баллотироваться на новый срок. Рубеж 2007–2008 годов был для политической машины временем поиска преемника. Было ли это соревнование потенциальных преемников (особенно бурно обсуждалась в прессе и растущих социальных сетях конкуренция Дмитрия Медведева и Сергея Иванова) постановочным спектаклем или действительно решение не принималось вплоть до самого конца, теперь утверждать сложно. Как бы то ни было, в тот момент, когда Дмитрий Анатольевич Медведев стал председателем правительства Российской Федерации, стало понятно, что он и есть будущий преемник. В 2008 году он был избран на пост президента Российской Федерации (см. цветную вклейку, рис. 2–4).

В 2007 году был избран пятый созыв Государственной Думы, который возглавил тот же спикер Борис Грызлов, что и предыдущий, и в котором, в отличие от четвертого созыва, «Единая Россия» обладала конституционным большинством. Он был наиболее дисциплинированным, в нем был наибольший процент одобренных правительственных и президентских законопроектов, он в наименьшей степени проявлял собственную законотворческую инициативу (см. цветную вклейку, рис. 2–5).

В течение единственного срока президента Медведева отметим два значимых события, внешнее и внутреннее: было преодолено влияние мирового кризиса на экономику Российской Федерации, и случилось то, что сейчас задним числом называется восьмидневной войной с Грузией – эпизод в августе 2008 года, когда Российская Федерация применила военную силу за пределами своих границ.

На протяжении рассматриваемого исторического периода конфликт с Грузией, как и дело ЮКОСа, оставался разовым событием, которое воспринималось общественным мнением следующим образом: мы сделали удивительную вещь, которую не делали никогда раньше, и вроде бы ничего страшного не произошло. Реакция международного сообщества – на уровне «пошумели и успокоились», а реакция внутри страны свелась к тому, что рейтинги как президента, так и тогдашнего премьера Владимира Путина достигли исторических максимумов. Как и экономический кризис, так и кризис внешнеполитический оказались краткосрочными и через некоторое время были забыты. Этот урок также был очевидным образом усвоен российской бюрократической элитой и российской политической машиной: любой кризис можно переждать, любое внешнее сопротивление краткосрочно.

В середине 2011 года, к завершению первого президентского срока президента Медведева, перед российской политической машиной вновь встал роковой вопрос о власти. Кто пойдет на выборы 2012 года? Возможен ли второй срок президента Медведева или совмещение двух управленческих групп, известное как «тандем», дискомфортно для политической системы, а продление этого положения грозит превратить медведевское президентство из временного в постоянное, из декоративного – в сущностное?

Как было сказано в предыдущей главе, мы будем стараться уйти от поиска роковых развилок, после которых все идет не так, как должно было пойти. Не будем считать таковой и «рокировку» 23 сентября 2011 года – когда было публично объявлено, что баллотироваться на президентских выборах будет премьер Путин, а не действующий президент Медведев.

Тем не менее нельзя не отметить, что это значимая дата в нашей политической истории. Политическая машина, которая могла бы поступить иначе – возможности для этого были, – сделала свой выбор. Такого рода решения, несмотря на все легенды по этому поводу, принимаются не одним человеком. Ему может принадлежать финальная формулировка, но свое решение он принимает под влиянием объективных условий той среды, в которой находится. А эта среда – политическая система, и в более узком смысле – высший слой правящей бюрократии, силовой, гражданской и экономической.

В чем были риски и опасности этого решения? В большинстве авторитарных и полуавторитарных политических систем проблему составляют не сами выборы и их результаты – они обычно не вызывают ни у кого сомнений. Рискованный политический этап наступает после выборов, когда общество должно принять объявленный ему результат – или воспротивиться ему.

Действительно, события развернулись неожиданным образом. В декабре 2011 года состоялись очередные парламентские выборы. К этому моменту машина управления выборами была в достаточной степени выстроена как на региональном уровне, где формируются основные результаты, так и на федеральном. Представление о необходимости контролировать результаты было с 1996 года глубоко имплантировано в сознание политического класса в целом и не вызывало сомнений ни идеологически, ни административно. Но при этом уровень общественного развития и гражданской активности к тому времени был уже таков, что наблюдатели и журналисты возмутились тем, что увидели. Весьма возможно, что такого же рода практики и методы применялись и раньше, особенно на региональных выборах, но к 2011 году произошло то, что называется изменением нормы: что еще вчера было приемлемым и не вызывало никаких вопросов, вдруг начинает массово возмущать (см. цветную вклейку, рис. 2–6).

В декабре 2011 года волна возмущения, спровоцированная очевидными нарушениями на избирательных участках, привела к череде публичных акций, уличной протестной активности, что стало неожиданностью для политической системы. Эти события впечатлили властную машину, и в ответ был принят целый ряд мер как для смягчения эффекта произошедшего, так и для выстраивания государством собственных, контролируемых каналов обратной связи между обществом и властью: например, именно тогда и с такой целью была создана Общественная палата.

В то время еще не были созданы ни тот корпус репрессивного законодательства, которое было выстроено в 2012–2013 годах, ни та целостная система силового реагирования на протесты, которая была выстроена к 2014 году. В 2011 году цена протеста была относительно невысокой. Это позволило пройти достаточно массовым протестным акциям, в основном в крупных городах с более значительным, чем в целом по стране, процентом молодого образованного населения.

Кульминацией их стала акция 6 мая 2012 года на Болотной площади, которая по официальной версии закончилась массовыми беспорядками и дала повод для одного из наиболее масштабных судебных политических процессов в новейшей истории России.

Шестой созыв Государственной Думы, выбранный при этих обстоятельствах, с самого начала нес на себе печать сомнительной легитимности. Это был созыв, избранный и получивший мандаты во время беспрецедентных массовых протестов. Шестой созыв, в отличие от предыдущих двух, был в гораздо большей степени созывом депутатской инициативы. Депутаты, оказавшиеся в нем, считали необходимым проявлять себя законотворчески и публично, чтобы привлечь внимание как своего партийного начальства, так и федерального политического менеджмента.

Итак, на 6–7 мая 2012 года в России имелся недавно избранный парламент, чье избрание вызвало протесты, и только что избранный президент, чье избрание также вызвало протесты, и чья инаугурация проходила в пустом городе, из центральной части которого были удалены все люди, чтобы не допустить возможности проявлений этого недовольства (см. цветную вклейку, рис. 2–7).

Как завершается роман Пушкина «Евгений Онегин»: «И тут героя моего в минуту злую для него оставим». Оставляем мы нашего коллективного героя действительно в минуту не самую лучшую. И дело тут не только в меняющихся общественных настроениях.

На любой исторический вызов возможно