— Выяснилось, что некоторые семейные проблемы требуют моего полного внимания.

Это, конечно, не вся правда, а только часть… Зато не ложь.

Взгляд серых проницательных глаз, казалось, проникает ей в самую душу. Даже во время единственной брачной ночи, когда Линор отдала этому человеку самое дорогое, что у нее было, — себя саму, — она не чувствовала себя такой уязвимой, как сейчас.

— Я… я в самом деле сожалею, что не нашла времени тебе позвонить.

— Я верю, что ты сожалеешь. И что же дальше?

Линор словно окаменела. Однако не могла же она проделать путь сюда только затем, чтобы повернуться и уйти, оскорбленно хлопнув дверью!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же приехала сообщить мне новости. С которой собираешься начать: что ты разорена или что ты беременна?

Линор потребовалось время, чтобы восстановить дыхание. Глаза ее распахнулись так широко, что заняли едва ли не пол-лица. Отлично! Именно такой реакции Аллан и добивался. Только вот почему-то он не чувствовал радости, добившись, чего хотел.

— Ты… ты знаешь? Но откуда? — пролепетала Линор, дрожащей рукой поправляя волосы.

Он опустил глаза. Стоит ли сообщать ей, что на протяжении последних двух месяцев за ней следил частный детектив, нанятый им?

— Да так, слухами земля полнится.

— Я не понимаю… — Линор облизала мигом пересохшие губы. — Если ты знал, что я беременна, почему же ни разу мне не позвонил? Не сделал ни единой попытки связаться со мной?

— Это мой ребенок?

По мгновенной вспышке боли, промелькнувшей в карих глазах, Аллан догадался об ответе. Да он и так давно знал правду, просто сейчас хотел, чтобы она сама это сказала.

Линор накручивала на палец прядь темных волос.

— Если уж земля так полна слухами… неужели ты не мог выяснить это без моей помощи?

Что-что, а гордость у нее осталась. Серебро не ржавеет, голубая кровь всегда даст о себе знать. И Аллана это радовало. Он даже слегка гордился ею: после всего, что пережила эта женщина, держаться как принцесса было, должно быть, нелегко.

Но сейчас было не время показывать свою радость. Нельзя давать чувствам взять верх над собой. За мгновенную слабость потом придется долго расплачиваться — как за ту прекрасную ночь, когда холодный и рассудочный мистер Форестер полностью оказался во власти женских чар. Чар этой женщины.

— Это мой ребенок? — повторил он.

Линор посмотрела ему прямо в глаза.

— Да.

Ребенок. Его ребенок!

Узнать о беременности Линор — это одно, а услышать признание из ее уст — совсем другое. Аллан почувствовал себя так, будто у него в голове разорвалась бомба. Он слегка отвернулся, боясь, что Линор поймет по выражению его лица, как сильно на него подействовали ее слова.

Он, Аллан Форестер, скоро станет отцом. У него появится шанс. Возможность взять реванш за собственное несчастливое детство. Дать ребенку все, чего сам был лишен.

Прекрасный юрист, Аллан знал обо всех неприятностях, которые могла причинить ему Линор, если бы хотела. Но почему-то он был уверен, что мать его ребенка — еще не рожденного, но уже существующего — приехала не за этим.

— Как это произошло?

Молодая женщина вспыхнула.

— Ты прекрасно знаешь, как…

— Но мы предохранялись.

— Что же, никакие средства не совершенны.

Он усмехнулся углом рта.

— Ты хотела забеременеть?

— Я…

Линор неотрывно смотрела на узор, идущий по краю дорогого ковра. Изучала его так, будто это самая интересная вещь на свете.

— Кажется, нет. Но теперь мне уже трудно вспомнить. Весь мир для меня перевернулся, и, может быть, подсознательно…

Подсознательно? Даже если бы она специально планировала свою будущую жизнь, думала, как ей выйти из кризисной ситуации, и то не нашла бы лучшего выхода. Такого логичного… и такого удобного. Ведь уже тогда, во время их потрясающей «свадьбы», Линор не была более богатой наследницей. Только притворялась ею. И Аллан стал самой подходящей жертвой для подобного обмана.

— Это твой ребенок, — словно издалека донесся до слуха молодого человека ее настойчивый голос. — Я знаю наверняка.

Аллан тоже знал это наверняка. До той их единственной ночи Линор была девственницей, а за прошедшие четыре месяца, по словам детектива, у нее никого не было.

— Хорошо. Я верю тебе.

Молодая женщина резко вскинула голову. На щеках у нее горели красные пятна.

— Подразумевается, что я должна тебя за это поблагодарить?

— Можно обойтись и без этого.

— Но если ты хочешь, так и быть — я благодарю за доверие.

Опять эта голубая кровь. Может, у нее за душой нет ни гроша, но остался этот взгляд свысока, взгляд аристократки на простолюдина… Каким же он был дураком! Ведь она казалась такой нежной, любящей, его стыдливая невеста… Так хотелось остаться с ней навсегда, прижать к груди и никогда не отпускать. И так легко было представить, что их свадьба — настоящая.

Когда с «невестой» на руках Аллан переступил порог роскошного номера, снятого на одну ночь, отнести ее в спальню казалось самым естественным поступком… А потом — остаться в огромной двуспальной постели до утра. Он думал, что Линор знает, что делает. Отдает себе отчет в происходящем. Разве он мог предположить, что она окажется девственницей? Что он станет первым мужчиной в жизни своенравной красавицы, отцом ее ребенка?..

И вот теперь она сидит перед ним, беременная, разоренная и несчастная, и явно ждет от него помощи.

Нужно отдать Линор должное: держится она великолепно. Тот, кто не знает правды, счел бы ее совсем не изменившейся. Слегка влажные волосы выглядели так, будто над ними поработала когорта мастеров из салона красоты. Легкий, изысканный макияж, идеальный маникюр…

Глаза Линор, заметившей его оценивающий взгляд, полыхнули яростью.

— Увидел что-то интересное?

Аллан вскинул голову.

— Послушай, а куда делся папочка Монтекьют? Или он все еще прячется на Багамах и растрачивает остатки состояния?

— Вижу, и эти слухи тебя не миновали. — Линор гневно сжала руки, но взгляд ее стал затравленным.

— А крошка любовница все еще с ним?

Молодая женщина презрительно подняла бровь.

— Послушай, зачем ты это делаешь? Тебе нравится унижать меня? Или…

— Почему ты не сказала мне о ребенке раньше? — бесцеремонно перебил он.

— Я была нужна моей матери. Отец оставил много долгов, и разбираться с этим пришлось мне одной. Я продавала имение, закладывала все, что могла.