Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да какая ж я вам посторонняя, барышня? Вчерась еще на смотрины вам платьице выбирать подсобляла. Его сиятельство глаз оторвать не мог.
— Вы, наверное, в курсе, что у меня амнезия?
— Чаво? — нахмурилась она.
— Память я потеряла, не помню ничего, — чуть ли не по слогам объяснила я.
Девушка тяжело вздохнула и посмотрела на меня с жалостью.
— Дырявая моя голова. Инесса Иванна еще вчерась предупредить изволила, да я позабыть успела. Простите, барышня, дуру грешную. Вы же знать не ведаете, кто я буду такая. Посторонняя, как есть.
— Вы ни в чем не виноваты, просто я немного смущаюсь. Покажите, пожалуйста, где у вас… у меня тут что лежит и ступайте. А если тетушка спросит, скажите — скоро приду.
На том и порешили.
Правда, рано я обрадовалась.
Приняв ванну — благо в этом времени они мало чем отличались от привычных двадцать первому веку — я стала разглядывать детали гардероба, которые Глаша, прежде чем уйти, заботливо разложила на кровати. И задумалась — а не позвать ли ее обратно?
Ну и что, что увидит голой, я же не чудище какое, в самом деле? А вполне себе симпатичная девушка. И стыдится мне нечего.
Нужно ли снимать сорочку? А панталоны? Куда крепятся чулки? А это что такое? Нажопник на юбке?
Половину из предложенного, чье предназначение я так и не расшифровала, я спрятала обратно в сундук. Первым примерила корсет. Смерть от удушья в мои планы не входила, а потому сильно затягивать не стала. Затем корсаж, к которому с помощью подтяжек крепились шерстяные чулки. И наконец нырнула в первое попавшееся в шкафу зеленое платье из шелка, с рукавами буфами. Закончила приготовление кожаными сапожками на шнуровке.
Пока кружилась перед зеркалом, волосы успели высохнуть. Расчесала, заколола по бокам хитро сделанными шпильками, которые нашла в верхнем ящичке трюмо, вышла из комнаты… и попала в сказку.
Картины на стенах, ковровая дорожка, старинная мебель, роскошное убранство — все это создавало атмосферу нереальности. Будто я все еще сплю и вижу сон. И поверила бы. Если бы не запах выпечки, который вывел меня в общую гостиную со стоящим в самом центре круглым столом.
— Сонечка, милая! Радость-то какая! — читавшая газету Инесса Ивановна подскочила со стула и бросилась ко мне. Схватила за руки, подвела к месту напротив, усадила и захлопала в ладоши. — Глаша, все в сборе, накрывай на стол.
Девушка будто все это время за дверью пряталась. Не успела старушка отдать приказ, как она ворвалась внутрь с подносом наперевес и начала расставлять пышущие жаром блюда. От обилия которых у меня аж глаза разбежались.
Фрукты от ананасов до яблок. Несколько видов пирожных и пирогов. Растопленный шоколад, сдоба, варенье. Блины, колеты, зеленый крем-суп.
И как при таком обильном завтраке мы с тетушкой умудрились сохранить фигуры и все еще пролезаем в двери? Или не обязательно есть всё? А повар не обидится?
— Откушайте, барышня, ваше любимое! — улыбаясь до ушей Глаша придвинула ко мне тарелку с тем, к чему бы я и голодная не прикоснулась.
Гречневая каша. Фу. С детства ее терпеть не могу.
— Если честно, я не то, чтобы сильно…
— Не по нраву? — испугано вскинулась Инесса Ивановна.
— Вы ложечку токмо спробуйте, барышня, — взмолилась девушка. — Я ж старалася…
Черт, ну и как ей откажешь? Может, если задержу дыхание, получится проглотить?
Шумно выдохнув, я куснула содержимое ложки и удивленно охнула. Как же вкусно! Кажется, в жизни ничего лучше не пробовала. Гречка просто таяла во рту.
За первой, пошла вторая, третья, четвертая. Аж за ушами трещит. И чем больше я ела, тем шире становилась улыбка на лицах обеих женщин.
Может я сильно голодная? Да не сказать чтобы очень.
— Это просто объедение! Как вы ее готовите?
— Дык на свежем сальце, Софья Алексевна. В горшочке, с грибочками, жареным лучком. Потомить ночку и с пылу с жару, родимую, прямо на стол.
Каждое блюдо Глаша презентовала так, что и у мертвеца бы слюнки потекли. Что уж говорить о моем, вполне себе живом и растущем организме?
Каша, блины, суп. Уплетая за обе щеки, я едва не била себя по рукам, чтобы не тянуться за добавкой. И только когда пришел черед ароматного чая, из душицы, зверобоя и мяты, смогла перевести дух.
Приятное разнообразие, учитывая, что мой обычный завтрак проходил куда как скромнее, и состоял из чашки растворимого кофе и куска пережаренного тоста.
В голове наконец-то прояснилось. Мысли выстроились в слаженную цепочку. Созрели важные вопросы. Да и у тетушки, раздобревшей от свежеиспечённых булок, появилось явное желание поболтать.
— Сонечка, как твое здоровьице? Не послать ли за Модестом Давидовичем? — заботливо поинтересовалась она, и склонила голову к правому плечу.
Такая одинокая, хрупкая, но не сломленная. Мне хотелось ее утешить. Обнять. Убрать печаль из вопросительного взгляда. Но и врать я не могла.
Проглотив застрявший в горле кусок черничного пирога, я запила его чаем.
— Не нужно никого никуда посылать, Инесса Ивановна. Память не вернулась, но чувствую я себя намного лучше. Если вы не возражаете, я бы хотела задать вам несколько вопросов.
Тетушка — по-другому я ее почему-то уже не воспринимала — улыбнулась и кивнула.
— Да чего ж мне возражать? Спрашивай, коли надо.
Эх, если бы вы знали как сильно надо. Вопрос буквально жизни и смерти.
— Скажите, может вы знаете, кто-нибудь из ваших… наших общих знакомых желал мне… зла?
Зря я, наверное, вот так, без подготовки. Старушка, не ожидая подобного поворота, вдруг подавилась и закашлялась. Пришлось потянуться вперед и хлопнуть ее по узкой спине. Полегчало.
Глаша поднесла стакан воды, глотнув которую, Инесса Ивановна подняла на меня полный ужаса взгляд.
— Сонечка, милая моя деточка, да что ж это такое? С чего кому-то желать тебе зла?
Хороший вопрос.
— Я же не святая, Инесса Ивановна. Может кому не угодила? Дорогу перешла? Мне не угрожали? Может, записки, странные телефон… кхм… разговоры не слышали?
— Бог с тобой, милая. Скажешь тоже! — махнула рукой старушка. — Да добрее тебя в целом мире никого нет. Комара ни в коем разе не прихлопнешь. Муху не смахнешь. Уличных кутят и котят привечаешь, подкармливаешь. Каждому помочь спешишь. А тихоня, каких свет не видывал. Дай волю, забьешься в уголок, с пяльцами, иль пряжу мотая, и не услышишь, не найдешь. Да и знакомцев, с кем разговоры заводить у тебя не имеется. Подружек из гимназии по городам и весям раскидало. Знаю, что с дочкой Синекишкинских