Слоан отвел волосы со лба Сабрины и приподнял ее голову, взяв за подбородок. При свете костра его глаза казались бусинами из эбенового дерева, лицо окаменело от напряжения.

— О чем ты говоришь, Сабрина?

— Тебе нельзя умирать. Мы снова ждем ребенка, Слоан.

Внезапно в ночную тишину вновь ворвался неистовый боевой клич. Один из индейцев подошел к Слоану, что-то произнес и взял за руку. Слоан не возражал, похоже, ничего не замечая. Он смотрел на Сабрину не отрываясь, пока второй индеец не оттащил ее в сторону.

Слоан резко прикрикнул на него на языке сиу, и тот отпустил Сабрину. Она вновь бросилась к мужу, не желая смириться с тем, что его уводят.

Индеец остановил ее, не причиняя боли, — просто удержал на месте.

Слоан по-прежнему пристально смотрел на жену.

— Это правда? — наконец тихо спросил он. Она кивнула:

— Вот почему я так долго медлила…

— Когда?

— Ребенок появится в конце ноября.

— Ну что ж… — вздохнул он. — К тому времени я возможно, вернусь. Оставайся в типи, Сабрина, и, ради Бога, береги себя!

Слоан оттолкнул индейца, державшего его, отвернулся и решительно направился к костру.

Он вновь превратился в темный силуэт, только на этот раз обрамленный кровавыми языками пламени на фоне ночной тьмы, а не малиновым закатным небом.

— Слоан! — пронзительно вскрикнула Сабрина. Помедлив, он обернулся.

— Я вернусь, любимая, — поклялся он. Слоан обошел костер, и пламя заслонило его.

— Он вернется! — прошептала Сабрина. — Непременно вернется! — сказала она индейцу, подталкивавшему ее ко входу в типи.

Женщина села у порога, глядя на огонь в ночи. Она тщетно пыталась успокоить измученное сердце и прогнать отупляющий страх.

Но потрескивающее пламя костра, казалось, смеялось и дразнило ее. Сабрина следила, как взлетают ослепительно яркие языки, и мысленно молилась о благополучном возвращении Слоана. Только теперь она решилась признаться самой себе, что жизнь без мужа потеряет всякий смысл.

Она безнадежно влюблена в него.

Не сводя глаз с огня, Сабрина попыталась вспомнить, когда к ней пришла любовь.

Должно быть, той ночью в форте, когда Дженкинс так жестоко обошелся с женой.

Или после потери ребенка.

Или еще раньше.

Как странно! Почему прежде она не сознавала, как крепко любит его?

Но это было так давно! Как будто в другой жизни. Но эта жизнь у них одна-единственная.

Оставшись в одиночестве, охваченная страхом, Сабрина мысленно вернулась в прошлое.

Север Шотландии

Конец осени 1875 года

— Сабрина!.. Сабрина, ты меня слышишь? Расскажи, как это произошло? Как могло случиться, что ты…

Ворота конюшни, где она чистила скребницей Аврору, кобылу Дагласа, были распахнуты, и Сабрина видела сказочный мир, расстилавшийся за порогом. Вдали, за пологими холмами, покрытыми розовато-сиреневым диким вереском, над водой поднималась серебристая дымка. Веял легкий ветерок.

Но Сабрина и ее сестра Скайлар, стоявшая у деревянной стены конюшни с упрямо скрещенными на груди руками, находились отнюдь не в сказке. Скайлар проявила несвойственную ей настойчивость, несмотря на то что потребовалось несколько мгновений, чтобы подыскать верное слово.

— Забеременела? — подсказала Сабрина. После окончания гражданской войны в мире многое изменилось, но в приличном обществе разговоры о беременности по-прежнему считались неделикатными, более того — непристойными.

Скайлар пожала плечами, уставившись на сестру.

— Так как же ты забеременела? Как это вышло?

Что за нелепый вопрос! Сабрина была уверена, что сестра разбирается в подобных вещах.

Разумеется, Скайлар спрашивала не о подробностях, а о том, каким образом ее сестра ухитрилась попасть в подобное положение.

Избежать расспросов не удалось. Разница в возрасте между сестрами составляла всего два года, суровая жизнь сблизила их. Несколько дней Сабрине удавалось уклоняться от ответов, но теперь пришло время поговорить.

И правда, как все получилось?

Недавние события казались неправдоподобно далекими, может быть, потому, что сейчас сестры находились так далеко от Дакоты, где произошла роковая встреча Сабрины со Слоаном Трелони. Продолжая старательно чистить кобылу, верхом на которой сегодня днем она часами скакала по холмам и долинам, Сабрина мысленно вернулась к прошлому. Перед ней расстилался пейзаж немыслимой красоты: серебристые воды озера поблескивали под прозрачной лазурью озаренных солнцем небес, холмы переливались яркими оттенками зеленого и розового. Но первое впечатление обманчиво, Шотландия — отнюдь не райский уголок. Сестры прибыли сюда, на родину зятя Сабрины Ястреба Дагласа, потому, что его сводный брат, Дэвид, которого считали давно погибшим, оказался жив. Пытаясь раскрыть тайну странных событий, происходящих в древнем родовом замке Дагласов, Сабрина чуть не погибла.

Она поежилась под неожиданно налетевшим порывом холодного ветра.

Гроза давно миновала. День выдался солнечным и ясным, необычно теплым для ноября в горах. Ничто в мире в этот миг не предвещало беды. Влажный воздух овевал лица сестер. На холмах, поросших сочной травой, неторопливо пасся скот.

Несколько дней назад, услышав ночью плач ребенка, Сабрина попыталась разыскать его и попала в ловушку. Связанную, с кляпом во рту, ее спрятали в склепе.

Беспомощная узница провела много часов в своей мрачной тюрьме, успев осознать, как дорога ей жизнь…

И жизнь ее ребенка.

— Сабрина! — мягко напомнила о себе Скайлар. — Ну что ты молчишь? Как это случилось?

— И в самом деле, как?

Сабрина вошла в комнату и увидела его. Она надеялась, что сумеет справиться с собой и найти выход, даже когда поняла, за кого принял ее этот незнакомец. Но не устояла. Господи, как отчетливо, во всех подробностях, она до сих пор помнила прикосновения его рук, смуглых на фоне ее нежной светлой кожи, ощущала его силу, огонь в каждом движении!

Сабрина помнила, как он привлек ее к себе, уложил и обнял. Помнила его шепот, взгляды, прикосновения мускулистого тела…

Сабрина понимала, что должна объясниться со старшей сестрой. Скайлар очень беспокоилась о ней. Вместе они многое пережили. Им выпала нелегкая, полная испытаний жизнь.

Сестры пережили гражданскую войну и, подобно многим детям того поколения, лишились отца. Однако он погиб не на войне, а пал жертвой внешне утонченного джентльмена, отчима сестер Брэда Дилмана, которому быстро удалось занять место покойного отца девочек. Со временем Дилман стал сенатором. Скайлар видела, как Дилман чистил орудие убийства, но в то время была совсем маленькой, и все решили, что ее обвинения — детская истерика, естественная для ребенка, потерявшего обожаемого отца.