Егор стремительно скрывается внутри бизнес-центра. Меня ведут следом за ним. Просторный холл. Зеркальный лифт. Широкие коридоры…

Знакомый путь. Когда мы оказываемся в приёмной, Церберша удивлённо вскидывает бровь. Всё-таки мне удалось её поразить. В самое сердце. Но лучше бы Егор находился под впечатлением от моего появления и повёл себя подобающим образом.

— Вероника. Займись девушкой. Приведи в порядок это тело. У меня серьёзный разговор.

— Это тело? — изумлённо переспрашиваю я. — Однако… Это тело находилось под твоим телом два с лишним месяца назад. Весьма успешно! Я беременна от тебя.

— Бред, — трёт виски Егор и повышает голос. — Вероника, выполняйте. Я не могу разговаривать с человеком, когда вижу на нём следы его пищеварения!

Егор раздражённо скрывается за дверью кабинета. Церберша подходит ко мне походкой профессиональной фотомодели и растягивает губы в ухмылке.

— Оригинальный способ добиться аудиенции! — щёлкает пальцами и разворачивается.— За мной!

Охранники подталкивают меня в спину. Вероника приводит меня в служебное помещение.

— Умойся. Почисть зубы. Одноразовые зубные щётки и бумажные полотенца — слева в шкафу. Средняя полка. И пошевеливайся, — командует Вероника.

Она не сводит с меня хищного взгляда и постукивает коготками по кафелю. Чтобы отвлечься от этого раздражающего цоканья, я разглядываю мозаичную плитку на стенах.

— Готово! — выбрасываю зубную щётку в урну.

— Поправь макияж. Левый глаз. Снизу плохо вытерла потёкшую тушь, — ехидно замечает Вероника.

Я приглядываюсь к отражению и замечаю крохотное чёрные пятнышко. Тщательно вытираю его, ища другие недостатки. Глаза немного покрасневшие и блестят лихорадочно. Но в целом я выгляжу почти как обычно. Я избегаю смотреть на Церберщу через отражение в зеркале. Но она то и дело смотрит на меня.

— Что? — спрашиваю я.

— Ничего. Через час охранники, допустившие твоё приближение к господину Орлову, будут уволены. Через час двадцать  я буду знать о тебе всё. Имя, фамилию, адрес, вкусы…

— Да пожалуйста! Кирана Мельникова, двадцать два года… — начинаю перечислять я.

В этот момент по двери многозначительно стучат.

— Замолчи, — обрывает меня Вероника. — Выходи. Терпение у господина Орлова небезгранично.

Мне ничего не остаётся, кроме как последовать прямому приказу. Я уверена в том, что хочу поговорить с Егором. Но чем ближе оказывается дверь его кабинета, тем сильнее трясутся мои колени. А от решительности не остаётся ни следа.

Всё заканчивается тем, что я разглядываю себя в золочённой поверхности таблички с именем Егора и трушу. Отчаянно и дико трушу. Сомнения разрывают меня на части.

Идея поговорить с Егором кажется уже не такой замечательной. Откровенно говоря, сейчас я считаю, что поступила невероятно глупо. Лучше уйти. Как можно быстрее.

— Поздно, — раздаётся зловещий шёпот над моим ухом.

Вздрагиваю от испуга. Вероника распахивает передо мной дверь кабинета Егора Орлова.

— Егор Михайлович, девушка готова поговорить с вами. Принести что-нибудь?

Егор стоит у огромного панорамного окна во всю стену. Даже не оборачивается, бросая:

— Воды. Два стакана.

— Может быть, кофе? — предлагает Вероника.

— Увы, обед сорвался. Аппетит пропал. Воды, Вероника. Будь любезна!

Слова Орлова предельно вежливы. Но в голосе позвякивает острая сталь. Внутри меня всё леденеет. Такого Орлова я не знаю и никогда не знала. Он оборачивается и медленным шагом доходит до своего стола. Опирается о него раскрытыми ладонями и гипнотизирует меня.

— Сядь! — приказывает он. Ждёт, пока я займу кресло. Как можно дальше от него. — Рассказывай, кто ты такая. Что тебе от меня нужно?

— Ты не узнаёшь меня или просто прикидываешься? — удивляюсь я.

Голос звучит еле слышно, как мышиный писк. Орлов морщится и переводит взгляд на дверь.

— Вовремя, — комментирует появление Вероники. Секретарша ставит перед каждым из нас по бокалу воды. — Вероника, проконтролируй, чтобы неприятное происшествие не просочилось в прессу.

— Будет сделано. Что-нибудь ещё?

— Нет, — отсылает девушку прочь небрежным жестом. Потом Егор снова переводит взгляд на меня. — Я жду.

Тон его голоса не предвещает ничего хорошего.

— Егор, я не понимаю, почему ты делаешь вид, будто мы незнакомы! Мы встречались с тобой. У нас были близкие отношения. Я беременна от тебя!

Мужчина откидывает голову назад и громко смеётся. Искрит весельем. Но ровно через несколько секунд обрывает свой смех. Как ножом отрезает. Бр-р-р-р… Жуткий тип. По коже словно проносится колючий мороз, вызывая мурашки.

Но это же мой Егор! Никакой он не жуткий.

Наверное…

— Давно не слышал подобной чуши. Даже соскучился, — губы Егора улыбаются. Но в его глазах я не вижу ни капли веселья.

— Ты отрицаешь, что знаешь меня?

— Я не знаю тебя. Кто ты такая?

Я изумлённо беру стакан с водой и отпиваю несколько глотков жидкости. Собираюсь с мыслями.

— Ты — Егор Орлов?

— Да. Я Егор Михайлович Орлов.

— Кира Мельникова… — представляюсь в ответ, хотя ему и так хорошо известно не только моё имя и род занятий, но и много чего другого.

Но сейчас я чувствую себя странно и неловко. Будто передо мной сидит незнакомец, и я не знаю, с какого бока к нему подступиться.

— Как-как? Карамельникова? — переспрашивает Орлов.

Тёмный, испытывающий взгляд мужчины прогуливается по моему лицу, остановившись на губах.

Что? Как он меня назвал? Карамельникова?

— Кира Мельникова. Полное имя — Кирана, — поправляю его ошибку. — Не узнаешь меня? Мы же знакомы… Встречались целый месяц. Между нами было столько всего! Я почти переехала жить к тебе. Но потом ты пропал. Два с лишним месяца от тебя не было слышно ничего. Хозяйка квартиры сказала, что ты съехал. Но потом я увидела тебя по телевизору и…

— И всё это бред. Стопроцентный бред! — фыркает Орлов. Нажимает на кнопку коммуникатора. — Вероника, будь добра, выясни, не сбегала ли наша гостья из психиатрической клиники?

— Уже проверяю, Егор Михайлович. Мне потребуется ещё пять минут. И самые основные сведения будут у вас, — отчитывается Вероника.

— Знаешь, в этом нет никакой нужды, — вклиниваюсь я. — Ты можешь спросить меня о чём угодно. Я отвечу честно и без утайки. К тебе у меня, например, гораздо больше вопросов.

— Любопытно. Ставлю сотню, что у тебя острая шизофрения, — ухмыляется мужчина.