что я даже не спросил, кто звонит: быстро глянул на навигатор и пообещал быть в институте через полтора часа.

* * *

— Вы самостоятельно приняли множество решений! При том, что проект института — межгосударственный. Финансируется из бюджетов разных стран, и какая-то ответственность перед учредителями должна быть! Мы случайно узнаем о такой серьезной проблеме.

— У нас не было времени ставить всех в известность, — монотонно повторил я. — Распады начались внезапно и интенсивно. В течение нескольких часов погибло девять человек.

— Но когда вы уложили людей под капельницы, почему ни одному правительству не сообщили о происходящем? Сами почему не под капельницей, а разгуливаете свободно, рискуя как минимум скончаться самостоятельно, как максимум — устроить это шоу на глазах обычных людей? Что за безответственность?

Я открыл было рот, чтобы ответить, встретился взглядом с представителем России и закрыл, так ничего и не сказав.

— Итого, — английский представитель грозно ткнул пальцем в аудиторию. — Из ученых тут только китайские медики. Для решения текущей проблемы необходимо собрать как можно больше членов научного сообщества. А этих двоих уложить в койки, к остальным, — он злобно сверкнул глазами в нашу сторону. — Покиньте зал немедленно, ваше дальнейшее участие в заседании не требуется. Готовьтесь к капельнице.

Меня давно так не отчитывали. Мы с Ву закрыли тяжелые двери конференц-зала и одновременно заржали.

— Но, вообще, косяк, — отсмеявшись, согласился Ву. — Действительно никому не сообщили.

— Как будем противостоять попытке нас уложить? — я вертел в пальцах зажигалку. Сигареты доставать не решился, чтобы еще больше не настроить против себя членов комиссии.

— Я поговорю со своими, а тебе нужно договориться с кем-то из российской делегации. Ну, или можно уехать в Патагонию.

— Почему в Патагонию? — я с любопытством посмотрел на Ву.

— В Андах легко потеряться, — глубокомысленно откликнулся тот.

— В Андах, — я покачал головой. — Ву, давай утром сядем и поговорим про эти твои колебания. Ведь можно же как-то удержать их амплитуду, а не просто помогать организму возвращаться в прежнее состояние.

— Давай, — легко согласился Ву, пожал мне руку и ушел.

Я еще немного постоял в коридоре. Из-за дверей ничего слышно не было, ждать, пока гости начнут выходить тоже не хотелось, в итоге я решил подождать результатов в более удобном месте. Спустился на первый этаж, в комнату отдыха, налил на дно стакана виски и сел в кресло у окна.

Коломойцев нашел меня через час. Молча сел напротив и немигающе уставился на мой стакан.

— О чем договорились, Артем Витальевич? — я взболтал оставшиеся на дне капли.

— Под трибунал бы тебя, Алеша…

Я развел руками.

— Под капельницу не пойдешь?

— Не пойду. Я справляюсь с распадами. Теперь надо организовать все так, чтобы справились и остальные. Кстати, вы же понимаете, что основная проблема не в распадах?

— Насколько я понял китайских представителей, сохранить ваши способности не получится.

— Это вариант, который лежит на поверхности. Но есть и куда копнуть глубже.

Я уловил интерес в его глазах.

— Передумали насчет трибунала?

Хотя нарываться тоже не следовало. Я встал, долил себе виски и плеснул ему тоже.

Коломойцев молча взял стакан.

— Нам нужны физики, причем желательно те, кто занимается волновой физикой.

Коломойцев прищурился и пристально посмотрел на меня.

— В чем идея, Алексей?

— Скажу. Позже. Когда сформулируем, — я печально улыбнулся. — Добудете нам физиков?

* * *

Ночью мы чуть не потеряли Ву. Я успел добежать к нему первым, благодаря тому, что сработал мониторинг на моем браслете. Но непоправимое все равно случилось: медики ввели ему свой компот, который стабилизировал состояние, тем самым лишив его возможностей к переходам через разрывы пространства. А теперь мы все сидели в коридоре и ждали исхода операции: часть внутренних органов все-таки пострадала.

— Это безответственность, — шипел Коломойцев мне на ухо. — Ты так же хочешь допрыгаться?

— Не хочу. Но простите за прямоту, Артем Витальевич, что вы тут без меня сделаете? Побольше лекарств намесите? Где ваши физики, когда будут тут?

— Завтра.

Я видел, как он взбешен. И еще ощущал, что перехожу красную черту. В конце концов, я всего лишь пилот, даже не ученый. С чего я взял, что без меня тут не обойдутся? Хотя. Я усмехнулся. Не обойдутся. На ком тестировать все, что сейчас на скорую руку изобретут?

Через два часа Ву перевезли в палату, а еще минут через сорок он, наконец, пришел в себя. Я сидел рядом, глядя в потолок.

— Уже утро? — Ву иронично приподнял одну бровь. — Пришло время поговорить?

— Ты стал обычным, — я горько посмотрел на него. — Нет больше волшебства, Ву.

Он кивнул.

— Ты расстроен? — я пытливо вглядывался в его лицо.

— Да. И нет. Все равно получалось так себе, да и жить теперь можно без страха.

— Послушай, Ву, — я потер переносицу. — Медики ведь не решат проблему с распадами. Я же прав — это вообще не медицинская проблема?

— Скорее всего — не медицинская. Хотя влияние психотропов интересно и, как ни странно это звучит — больше года прошло, так и не изучено полноценно.

— Тогда, давай пока без медицины, еще раз: в космосе, мы подверглись какому-то воздействию, приобрели черт знает какие колебания. Насколько я помню школьный курс физики, любые колебания имеют некоторую длину волны и амплитуду. Если они затухающие, то со временем амплитуда снижается. Как у нас, раз мы стали возвращаться в исходное состояние? И, чтобы остаться в прежнем, нам нужно сохранить амплитуду. Так, Ву?

— Так, — он усмехнулся.

— Медики сейчас нацелены на адаптацию нашего организма к прекращению колебаний с помощью лекарств, а по факту нам надо другое — нужно научиться предотвращать затухание.

— Верно. Но что делать — пока совершенно неясно.

— Коломойцев обещал прислать физиков, которые занимаются волновыми явлениями, но им нужно задачу поставить. Пока та еще формулировка — сохраните амплитуду колебаний пространства как-то связанных с человеческим организмом.

— Я понял тебя, подумаю, что можно будет им сказать. А сейчас выметайся. Хочу спать. Позже поговорим еще раз.

Я кивнул. Бросив взгляд на монитор пациента убедился, что состояние Ву стабильно, после чего вышел.

* * *

Этим утром меня разбудил настойчивый стук в дверь. С момента как все пошло наперекосяк мы совсем перестали соблюдать режим, и я разоспался — вставал только после десяти утра. Сейчас на часах было семь. Я постарался убрать заспанность с лица и открыл дверь. За ней стоял молодой человек, лет, наверное, девятнадцати.

— Д-доброе утро, — неуверенно произнес он. — Меня просили пригласить вас в лабораторию.

— Сейчас буду.

Я наскоро почистил зубы и принял душ, расчесываться не стал. Спустился на лабораторный этаж. Там кипела жизнь. Ни одного знакомого лица не было, как, впрочем, и знакомых мне приборов тоже. Новые железки,