Адмирал вздохнул и наморщил лоб. Он был не самым блестящим офицером КФМ. Он знал свои достоинства – смелость, честность и упорство, которого хватило бы на троих, – но он также признавал и свои слабые стороны. С такими офицерами, как граф Белой Гавани или леди Соня Хэмпхилл, он всегда чувствовал себя неловко, потому что отдавал себе отчет в их интеллектуальном превосходстве. А Белая Гавань, как признавал Капарелли, имел к тому же невообразимую дерзость быть недосягаемым не только в стратегии, но и в тактике. Несмотря на это, именно сэра Томаса Капарелли назначили Первым Космос-лордом как раз перед самым началом войны. Его задача заключалась в том, чтобы одержать победу, – и он обязан был победить. Однако не менее важной его задачей оставалась защита мантикорских граждан и их законной коммерческой деятельности… и при всем при том силы Флота давно уже на пределе…

– Я разделяю ваше беспокойство, – произнес он наконец, – и не могу не согласиться со всем тем, что вы сказали. Проблема в том, что наши возможности резко ограничены. Я не могу – без всякого преувеличения, именно не могу – отозвать с фронта дополнительные корабли для усиления наших конвойных сил в Силезии.

– Однако нужно что-нибудь предпринять.

Гауптман говорил спокойно, но Капарелли почувствовал, что надменному магнату стоит больших усилий подстроиться под рассудительный тон адмирала.

– Разумеется, система конвоев неоценима во время перелетов между секторами. Мы не потеряли ни одного корабля из тех, которые шли под охраной, и поверьте мне, сэр Томас: и я, и все мои коллеги благодарны вам. Но рейдеры тоже понимают, что пока корабли находятся под прикрытием, к ним соваться нечего. И прекрасно знают, что после того, как суда достигнут сектора назначения, две трети из них пойдут дальше сами по себе – кораблей сопровождения на всех не хватит…

Капарелли мрачно кивнул. Ни одного судна не потеряли караваны с конвоем, который прикрывал переход между административными центрами главного сектора Силезии, но пираты с лихвой наверстывали упущенную выгоду, накидываясь на торговые суда после того, как тем приходилось оставлять караван и следовать далее по индивидуальным маршрутам в миры Конфедерации.

– Я не уверен, что мы можем сделать что-то еще, сэр, – сказал адмирал после долгого молчания. – Адмирал Белой Гавани на следующей неделе возвращается на Мантикору. Мы с ним обсудим этот вопрос и посмотрим, есть ли у нас возможность реорганизовать флот и изыскать дополнительные корабли сопровождения, но, откровенно говоря, я даже не надеюсь, что это станет возможным, прежде чем мы возьмем звезду Тревора. Я немедленно поставлю перед моим штабом задачу приступить к анализу всех – я подчеркиваю, мистер Гауптман, всех способов, которые позволят нам облегчить ситуацию в Силезии. И я уверяю вас, что этот вопрос по важности и срочности будет вторым после звезды Тревора. Я сделаю все возможное, чтобы сократить наши потери. И лично ручаюсь вам за это.

Гауптман откинулся на спинку стула, рассматривая лицо адмирала, затем хмыкнул с усталой и злой безнадежностью и весьма неохотно наклонил голову.

– О большем я и не могу просить вас, сэр Томас, – с некоторым принуждением произнес он. – Я не собираюсь давить на вас и требовать чуда, но положение очень, очень серьезно. Месяц мы еще продержимся… но через четыре или максимум пять месяцев вся торговая деятельность в Силезии окажется свернутой.

– Я понимаю, – повторил Капарелли, поднявшись, и протянул руку для прощания. – Я сделаю все, что смогу, – и как можно быстрее. И обещаю, что лично сообщу вам о ситуации, как только у меня появится возможность обсудить ее с адмиралом Александером. С вашего разрешения, я поручу своему секретарю запланировать для этой цели еще одну встречу с вами. Может быть, в ближайшее время мы сможем что-нибудь придумать. А до тех пор, пожалуйста, держите со мной связь. Вы и ваши коллеги, вероятно, и в самом деле лучше чувствуете ситуацию, чем мы в Адмиралтействе, и любая информация, которую вы можете предложить моим аналитикам и стратегам, будет высоко оценена.

– Хорошо, – вздохнул Гауптман, в свою очередь поднявшись, и пожал руку адмирала, поразив Капарелли кривой усмешкой. – Понимаю, что я не самый легкий в общении человек на свете, сэр Томас. Я очень стараюсь не походить на пресловутого слона в посудной лавке. Я искренне признателен вам и за то, что вы не уклоняетесь от трудностей, и за те усилия, которые предпримете по нашей просьбе. И я надеюсь, что они принесут свои плоды. Лучше раньше, чем позже…

– И я тоже, мистер Гауптман, – тихо сказал Капарелли, провожая гостя до двери. – Я тоже.

* * *

Хэмишу Александеру, тринадцатому графу Белой Гавани и Зеленому адмиралу КФМ, было любопытно узнать, выглядит ли он снаружи таким же усталым, как ощущает изнутри. Графу исполнилось девяносто стандартных лет, но в обществе, еще не знающем пролонга, он сошел бы за полного сил сорокалетнего мужчину – и то ему добавила бы лишний возраст седина, пробивавшаяся в черных волосах. Да еще вокруг холодных синих глаз появились новые морщинки. Утомление слишком ощутимо давало о себе знать.

Он наблюдал за тем, как за иллюминатором его командирского бота, спускавшегося к Лэндингу[4], черное, как смола, пространство, наливается глубоким темно-синим цветом. От усталости ломило все кости. Звездное Королевство (во всяком случае, наиболее трезвомыслящая часть его населения) в течение последних пятидесяти стандартных лет сознавало угрозу неизбежной войны с Народной Республикой, поэтому Флот (и Хэмиш Александер) все эти годы готовился к войне. И вот уже почти три года, как война идет… в точности оправдывая все его самые худшие опасения.

Дело вовсе не в том, что хевы – такие уж хорошие вояки, их просто чертовски много. Несмотря на внутреннюю неразбериху, которую Народная Республика устроила сама себе после убийства наследного президента Гарриса, несмотря на ветхую экономику и чистки, стоившие хевенитскому флоту самых опытных офицеров, НРХ, даже обремененная чудовищной массой бездельников-пролов, оставалась мощной и безжалостной силой. И достигни ее промышленность хотя бы половины эффективности Звездного Королевства, ситуация стала бы безнадежной. При нынешних обстоятельствах лишь сочетание мастерства, решимости и удачи – последней даже в большей степени, чем рискнул бы рассчитывать самый искушенный профессиональный стратег, – позволяло Королевскому флоту Мантикоры сохранять свои позиции.

Но сохранять позиции – еще недостаточно.

Белая Гавань вздохнул и потер уставшие глаза. Он не хотел покидать передовую, но, раз уж надо, он сумел оставить командование на адмирала Феодосию Кьюзак. Он был уверен, что в его отсутствие Феодосия сумеет удержать ситуацию под контролем. При этой мысли Хэмиш фыркнул. Чем черт не шутит, может быть, она даже ухитрится взять звезду Тревора. Бог знает почему, но самому ему в этом секторе не очень-то везло…

Он отнял руки от глаз и взглянул в обзорный иллюминатор, обдумывая последнюю мысль. Правда заключалась в том, что на сегодняшний день ситуация на фронте складывалась, мягко говоря, паршиво. В первый год войны его Шестой флот глубоко вошел в пространство Республики, попутно перемолов столько живой силы и техники, что это стало бы гибельным для любого другого неприятельского флота в мире. Белой Гавани и его коллегам-адмиралам удалось уравнять хилые шансы, с которыми Королевство вступило в войну, они захватили не меньше двадцати четырех звездных систем. Но второй и третий год военных действий разительно отличались друг от друга. Хевы опомнились, Комитет общественного спасения Роба Пьера ввел режим террора, способный воодушевить любого хевенитского адмирала. И если крушение династий Законодателей, прежде управлявших Народной Республикой, стоило Народному флоту большей части опытных адмиралов, оно одновременно разрушило и систему протекционизма, мешавшую талантливым офицерам делать карьеру, которой они по своим способностям заслуживали. Сейчас, когда Законодатели оказались не у дел, некоторые из таких новоиспеченных адмиралов доказали, что и они не пальцем деланы. Взять, например, адмирала Эстер МакКвин, командующую соединением Республики в окрестностях звезды Тревора…