видели, как его, наконец, переведут в другой отдел. Все, кроме Воронова. Тот опасался, что в отсутствии Прокопенки может сам занять место изгоя, хоть и по другим причинам. Он был первоклассным специалистом, но слишком часто позволял себе пропускать процедуры, замедляющие расследование. Вкупе с его привычкой говорить людям всё, что он о них думает, это создавало взрывоопасный коктейль и мешало карьерному росту.

Лейтенант вспомнил о шаурме, которую с раннего утра таскал в кармане куртки. Он достал свёрток, аккуратно развернул и откусил большущий кусок.

— Фу! — скривился капитан. — И как ты это ешь?

Воронов не отвечал, и Мещанинов вернулся к повестке дня:

— А всё это подводит нас к самой главной проблеме. Придётся отпустить последнего подозреваемого. И надо бы сделать это без лишней огласки, чтобы его не пришли линчевать.

Воронов промолчал. Всё действительно выходит хуже некуда. Уже который раз они берут след, арестовывают подозреваемого… И всякий раз есть хорошие косвенные доказательства, на которых можно построить обвинение. Но тут происходит новое убийство, похожее, как две капли воды.

— Как будто кто-то специально над нами издевается!

— А мне его жалко было. Я даже немного обрадовался, когда новый труп нашли, — Воронов осёкся, поняв, что его слова звучат диковато. — Ну в смысле, это же значит, что мистер Факин ни при чём, и его можно отпустить.

Мистер Факин — подозреваемый, арестованный по горячим следам после шестого убийства. Он был, как сказали бы раньше, «деревенским дурачком». В минуты помрачения Факин бегал по улице, «стреляя» в прохожих из воображаемого оружия:

— ТРА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА!

А когда «диско-личность» брала верх — прыгал, подпевая танцевальному ритму, слышному лишь ему:

— Там-тадам-там-там! Там-тадам-там-там! ФАКИН!

Отсюда и пошло прозвище.

Будучи задержан позавчера днём, он выглядел необычайно испуганным и даже не стал устраивать свой очередной «факин-концерт». Может, осознал нависшее над ним страшное обвинение. Народ, тем временем, вынес однозначный вердикт:

— Да это же наверняка наш убийца!

Тогда под окнами участка собралось с десяток праздных зевак. Двое присутствовали при задержании, ещё трое что-то слышали и поспешили посмотреть на продолжение. По дороге они удвоили своё количество. Собравшиеся почесали языками, обменялись домыслами да и разошлись разносить слухи. Уже к концу дня нашлись те, кто утверждали, что лично видели, как Факин с наслаждением мучил крыс, голубей и котов — на что хватило фантазии. Часть из этих сплетен попала на «жёлтые» интернет-ресурсы. В частности, отличился malware.ru: их автор собрал и творчески обработал слухи, изобразив Факина форменным Чикатило.

Всю короткую дорогу до участка Мещанинов и Воронов провели в тягостном молчании. Куда теперь повернёт народный гнев? Чем всё это закончится?

Суд Линча

— Отпускают тебя, дурак! Понял что ли? — Прокопенко решил лично объяснить происходящее недавнему подозреваемому. Пока — через окошечко двери изолятора.

Неизвестно, что творилось в голове у заключённого, но он с хитрецой глянул на собеседника и сообщил с заговорщическим видом:

— Факин…

— Без предъявления обвинений!

Теперь Факин был достаточно подготовлен к свалившейся на него свободе. Прокопенко вставил ключ в замочную скважину. Он сделал первый оборот против часовой стрелки, и по всему подвалу изолятора разнесся лязг давно не смазанного механизма.

Мещанинов выглянул в окно первого этажа. Перед участком собралась небольшая толпа — человек двадцать. И, судя по выражению их лиц, они вовсе не собирались праздновать освобождение заключенного.

— Погоди-ка, Лёш, — крикнул Мещанинов в открытую подвальную дверь, — стоп! СТО-О-ОП!

— Шо такое, Илья Ильич? Передумали отпускать?

— Сколько ещё до окончания 48 часов?

Прокопенко шмыгнул сопливым носом и сверился с часами:

— Два часа с четвертью, — уверенно доложил он и добавил чуть тише:

— Пора обедать…

— Подержим его ещё часок. Пока разойдутся эти… эти… — Мещанинов силился подобрать слово.

— Селяне с вилами! — гаркнул Воронов из приоткрывшейся двери уборной.

Заржали все, находившиеся в участке. Кроме Прокопенко.

— Шо он сказал? — крикнул он из подвала.

Мещанинов сложил руки рупором:

— СЕЛЯНЕ С ВИЛАМИ!

— А-а-а… Тогда смешно…

Через полтора часа пошёл мокрый снег, и на улице осталось лишь двое самых упорных. Остальные разошлись несолоно хлебавши. Мещанинов дал команду выпускать: лучшего момента всё равно не дождаться. Факину выдали изъятые вещи и выпроводили за дверь отделения. Не успел он покинуть территорию, как стало понятно, что «селяне» тут как тут, а те двое — лишь их дозорные. Они загородили Факину дорогу и позвонили кому-то по мобильному. Почти мгновенно восемь человек вышли из двух легковушек, припаркованных неподалёку. Подкатила голубая «Шестёрка». Из неё вылезло ещё семь народных мстителей, невесть как туда поместившихся.

Вначале они просто обступили душевнобольного, выкрикивая оскорбления и угрозы, да такие, что уже тянули на состав преступления. Факин предпринял отчаянную попытку прорваться на волю, не забыв свою любимую присказку. Это было последней каплей.

Кто-то из толпы наотмашь ударил его по лицу. Факин мотнул головой, выплюнул выбитый зуб и закричал что-то невнятное. С другой стороны прилетел ещё удар. Потом ещё один слева. И ещё. Он пытался закрывать лицо руками под всё учащающимся градом тумаков и оплеух.

Мещанинов, наблюдавший из окна участка, тихо ойкнул и весь как-то съёжился, не в силах что-либо сделать или хотя бы оторвать взгляд. В отделении повисла гнетущая тишина. Почти все отвлеклись от своих обязанностей и прильнули к стеклу с каким-то болезненным любопытством. Все, кроме Воронова. Лейтенант снова заперся в туалете, проклиная утреннюю шаурму. Из-за двери послышался характерный звук, и Воронов торжественно объявил:

— Опер с. т — земля трясётся! Шаурма долой несётся!

Шутка была встречена гробовым молчанием. С улицы явственно донеслись звуки творимой расправы.

— Да вы чё? Охренели тут все?! — поняв, что происходит, Воронов мгновенно вскипел и пулей вылетел из кабинки, на ходу застёгивая штаны. — Вы бы, блин, ещё попкорн достали!

Он выскочил на студёную улицу, крича во весь голос:

— Отставить самосуд! Прекратить расправу! Всех, …, положу!

Это не помогло. Разгоряченная толпа уже повалила жертву на мёрзлую землю и пустила в ход ноги. Факин лежал в позе эмбриона, пытаясь прикрыть руками голову и живот, но часть ударов всё равно достигала своей цели. Воронов достал табельное оружие и сделал два выстрела в воздух, продолжая сближаться с толпой.

Зачинщик бойни, здоровенный чернявый бородач, обратил внимание на Воронова и оторвался от избиения. Он повернул к лейтенанту раскрасневшееся лицо и буквально проорал:

— И что ты сделаешь? А, мент? Будешь спасать убийцу? А не боишься, что сам станешь следующим?

Вместо ответа Воронов молча взял его на мушку, продолжая другой рукой поддерживать штаны. Толпа понемногу приходила в себя.

— И что, выстрелишь? Ну давай! Мешай народному