. Но сейчас у него совсем другая цель — заполучить своего ребенка. Расценив ее молчание как согласие, Грег бережно взял Шейлу под локоть и свел по ступенькам, словно больную, к стоявшей рядом машине. За рулем сидел водитель, и Шейла оказалась рядом с Грегом на заднем сиденье.

— Скажи водителю, куда ехать.

Шейла назвала адрес Фэй Миллер и через десять минут уже выходила из машины возле красивого современного дома.

— Сейчас девять часов, — сказал Грег, — приеду за тобой в одиннадцать.

Шейла успела только раскрыть рот, чтобы возразить, как машина тронулась с места.

Два часа в доме Фэй пролетели незаметно. Из всех своих учениц Шейла выделяла дочку подруги за ее необыкновенную музыкальность. Игра Энн доставляла ей удовольствие, она была уверена, что у этой юной пианистки блестящее будущее. Если, конечно, на ее пути не встретится какой-нибудь мужчина вроде Грега Чандлера, которому будет наплевать на ее талант. С Фэй она поговорить не успела, но, когда раздался звонок в дверь и на пороге появился Грег, поймала ее взгляд, в котором были и вопрос и добрая насмешка. Шейла порозовела от смущения, прощаясь с подругой, и шепнула:

— Потом все объясню. — Ей было неприятно, что Фэй превратно истолкует появление Грега, и она решила, что в ближайшие дни все ей расскажет. Ну, может, не совсем все…

— Значит, из-за рождения дочери тебе пришлось отказаться от концертной деятельности? — спросил Грег.

Соболезнующая интонация вызвала у Шейлы раздражение.

— Всему свое время. Лучше уйти со сцены, чем пережить фиаско. Тем более что преподавательская деятельность дает мне удовлетворение.

— Но не дает прежних денег, — пробормотал Грег. — Ты не должна была забывать, что у тебя есть родные люди в этом городе. Остаться одной с ребенком на руках… Ты даже не воспользовалась деньгами Кевина, на которые имела полное право, как его вдова и мать его ребенка.

Шейла затаила дыхание. Значит, он уверен, что больше трех лет считал своей дочь брата! Она тихо перевела дыхание. Впрочем, пусть лучше думает, что Алина его племянница. Господи! Опять все перепутала! Племянницей он считает Холли, напомнила себе Шейла. Если в клинике подтвердят его рассказ, придется отдать ему Алину! Но стоило ей об этом подумать, как в ней рождался гневный протест.

— Деньги не самое главное в жизни, — неожиданно для себя сказала она с презрением.

Шейла искоса взглянула на озадаченное лицо Грега, и ей стало стыдно за свою несдержанность. Деньгами Кевина она тогда не воспользовалась не из презрения к семейству Чандлеров. Просто сочла, что в сложившейся ситуации не имеет на них права. Родителей она не стала посвящать в свои финансовые проблемы, которые возникли значительно позже. Роды в первоклассной клинике, приданое для Алины, сопутствующие расходы — все это за полтора года основательно истощило ее банковский счет. Слава Богу, ей удалось набрать учеников, и нужда им с дочерью не грозила.

— Прости, ничего личного, — пробормотала Шейла, стараясь не смотреть на Грега, молча сидевшего рядом.

— Я так и понял, — откликнулся он. — Не могу забыть твое последнее выступление в Лос-Анджелесе, — помолчав, сказал он. — Ты тогда впервые исполнила на публике Шестую сонату Скрябина. Кевин перед отъездом рассказал мне, что ты готовишь к этому концерту. — Грег снова замолчал.

Молчала и Шейла. Напоминание о муже заставило ее отвернуться к окну, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Жгучие слезы горя и стыда. Все эти годы она старалась не думать о той ночи, внушила себе и родителям, что Алина дочь Кевина… А теперь ей придется сказать им, что в клинике перепутали детей, что Алину заберут у нее… Она всхлипнула, не в силах сдержать слезы.

— Ты плачешь? — забеспокоился Грег и попытался заглянуть ей в лицо. — Тебе плохо?

— Нет, мне чертовски хорошо! — воскликнула со злостью Шейла, борясь с рыданиями.