Повседневность — это диктатура даже в свободном от предрассудков мире. «Домашнее хозяйство — не автономия, а гетерономия, где господствует случайность. Только приложив большие усилия, мы способны отвоевать в этой мешанине островки досуга и свободной деятельности», — считает Вильгельм Шмидт. Может, мы потому и ходим в кино или читаем книги, что только на экране или на бумаге люди свободны по-настоящему. Они едят, но посуду не моют; они ходят на работу так, словно бы она что-то второстепенное; и так как киногерои не заходят в туалет, тот всегда чист. Поскольку в фильме даже самые простые события сопровождаются драматичной музыкой, то всё становится пленительным. Кастинг-шоу и иллюстрированные глянцевые журналы придуманы, чтобы придать чему-то обыкновенному видимость гламура.

Как нам привнести творчество в этот ад диктатуры? Как сохранить надежную крепость и не прийти в отчаяние от необходимости постоянно поддерживать ее в надлежащем виде? Домашним хозяйством приходится заниматься ежедневно. Мужчины и женщины (не важно, супруги они или соседи) часто ссорятся из-за него. Но при этом редко задумываются о причине. Мы не готовы признать, что однажды уже научились организовывать домашнее хозяйство, и одновременно — судя по многим людям — не научились. Удивительно, но вещи, отнимающие у нас столько времени и создающие проблемы, так мало обсуждаются. Всё выглядит так, будто повседневность — постоянное мучение. Но она просто есть. То, насколько мы в нее вросли и нуждаемся в ней, становится ясным, когда окружающая рутина исчезает или оказывается под угрозой: переезд, обретение самостоятельности или появление детей — предполагается, что всё это величайшие «беды» для домашнего хозяйства. А так как живем мы уже не в том обществе, в котором жили наши родители, то просто поступать, как они, у нас не получится.

Испанская монахиня Тереза Авильская[7], похоже, смогла разобраться в повседневности еще в XVI веке. И пока прочие церковные кафедры, утопая в роскоши, были заняты глубокомысленными рассуждениями или состязались в решении изощренных вопросов теологии, Тереза разглядела то, что дает нам силы ежедневно: «Помни: Бог — прямо здесь, среди кухонной утвари, и он помогает тебе решать задачи и внутри, и вне тебя». Буддизм еще сильнее нацелен на повседневность, и некоторые называют дзен «религией повседневных вещей».

Вьетнамский учитель дзен, буддийский монах и автор книг Тит Нат Хан[8] советует видеть в работе по дому просто практику концентрации внимания: «Если вы моете посуду и мечтаете о том, как бы поскорее закончить и выпить чаю, значит, вы относитесь к мытью посуды как к досадной помехе. Но вы и не живете в этот момент! Вы стоите над раковиной, отвлекаясь, — а значит, не можете сосредоточиться на чем-то одном. Раз вы не можете как следует вымыть посуду, вы не насладитесь и чаепитием, поскольку и тогда будете думать о другом, тратя энергию на будущее в обход настоящего».

Деятельность тогда становится мучением, когда мы видим в ней лишь препятствие на пути к чему-то другому. Но достигнув этого иного, мы снова думаем о грядущем. Во время завтрака нас заботит, придет ли вовремя поезд, в поезде мы заняты мыслями о первой задаче на работе, занявшись которой, думаем о перерыве на обед. А вечером после работы мы думаем о следующем утре. Поведенческий психотерапевт Андреас Кнуф[9] пишет об этом так: «Стресс означает, что нам бы хотелось быть не там, где мы находимся сейчас».

Невозможность просчитать повседневность часто приводит к тому, что это становится задачей большей, чем работа сама по себе. Даже свободное время определяют списки дел и календари встреч. Подобное только отчасти происходит из-за того, что мир становится всё необозримее, а число возможностей растет. В удачные дни мы потому наслаждаемся внешней свободой, что хотим стать свободными внутренне. Но «когда в нашей голове “усиливается шум”, мы это чувствуем. Мы постоянно в раздумьях о том, сколько еще всего нужно уладить. Не успев еще отчасти разобраться с начатым, беремся за следующие дела, требующие безотлагательного решения. Главное, мы обычно верим в то, будто наш стресс — из-за необходимости столь многое довести до ума.

Но если присмотреться внимательнее, то выяснится, что страдаем-то мы, в сущности, из-за своего излишне активного разума, который постоянно жаждет новых, якобы обязательных дел. Мы чувствуем себя зависимыми, изнуренными, беспокойными и не можем дать себе минуту покоя. Становимся несобранными, начинаем дело, которое можем тут же отложить и приступить к следующему, свои повседневные поступки совершаем полностью автоматически. Мы действуем и при этом отсутствуем», — пишет Андреас Кнуф в своей книге Ruhe da oben! («Тише там, наверху!»), где он описывает «способы успокоить разум».

Но вернемся к работе по дому. Бернард Глассман придает ей важное значение. Обращаясь к классической литературе по дзен-буддизму, он упоминает книгу Anweisungen für den Koch («Указания для повара»). «Когда мы начинаем что-то новое — будь то новое предприятие, или новые отношения, или кардинальные перемены в жизни, — то по привычке спешим. Мы хотим немедленно что-то сделать, неважно что. Дзен-повару ясно: он не может готовить, пока на кухне громоздится вчерашняя немытая посуда. Чтоб выяснить, какие продукты есть в его распоряжении, сначала придется навести порядок». Согласно этому буддийскому взгляду, любое изменение, любая работа начинается с уборки! Порядок и уборка играют решающую роль. Не нужно постоянно ждать или искать что-то из ряда вон выходящее — нужны совершенно конкретные вещи: порядок дома или на рабочем месте. «Очистить кухню — значит очистить дух… В жизни всё устроено по тому же принципу. Начиная готовить, мы сначала прибираемся на кухне, и в начале каждого дня следует придать ясность своему духу», — считает Глассман.

Итак, жизнь можно изменить, если присмотреться к задачам, кажущимся маленькими и неважными. Согласно дзену, в мире существуют только «мелочи», но в них заключается всё. У отношения к ним есть следствия. Брэд Уорнер пишет: «Главные проблемы из существующих для нас в мире — не более чем огромные пугающие груды множества маленьких банальных проблем. Но в конце концов большие проблемы решают, начиная с малых. Само собой разумеется, нам придется разрешить несколько по-настоящему глобальных проблем прежде, чем они погубят нас всех. Но всё же нам стоит делать то, что должно быть сделано, шаг за шагом и быть довольно гибкими, чтобы изменить тактику, если события начнут разворачиваться иначе, чем планировалось». Возможно, нас крайне волнуют жизненно важные темы, беспокоят нерешенные задачи на работе и в голове крутится извечный вопрос о смысле жизни. Мы слишком страдаем из-за проблем на другом конце света, а в худшем случае погружаемся в апатию и пессимизм — и это при том, что многие не утруждают себя наведением порядка на той маленькой территории между кухней и гардеробом, которая в их власти, или заключением мира с любимым, соседом или коллегой. Но искусство жить начинается с нас самих, ключ к решению прямо у нас под носом. Всё остальное — проекции и фантазии. «Самодержец — это тот, кто справляется с повседневными делами», — утверждает Вильгельм Шмидт. Мы часто не обращаем внимания на «мелочи», потому что расправляемся с ними без промедлений. Скажите, вы читаете сейчас эту книгу в прибранной квартире? Вы сидите? Спокоен ли ваш разум?