своими пространствами и своей неприхотливостью, как и через осознание необходимости постоянной защиты своих границ.

Это государство даже после полного поражения будет оставаться нашим порождением, стремящимся к реваншу противником, как это мы и имеем в случае с сегодняшней Францией на Западе. Этим была бы создана на будущее ситуация постоянной напряженности, которую мы будем вынуждены принять на себя, если Россия примет решение напасть на нас или Австрию. Но я не готов принять на себя ту ответственность и быть инициатором создания нами самими подобной ситуации.

Мы имеем уже неудавшийся пример «Разрушения» нации тремя сильными противниками…

Это разрушение не удалось на протяжении целых 100 лет.

Жизнеспособной русской нации будет не меньше; мы будем, по моему мнению, иметь больший успех, если мы просто будем с ними обращаться как с существующей постоянной опасностью, против которой мы можем создать и содержать защитные барьеры. Мы никогда не сможем устранить само существование этой опасности.

При нападении на сегодняшнюю Россию мы только усилим ее стремление к единству. Выжидание же того, что Россия нападет на нас, может привести к тому, что мы дождемся раньше ее внутреннего распада прежде, чем она нападет на нас, и при том мы можем дождаться этого, чем меньше мы будем путем угроз мешать ей скатываться в тупик.

Отто фон Бисмарк».

Вот оно, частичное доказательство правдоподобности изъяснений о России и российских гражданах рейхсканцлера. Но в то же время нельзя считать его стопроцентным русофилом – он был, в первую очередь, патриотом всего объединенного немецкого государства, имевшим главную цель – создание сильной единой Германии, а поэтому откровенным русофобом. Когда интересы Пруссии разошлись с интересами России, Бисмарк уверенно отстаивал позиции своей страны. На Берлинском конгрессе 1878 года фон Бисмарк разошелся с А.М. Горчаковым, которого очень уважал. Но уже после окончания конгресса он стал наносить русскому дипломату чувствительные удары на дипломатическом подиуме. В дальнейшем он не раз пренебрежительно и отрицательно отзывался о Горчакове. С куда большим уважением в дальнейшем он относился к генералу от кавалерии и российскому послу в Великобритании Петру Андреевичу Шувалову.

Он нашел в русских одно типичное для их менталитета слово – «ничего». История его появления в оценке Бисмарка такова. Прусский посол нанял ямщика, но усомнился, что его лошади могут ехать достаточно быстро.

– Ничего‐о‐о! – ответил ямщик и понесся по ухабистой русской дороге так бойко, что Бисмарк забеспокоился:

– Да ты меня опрокинешь и вывалишь из саней.

– Ничего! – ответил ямщик.

На крутом повороте сани опрокинулись, и Бисмарк полетел в снег, до крови разбив себе лицо. В ярости он замахнулся на возницу стальной тростью, а тот загреб огромными мозолистыми ручищами пригоршню снега, чтобы обтереть окровавленное лицо Бисмарка, и все приговаривал: «Ничего… ничего‐о‐о!».

Впоследствии, как говорят немецкие историки, Бисмарк заказал кольцо из этой трости с надписью латинскими буквами: «Ничего!»

Когда «железного канцлера» упрекали за слишком мягкое отношение к России, он отвечал:

– В Германии только я один говорю «ничего!», а в России – весь народ!

В тоже время Бисмарк с восхищением отзывался о красоте русского языка и со знанием дела – о его трудной грамматике.

– Легче разбить десять французских армий, – говорил он, – чем понять разницу между глаголами совершенного и несовершенного вида.

И, наверное, был прав.

А еще «железный канцлер» был твердо уверен, что война с Россией может быть крайне опасна для Германии.

Бисмарк своим потомкам завещал никогда напрямую не воевать с Россией, так как очень хорошо знал эту страну и ее народ. Единственная возможность ослабить Россию по «железному канцлеру» – это вбить клин между единым народом, а потом натравить одну половину народа на другую. Для этого нужно было провести украинизацию, что сделала, в том числе, и «крепкая сталинская власть». Она ревностно следила за тем, чтобы местные власти не обижали украинский язык. Он развивался свободно, никто его не притеснял. После 1991 года украинская мова стала побеждать русский язык. Сегодня на Украине, где почти 90% населения говорит на русском, националистические власти упорно борются с языком москалей.

Многие россияне говорят, что настало время возврата России русских земель. Если этот процесс начнется, Украине останется только Галичина, которую Россия потеряла в четырнадцатом веке, и она успела уже побывать под кем угодно, и с тех пор никогда не была свободной. Потому‐то бандеровцы, в своей основе галичане, озлобленные не только на Россию, но и на весь мир. Их гнобили австрийцы и венгры, но особенно досталось украинцам от поляков – ненавистных тогда для них ляхов. Сегодня слившись в политическом экстазе они хором горлопанят на весь мир, что их притесняли русские оккупанты. На Украине заговорили и об особенностях страны.

Так, не случайно нынче на моей родине – Украине – муссируется легенда о некоем таинственном народе – украх, якобы прилетевшем из космоса. По оценкам националистов, они являются исключительным народом. Но эта байка вызывает усмешку у видных ученых‐историков и даже у многих простых граждан – земляков автора.

Итак, великий политик Отто фон Бисмарк объединил Германию, а политикан Ельцин разодрал на части Великую Россию. Гитлер не мог одолеть Советский Союз. Нашу общую Родину‐мать положили наземь и надругались над ней трое отщепенцев. Имена их хорошо знает народ.

История – объективный учитель, ее оценки всегда справедливы!

А еще, история – это беспристрастный судья!

Ее приговор объективен!

Часть II.

Взгляды танкового стратега на войну

Молниеносные войны с Россией обречены на поражение любого ее противника…

Гейнц Гудериан

Думается, Гейнц Вильгельм Гудериан (1888–1954), «быстроходный Гейнц», «Гейнц – ураган» или «танковый Бог», как его величали в вермахте, тоже вел записи дневникового характера. Именно ими он и воспользовался для написания мемуарных книг «Воспоминание Солдата», «Опыт войны с Россией» и множественных статей и монографий о минувшей войне.

Гудериан хорошо знал историю России. Будучи полковником рейхсвера Веймарской республики Германии, он неоднократно приезжал в середине 1920‐х годов в Казань для инспектирования процесса обучения своих воспитанников. Сначала в автомобильной, а потом в танковой школе под названием «Кама». Он еще тогда справедливо и пророчески считал, что блицкригом Россию не одолеть не только из‐за огромных просторов страны и плохой дорожной сети, но прежде всего ресурсной мощи ее недр и промышленности. Сюда он добавлял и климатические условия, неприхотливость русского солдата, его упорство и стойкость, эффективность развития плановой экономики страны, особенно в военное время.

По его мнению, именно оценка плановости экономического развития положительно повлияла на скорость и масштабность мобилизационных