Заметив печаль в, еще более расширившихся глазах и повиснувшую над столом морду, Эрс пододвинулась ближе к столу и прошептала:

— Хотим узнать откуда летят драконы, спросить у людей из городов нападения, может они знают.

— Правда? — хвост отбивал по стульям барабанную дробь. — А когда пойдем? На следующей неделе? После савтра?

Устав от барабанной дроби ороговелого хвоста по ее стулу, Фося поднялась над столом и с силой закрыла руками болтающую пасть. Дробь тут же утихла, а Шараф, ожидая ответа, внимательно всмотрелся в ее глаза.

— Спа-кой-стви-е! — скомандовала Фося, на каждом слоге поднимая и опуская закрытую пасть.

Эрс вытянулась через стол, продолжая шептать:

— Завтра же выходные.

Хвост снова подключился и пуще прежнего оббивал ножки стула, а Фосе пришлось убрать руки, потому что, сколько бы силы она не применяла, пытаясь удержать пасть закрытой, она все равно открылась и с грохотом упавшего от хвоста стула, Шараф подскочил с места.

— А Фося согласна? — он знал, что в путешествие Эрс брала всех и, если хоть один отказывался, идея обрывалась ко всем гоблинам! — Ну это ше будет весело! Мы ше на метро?

Эрс утвердительно кивнула, под ворчания Афосии.

— На метро, еще лучше! Соглашайся, Фоська! Соглашайся, соглашайся, соглашайся!

Тик-тик-тик. Деревянные часики показывали шесть. Привычное утро, рутинные действия, ритуал начала дня. Сорочка, тускло-красное платье, корсет, раковина, коса, не желающая завязываться так быстро, как хотелось, котомка, ключи, защелка и… улица. Шумящая площадь, выбеленная солнечным светом. Всюду скрип корзин и покликивание касс, считывающих банковские карточки. По середине люди натягивали балку с лентами, вьющимися бок о бок с трепещущими флажками. На вершине балки взгромоздился самодельный драконий череп из папье-маше. Под балкой скакал мальчишка-кот, подскакивая к каждому прохожему и с восклицаниями: «Ежегодная ярмарка! Праздник рыцарей, победа над драконами! В этом году юбилей, двадцать лет!», — предлагал яркую листовку. Но прохожие шли толпами мимо, направляясь к стойкам с продуктами. Мальчик все не отчаивался, подскакивая и вновь предлагая листовки.

Эрс встала в середине площади, под балкой, ожидая «путешественников», решившихся разделить с ней приключение. Уставший мальчик-кот продолжал вяло подбегать к людям, котам, змеям, но они его словно не замечали или отмахивались. Поникнув, он утер выделяющийся на черной мордочке розовый нос, посмотрев на потертую обувку. Взглянув на веер листовок в лапе, он поднял желтые, большие глаза и увидев ожидающую друзей девушку, прибодрившись и вздернув уши, подбежал к ней, протянув листовку.

— Нынче намечается праздник! — с добродушным выражением мордочки, он отдал ей ярко-желтый листок с флажками, лентами и драконьим черепом.

Рассмотрев рекламу, Эрс взглянула на мальчишку, поинтересовавшись:

— Что за праздник?

— Праздник? А вы не знаете? — кажется, мысль от том, чтобы кому-то рассказать о празднике, приводила его в восторг. Он подскочил с места, вскинув черные лапы. — Это праздник времен! Двадцать лет тому назад, благородный рыцарь Чарльз храбро направился к дракону в пещеру, чтобы убить его! — он сделал выпад в сторону невидимого врага, атакуя его воображаемым оружием. — Дракон этот нападал на стада и уносил в пещеру весь скот. Вот король и искал рыцаря, который с ним справиться, и отважный Чарльз пришел в пещеру к дракону и провозгласив: «Сейчас ты умрешь!», — убил его!

— И почему же на листочке изображен драконий череп? — Эрс знала ответ, точнее, догадывалась, но решила позволить мальчишке-коту пояснить, что он с удовольствием и сделал.

— Череп дракона — это трофей, принесенный рыцарем Чарльзом королю. Настоящий череп до сих пор сохранен, но на ярмарках при празднике, на вершину праздничного колеса с лентами, — он указал черной лапкой на балку с колесом над ними. От колеса вились ленты. — всегда ставят самодельный череп.

— Интересно, а откуда ты все это знаешь?

— Сэр Мартианас, сын графа Валле, искал работников на мероприятие, и я случайно попался ему. Вообще, это работа для взрослых и там было много Сертан и Кейвов, но я ошибся и делать нечего. Папа уехал давно куда-то, работать за хорошую плату, забрал с собой сестру и с тех пор от него приходят только мешочки со златом. Нам очень тяжело устроиться, но мама нашла себе работу, вот и я решил ей помочь. Черных котов часто не берут на работу, но Мартианас думал, я умею готовить. Не вышло, тогда он передал меня своему менее «высокопоставленному» другу. Он дал мне листовки, быстро рассказал о празднике и поставил на площади. Еще приставил ко мне слугу, он был где-то здесь, — мальчишка осмотрелся. — Следит за работой, ему за это платят. Тут много прохожих и никого не интересует праздник! — он показал на толпы людей и тут же замер, подняв жёлтые глаза наверх. В окне дома через стекло, человек-кот, в шелковой, яркой одежде, погрозил ему лапой, сжатой в кулак. Мальчик-кот что-то промямлил и обернувшись к, рассматривающей окно, Эрс, попрощался, отбежав от колеса с лентами, вновь восклицая в толпе и протягивая листовки.

Эрс снова взглянула в опустевшее окно и никого не обнаружив, опустила взгляд на листовку в руке. Она раскрыла котомку и сложила туда листочек, продолжая ожидать. Ей казалось, она ожидает уже вечность и встряхнув висящую на плече котомку, решилась на отчаянный поступок.

— Пойдем-ка мы к Шарафу. Когда-то Фоська рассказывала, как пройти к нему, — она посмотрела на проходы между домов и перехватив котомку, направилась в оттененный переулок.

Переулки пересекались узкими перекрестками, проходы становились все уже, а то и вовсе были настолько узкими, что приходилось просачиваться. Солнечный свет медленно угасал за самодельными лестницами и досками на крышах и между окон, рядом стоящих домов. С тенями наплывала и грязь на улицы. У стен выброшен мусор в изорванных, тканевых пакетах. Позвякивали бутылки, в темноте, стены домов рыдали трещинами, роняли камни и кирпичи на заваленные улицы. Выбитые окна первых этажей. Через них еле видны дыры в полах, заполненные хламом, над которым роились мухи. Изредка, в переулках встречались Сертане, лежащие на земле и укрывающиеся остатками от пакетов с мусором. Встречались и Кейвы со сломанными лапами. Они поднимали тусклые глаза, бросая на нее отсутствующий взгляд и снова брели по переулку, прихрамывая и глядя на грязный пол.

Вдали виднелись тусклые пятна. Одежда, развешенная на веревках: рубахи, брюки, юбки, полу-порванные платья. Чаще встречались Сертаны. В разбитом окне Сертанка, держа ребенка на руках, шуршала самодельной игрушкой-мешочком из обрывков тканей. Взяв в лапы мешочек, он потянул его к мордочке и схватил голыми деснами. Ткань разорвалась, оставив голые нитки, а сушеный горох со стуком повалился на прогнивший пол. Покачав