Ануфриев оставил насиженное место на бревне.

- И че получается? Никто из нас ложить не умеет? Кто-нибудь имеет понятие о том, как раствор замешивать?

Солдаты стояли, глядя по сторонам. Кто смотрел на кучу песка, кто на цементные мешки, сложенные под навесом. Обычно бледный Ануфриев раскраснелся.

- Вы че, воины, до двадцати лет дожили, никто кирпич ложить не умеет? Основ кладки не знаете? И чего прикажете делать? Чтобы я вам тут рожал этот сарай, что ли?

Теперь уже все смотрели на Олега с интересом.

- Я че, вас учить должен? Нашему комбату даже в голову не пришло, что среди нас есть такие уроды, которые не знают, как раствор замешивать и кирпичи ложить.

Резинкин, в отличие от Простакова, жившего в деревне, и Валетова, призванного из города, в своем средней руки поселочке, напоминавшем Чернодырье, не раз помогал отцу возводить кирпичную стену то тут, то там, и с мастерком обращаться умел, и простенькую кладочку сделать. Знал, что такое отвес и уровень. Но сейчас благоразумно помалкивал и, как выясняется, делал это не напрасно.

У Ануфриева не выдержали нервы. Он признался сам себе, а по ходу и остальным, что владеет этим ремеслом.

- Уроды, - цедил Ануфриев, - просто уроды. Ты, здоровый, иди, вставай к ванне.

- Какой ванне? - не понял Леха, оглядываясь.

- Вон видишь корыто? Вначале давай его от остатков раствора отчищай. Лопату бери, хлюпик. Ты, водила, не лупай глазами. Давай, двигайся. Начинай носить кирпичи и расставляй их по пять штучек через каждый метр. Сейчас цоколь заделаем. Надеюсь, е-мое, моя учеба вам пригодится. Домой приедете, сможете бабки зарабатывать. Давай, шевелись. Ты, мелкий, тоже не отставай, вместе с Резиной иди носи кирпичи. Время девять. До часу дня создаем видимость работы. Если нам пожрать не принесут, больше ничего делать не будем. Что-то я вообще не наблюдаю людей, готовых о нас, о несчастных, позаботиться.

Ануфриев огляделся, посмотрел на высокий забор, за которым скрывался двухэтажный дом, перевел взгляд на стоящие на почтительном расстоянии частные дома и отметил выбор места: до ближайших соседей от этого хлева не менее семидесяти метров. Иметь такой участочек и не застроить его было бы глупо. Чем, похоже, сейчас и занялся этот глава района.

Олег подошел к продолжавшему сидеть на бревне Сизову.

- Поскольку мы здесь сами себе хозяева, может, смотаемся вечерочком по поселочку-то?

- Смотаемся, - согласился живо Володя. Его больные глаза блеснули, оба поняли друг друга без слов.

К двенадцати дня, с помощью нехороших слов и тумаков, Олег Ануфриев добился от своих подчиненных немалых успехов. Он не только показал, как правильно класть кирпичи, но и успел вместе со своими сослуживцами положить пару десятков штук на свое место. При этом он не упускал возможности покритиковать предыдущих участников строительства и отзывался о них весьма нелестно. По его высказываниям выходило, что данную работу делали люди безрукие и безголовые.

Действительно, когда на одну из стен Простаков, по совету своего нового учителя, посмотрел со стороны, то он увидел, что кладка то уходит внутрь, то выдвигается наружу.

- Ничего, ломать-то, надеюсь, не заставят. К тому же это не мы делали, - с надеждой говорил Олег, касаясь пальцами выпуклого участка стены.

* * *

В двенадцать ноль три дембель скомандовал народу: «Садись, кури», пообещав всем, что никто ничего делать не будет до тех пор, пока к ним сюда хоть одна живая душа не выйдет и не посулит сытного обеда. Кроме того, неплохо было бы обзавестись еще одним куском брезента и печкой, иначе ночью им придется невесело, несмотря на предусмотрительно прихваченные с собою фуфайки.

Не успели как следует расположиться, вытянуть ноги и расслабиться, как открылась небольшая калитка в высоком зеленом заборе и со стороны двухэтажного дома на стройплощадку вышел мужичок в синей спортивной куртке. Он быстро приближался к солдатам, импульсивно размахивая руками. Когда он приблизился, временно не служащие смогли рассмотреть его физиономию. Маленькие глазки под жиденькими бровями, небольшой острый нос, загнутый к верхней тонкой губе, маленькие, чуть торчащие в стороны ушки, четко очерченные скулы.

«Такие вряд ли нравятся женщинам, - тут же мелькнула мысль у Резинкина. - Какой-то он весь плюгавенький, жиденький».

Но, вопреки ожиданиям, плюгавенький и жиденький оказался горазд на то, чтобы поорать.

- Чего расселись? До обеда еще час. Давайте строить дальше, а то скоро свиней привезут. Куда их? Протопоп Архипович к себе в спальню поведет?

- Протопоп - это кто - поп? - спросил, улыбаясь, Ануфриев.

- Нет, дорогой мой. Протопоп Архипович - это глава района, - произнес жиденький человечек. - Давайте, давайте.

- А что, в час обед будет? - не поверил Сизов.

- Будет, будет. Я, Михал Афанасьич, буду вас тут изредка патронировать. На случай, если вы совсем разленитесь. Надо отрабатывать жрачку-то.

- Так мы ее еще пока не видели, - Ануфриев сплюнул в сторону и уже серьезно посмотрел на Афанасьича.

- И за сколько, дядя, ты хочешь, чтобы мы тебе этот хлев сваяли? - развязно обратился Сизов, чем привел мужичка в бешенство.

- Ты, послушай, ты. Ты так со мной не разговаривай. Я, можно сказать, завхоз у Шпындрюка. Я тебе мозги-то быстро вправлю. Экий нашелся. Давай работай, нечего сидеть.

- Аллергия у меня, - простонал Сизов.

- Какая аллергия? - выкрикнул пришелец.

«Что-то быстро он взбесился, - подумал Простаков. - Вроде мужичок-то еще не старый, а уже так беленится».

- Аллергия у меня на работу, товарищ завхоз, - чуть бодрее ответил Вова и пожелтел еще больше против обычного, ожидая, видимо, резкого ответа.

- Ничего, я тебя вылечу, - заверил Михаил Афанасьевич, - малыми дозами. Сегодня немножко, завтра немножко…

- Так я немножко уже отработал.

- Молчи. Твое немножко - не мое немножко. В час дня я пару кастрюль принесу.

- Нам бы печку-буржуйку. А то как мы тут спать-то будем?

- Чего? Какую печку? - Маленькие глазки вперились в Простакова. - Зачем тебе печка, лето на дворе. Досок вон наберете, напилите и спите. Это вам не в части. Здесь можно и до семи, и до восьми поспать. Только в восемь у нас, а точнее, у вас, рабочий день начинается. Это вы на завтра себе учтите. Нечего сидеть, вас сюда работать прислали.

Развернувшись, мужик пошел прочь и вскоре скрылся за забором. На его появление реакция была весьма сдержанная: трое из пяти его просто послали, а двое назвали мудаком. На этом все и закончилось. Перекур продолжался еще двадцать пять минут, а затем люди стали медленно и плавно шевелиться, делая вид, что работают. Обед был на носу, и уже никому не хотелось ковыряться.

Пища обещана была домашняя. Если это так, то, может быть, они еще и после обеда поковыряются, несмотря на аллергию Сизова.