— Они подбираются к базе, с другой стороны. Всех наших с вышек сняли. Слышите меня? У нас нападение на базу.

— Слышим, мать твою. Держите ворота. Укрепите грузовиками. Будьте готовы дать жестокий отпор, но не пускайте их. Ценой жизни не пускайте. Если возьмут базу — нам конец.

Посмотрел на Рика.

— Давай. Раз-два-три и упал. Понял? И без геройства.

Он кивнул, а я перезарядил винтовку и подтянулся к насыпи, вглядываясь в густую крону деревьев. Где-то там притаились твари. Мне придется стрелять после того, как выстрелят они. В темноте я увижу вспышку дульного пламени. Как же я так облажался, мать их?

— Ну что, Нео? Как в старые добрые времена? Запевай, брат.

— Да пошел ты. Спою, когда задница твоя уцелеет.

— Да ладно. Давай нашу любимую.

Я выйду против всех.

Армия семи стран не совладает со мной.

Они обдерут до нитки,

Действуя без спешки прямо за моей спиной.

И я говорю сам с собой в ночи,

Я не могу забыть.

Так и вертится в голове,

За сигаретой.

А мои глаза посылают сигнал:

"Оставь эту мысль".

(с) Sеvеn nаtiоn аrmу (Whitе striреs)

Он поднялся. Два шага и упал. Между деревьев вспыхнул огонек, и уже через секунду пуля просвистела где-то рядом с нами, и я выстрелил. Понять, попал или нет, не смог. Проверять только на живца. Рик снова встал и не успел пригнуться, как пуля цепанула его, и он с рыком упал на спину.

— Бл**ь.

— Тихо-тихо, — пополз к нему, ощупывая рану на ноге, — Навылет. Жить будешь.

— Быстро-то как, вот суки. Но ты видел, стреляют двое? У них всего два снайпера.

— Это для нас хуже целого отряда. Они не выпустят нас отсюда. А сами тем временем окружают базу. Мать твою. Как же я так…

И я знал, как. Я отвлекся. Я с ее появлением на острове вообще с катушек сорвался. Меня просто уносит и рвет на части. Потому что рядом, и я о ней думаю… о ней гребаные двадцать пять часов в сутки и шестьдесят пять минут в час. Чтоб ее, сучку мелкую. Снова затрещала рация.

— Мад, — вздрогнул от звука ее голоса… Она, что, мысли мои читает? Слышит на расстоянии? Откуда взялась сейчас из самого ада моей души? — Мад, ты здесь?

Посмотрел на Рика, а тот усмехнулся и поморщился, когда я ногу его перетянул жгутом чуть выше колена.

— Маааад. Отзовись. Ты цел?

— Здесь, Найса. Я здесь. Цел.

— Я залезла на вышку… через коммуникации под землей. Нас трое женщин. Только мы смогли…

Усмехнулся. Самые худые и мелкие пролезли через трубу. Моя ж ты девочка. Закрыл глаза, словно вживую представляя ее лицо с огромными, испуганными глазами, как рацию сжимает тонкими пальцами. Если б ты знала, как голос твой хотел слышать все эти годы. Как представлял его себе и бился головой о стену, потому что так плохо его запомнил.

— Мы их снимем, Мадан. Продолжайте отвлекать.

— Понял тебя.

— Только умоляю. Не на раз-два-три, слышишь? Это много, Мадан.

И это знает… Кем же ты стала, Найса Райс? В каком дерьме успела побывать? Я вернусь, и мы опять поговорим об этом… только сначала я буду долго ласкать твое тело, так долго, пока пальцы судорогой не сведет. Я устал воевать с тобой, девочка. Я пи***ц как устал. Любить тебя хочу. Прямо в этом пекле любить так, как не мог там… В Раю без войны.

— Слышу.

— Я люблю тебя…

Сам не понял, как улыбаюсь… пекло запахло ее волосами и телом.

— Я знаю.

И добавил.

— Не высовывайтесь. После выстрела сразу на живот.

— Скажи.

— Сказал — не высовывайся.

— Не это…

— Зачем? Ты же знаешь. Знаешь?

Помолчала, а потом так же тихо добавила.

— Знаю.

Посмотрел на Рика, но тот, кажется, вырубился. Я тронул его шею пальцами — живой. Ну что начнем представление. Резко поднялся во весь рост и тут же пригнулся к земле. Выстрел последовал сразу. Быстрый взгляд на вышку — яркий огонек, и свист пули прорезал тишину. Следом за ним еще один в обратную сторону. Суки. Оба снайпера в работе. Я не попал, и она не попала.

— Мааад, — крик в рацию.

— Живой.

Снова встал во весь рост… Так не пойдет. Надо дольше. Надо, чтоб несколько выстрелов. Я ж везучий сукин сын, разве нет? Побежал в сторону деревьев. Выстрелы раздавались один за другим. Со смертью мы часто играем в прятки. Похоже, сейчас ее очередь меня искать. А вот он я. Или слишком быстро бегаю для тебя, старая?

Подальше от этого театра навсегда.

Буду работать среди соломы,

Да так, чтобы пот лился ручьем.

Я истекаю, истекаю, истекаю

Кровью перед богом.

Все слова вытекут из меня,

И я закончу петь.

А пятна от моей крови велят:

"Возвращайся домой".

(с) Sеvеn nаtiоn аrmу (Whitе striреs)

Послышался треск веток. И что-то с грохотом упало на землю. Молодец, девочка. Сняла одного.

— Маад, — снова ее голос в рации, — Маад, — Уже громко, истерически громко.

— Живооой, Бабочка, живой.

Упал на живот, чтобы отдышаться, глядя на звезды. Еще один рывок вперед, отвлекая снайпера и надеясь, что мелкая попадет в него, как можно быстрее, а то так можно и разозлить старуху. Выстрелы раздавались почти беспрерывно. Я склонялся к земле и снова бежал к дороге, отвлекая огонь на себя и надеясь, что парни ползут в сторону деревьев, а не ждут моего приказа.

Когда все стихло, я все еще стоял в полный рост… а потом рассмеялся.

— Бабочка.

В рации тишина, и по телу поползла ледяная паутина ужаса. Схватил рацию и сжал в пальцах до боли в суставах.

— Найса. Ответь, мать твою? Живая?

— Живая. Лолу зацепили… Наши открыли огонь. Слышишь? У нас получилось.

Я слышал. Я отчетливо слышал вакханалию у базы и смеялся. Вот так, суки, вы все же облажались. И в этот момент почувствовал, как пуля впилась мне в бок, упал на колени, прижимая руку к ране. Я не понял, откуда стреляли, оглядывался по сторонам… но ведь там наши? Или кто-то из Фраевских солдат выжил?

— Мад… не молчи.

— Все хорошо, маленькая. Все хорошо.

— Лжешь. Я больше тебя не вижу. Где ты?

— Отдыхаю. Скоро пойду дальше.

— Лжешь. Тебя ранили, да?

— Слегка зацепили.