class="p1">На улице постепенно темнело, загорались яркие красочные фонари, вывески ночных заведений — от клубов до игорных домов. На дорогах стало больше полицейских машин. Мероприятие такого масштаба требовало особых условий безопасности, а значит, сегодня криминал будет вести себя очень хорошо и незаметно.

Ефремов не святой, и часть теневого общества кормится с его руки. Так что подставить своего князя не рискнут сами, и коллег призовут соблюдать правила приличия. А в случае если кто не прислушается, сами сдадут силам правопорядка виновника. Во избежание собственной казни.

Мост через Амур, соединяющий Русское царство и Поднебесную империю, сегодня досматривается гораздо тщательнее с обеих сторон. В том числе и не совсем законными представителями стран. Это с нашей стороны участвуют князья, но Мэйлин — принцесса, ни дай бог, Триада допустит нежелательные элементы на нашу территорию… Император, может быть, и не слишком крепко сидит на троне, но головы снимать будет лихо и не оглядываясь на чины. В любой другой день можно допустить всякое, но не тогда, когда стоит вопрос чести императорской семьи. Опозорить императора — это как минимум приговорить все свою родню.

— Подъезжаем, Дмитрий Алексеевич, — объявил Павел, сворачивая к нашему особняку.

— Хорошо, — отозвался я, по-прежнему глядя в окно.

Прихватив с собой папку с документами, я покинул машину и прошел в раскрытые прислугой двери.

Двухэтажный особняк в Благовещенске почти в точности копировал казанский. Я передал плащ слуге и, отдав распоряжение об ужине, поднялся в свои комнаты.

А закрыв за собой двери, прошел к сейфу и убрал туда документы. Пока что я ни с кем о них не говорил и не показывал. Но не один раз прочел список.

И он не соответствовал словам Михаила II, что заставляло меня всерьез сомневаться в истинности написанного. Царь сказал, что его дети не должны были расти среди Рюриковичей. Но как тогда относиться к тому, что в бумагах Невского значится, например, Иван Михайлович Соколов?

Горячий душ немного развеял усталость, а плотный ужин даже поднял настроение. Так что на прием я собирался, уже не предаваясь унынию и апатии.

Проверив подарки, я захлопнул крышки шкатулок и запечатал их личным перстнем. Вручать их лично было не нужно, так что предосторожность была не лишней — мало ли, перепутают слуги? Всякое бывает, тем более когда камерное мероприятие внезапно раздувается до чуть ли не государственных масштабов. Столько благородных гостей за раз обычно только в Москве и собирается. Так что у прислуги Ефремовых и так языки на плечах будут, а потому личная печать с гербом снимет множество возможных проблем.

Мое сопровождение сменилось, людей Романовых со мной прилетело достаточно, так что держать при себе кого-то дольше стандартной восьмичасовой нормы смысла не было. Я кивнул новому шоферу и сел в салон.

Праздник приближался с каждым намотанным на колеса метром. И я мысленно приказал себе выбросить все проблемы из головы. Мой друг сегодня радуется, и я разделю с ним этот вечер. А все свои вопросы решать начну завтра.

В конце концов, меня многие знают как любителя хорошо повеселиться. Так что стоит провести время в удовольствие.

Как только мы вернулись на центральные улицы, как пришлось втискиваться в общий поток благородных господ, сползающихся к сердцу города — резиденции Амурского князя. Никакой суеты и опозданий, разумеется, не было — нам заблаговременно освободили дорогу, перекрыв движение для горожан, так что вскоре я уже выходил из машины на территории особняка Ефремовых.

Поправив пиджак с гербами, я двинулся в сторону раскрытых дверей резиденции.

— Княжич Романов Дмитрий Алексеевич, наследник княжества Уральского! — провозгласил показавшийся знакомым голос, и я пригляделся к распорядителю.

Память на лица у меня достаточно неплохая, я никогда на нее не жаловался. И этого сотрудника Кремля узнал сразу. Сложно забыть того, чья роль при дворе — объявлять появление государя Русского царства.

Что ж, видимо, праздник действительно приобрел государственный масштаб.

* * *

Московский особняк бояр Морозовых.

Виктория Львовна все еще никак не могла привыкнуть к таким стремительным переменам. Только что она поговорила с Дмитрием, а уже на следующий день к дому прикатили машины Демидовых, забитые бойцами Урала в полной экипировке.

— Здравствуйте, Виктория Львовна. Позвольте представиться, Медведев Федор Архипович, — вежливо склонил голову перед ней мужчина с гладко выбритым лицом и стальными глазами. — Мне велено передать вашей матушке документы.

В руках носящего боевой доспех гостя действительно была папка с позолоченным гербом князей Демидовых. Впрочем, каждая черта мужчины буквально кричала о готовности превратиться из вежливого гонца в смертельное оружие. Виктория ни на миг не сомневалась, что стоящий перед ней командир способен в одиночку перебить десятки одаренных даже голыми руками.

И это ощущение не прошло за минувшие дни. Хотя сейчас боярич Медведев и не присутствовал в особняке, его дежурящие на территории Морозовых бойцы не способствовали чувству безопасности боярышни.

— Все еще опасаешься? — спросила Инга Валентиновна, возвращая дочь из задумчивости. — Даже несмотря на то, что их прислал твой жених?

С губ боярыни не сходила улыбка с тех пор, как боярич Медведев принес документы о смене подданства рода Морозовых. И дочь понимала, что матушка, наконец, по-настоящему поверила, что черная полоса для рода закончена.

И отчасти корила себя за то, что так долго тянула с ответом княжичу.

— Понимаю тебя, — вздохнула меж тем Инга Валентиновна, помешивая ложечкой чай в чашке. — Слишком долго мы ждали удара в спину. Привыкли к чувству опасности и всеобщего отчуждения. Но теперь тебе нужно будет учиться заново доверять окружающим.

Она усмехнулась, замолчав на несколько секунд, после чего посмотрела на дочь серьезным взглядом и продолжила:

— По крайней мере, нашим союзникам.

Виктория вздохнула.

— Меня пугает та легкость, с которой князь Демидов принял нас под свою руку. Да, я дала согласие Дмитрию, но ведь это еще только слова.

Боярыня покачала головой, разглядывая дочь.

— Руслан Александрович плевать хотел на мнение столичных дворян, — сказала Инга Валентиновна. — И даже больше скажу, полагаю, когда он узнал о тебе и твоих проектах от своего внука, он открыл самую дорогую бутылку вина, чтобы отпраздновать. Он увел настоящего гения из-под носа московских князей и бояр.

— Я виделась с ним на приеме, — кивнула боярышня. — И хотя Дмитрий Алексеевич просил не обращать внимания на поведение деда, князь Демидов не показался мне самодуром. Я бы сказала, что Руслан Александрович — прозорливый политик. Нельзя держать Урал и быть мягкосердечным.

— Думаешь, Дмитрий Алексеевич позволит деду задеть тебя?

— Нет, он такого не допустит, — улыбнулась Виктория. — Но боюсь, что подведу его.

— Ты слышала, что