Наиль слишком громко ответил на вопрос вора, так что привлек внимание не только Рика и своего десятка, но вообще всей роты, обедавшей в одном общем шатре. В роте было еще двое бывших воров, но их уже сломали. Теперь они — жалкие люди с мутными глазами и без цели в жизни. Ученик одушевленного меча просто не понимал, почему они так яростно держались за какой-то негласный свод правил, а нарушив его, словно души потеряли. Конечно, Наиль тоже придерживался кодекса убийц, но, если бы стоял вопрос выживания его самого или близких ему людей, то легко бы его нарушил. В этом плане обучавший юношу Зиргрин не был строг, так как для него самого в прошлом этот кодекс был важен лишь в некоторых моментах. Главная цель клинка была в привитии ученику хоть каких-то ограничивающих правил, чтобы не дать тому сорваться и начать убивать без разбора по собственной прихоти.

— Ну и что вы на меня уставились? Это же очевидно. В тот момент, когда вор заключает духовный контракт и вступает в армию, он перестает быть вором. Невозможно отслужить, а потом вернуться с чистыми руками. Или ты, Рик, думаешь, что предашь свое ремесло только когда кого-нибудь убьешь? Ты предал его, выбрав стать солдатом. Только в отличие от тебя, я это прекрасно понимаю и принимаю. И именно это я объяснил сержанту Берку.

— Ну вот сейчас и проверим твои слова, — прозвучал зычный голос сержанта.

Все солдаты резко поднялись со своих стульев, после чего хором прокричали приветствие.

— Вольно. Доедайте завтрак. Через пятнадцать минут всем на построение.

Наиля больше никто не трогал. Два вора с потухшими глазами смотрели на него и Рика с каким-то затаенным злорадством. Они уже догадались, что сейчас будет, так что с нетерпением ждали, как поведет себя этот слишком много болтающий новичок.

— Нил, Рик, будьте готовы, — тихо проговорил Сима.

Рик наморщил нос от запаха, который сопровождал десятника, а Наиль не показал ровным счетом никакого отвращения. Ему в рамках тренировок Зиргрина приходилось вдыхать куда как более неприятные ароматы.

-Ты что-то знаешь? — поинтересовался Наиль.

— Ага, перед тем, как пришел на завтрак, видел конвойных с двумя смертниками. Через это проводят всех воров, сами понимаете, почему. Хотя вы же оба еще совсем новички… Не знаю, почему Берк решил вас провести через испытание именно сейчас.

Каждому вору перед боем приходится хотя бы раз убить. Это введено для того, чтобы бывший вор в бою не подвел остальных, испугавшись отнять чужую жизнь. Для этого выделялся один из смертников — пойманных шпионов, предателей, дезертиров и тп. К казни они уже были выжаты пытками и допросами, так что сами желали поскорее все закончить.

— Это из-за меня, — вздохнул Наиль. — Прости, Рик.

— Что? — растерялся вор. Сердцем он уже понимал, к чему все идет, но разум настойчиво отвергал эту идею.

— Вам сейчас придется убить. Держитесь, — тихо произнес Сима, после чего отошел в сторону от всех, позволяя парням вдохнуть свежего воздуха.

«Он так страдает, что пробивает установленные магами блоки», — пожаловался своему боевому товарищу Наиль. Его совершенно не заботило предстоящее, так как убийство — это последнее, что может его испугать.

«Сима не хочет становиться трупоедом. Его можно понять. Уже сейчас от него все шарахаются. Кстати, у него температура тела довольно низкая, так что можно понять, почему никто не подает ему руки, чтобы поздороваться.»

— Мне что, нужно сейчас убивать? — глаза Рика были широко распахнуты в ужасе. — Я не смогу! Нет…

— Надо было тогда соглашаться на каторгу. Лет пять усердного труда — и был бы на свободе, — язвительно ответил кто-то из солдат.

Раздался смех. Посыпались шутки. Испытание бывших воров всегда было для роты своеобразным развлечением. Наиль, чувствуя легкую вину перед Риком, который еще не был морально готов это сделать, подошел к парню и вложил ему в руку один из своих кинжалов.

— Осторожно, очень острый. Чтобы быстрее все закончить, просто перерезай горло, это самый верный способ. Ты не убийца, так что не пытайся попасть точно в сердце. Быстро перерезай горло и отходи, даже если человек будет еще жив — он все равно умрет после этого, не пытайся добивать. Главное — не вздумай беспорядочно колоть несчастного, словно маньяк какой-то.

— Нил… Откуда ты это знаешь?

— Дурак, что ли? Я думал, как буду действовать в такой ситуации, еще когда подписывал духовный договор.

И это было правдой. Микон в тот день очень подробно объяснил, что происходит в армии с ворами.

— Продумал заранее…Ты ненормальный… Ты другой, Нил.

— Лучше быть другим, чем пустой оболочкой человека, как те двое. Давай, ты сможешь. Здесь не выжить с воровским кодексом, так что просто пошли все к черту. Ты больше не вор, слышишь? И никого не предаешь.

— Все на построение! — рявкнул сержант снаружи.

— Пошли, — толкнул Нил Рика.

«Какое тебе до него дело? Ну сломается, и пусть», — поинтересовался Зиргрин.

«Мне с ним спать в одной палатке. Хватит с меня вонючего Симы, не хочу еще и рыдающего в подушку бесхребетного слизняка рядом».

«Нелегко живется служивым», — хмыкнул меч.

Наиль хотел сказать что-то язвительное, но рисковал оказаться последним и нарваться на вопли Берка. Парень и так теперь опасался, что сержант в любой момент может отменить свое решение не портить ему руки.

— Ну, с кого начнем, — усмехнулся сержант, расхаживая перед построившейся двенадцатой ротой.

Позади него, привязанные к крестам в форме буквы Х, висели два измученных человека. В их взглядах не читалось ничего. Ни страха, ни сожаления о скорой смерти. Им было абсолютно все равно, что с ними будет дальше.

— Вор Рик, выйти из строя! — рявкнул Берк.

Рик, который обычно довольно браво выполнял все приказы, на этот раз буквально выполз из строя на негнущихся ногах. Проигнорировать приказ ему не давал духовный договор. Воры, которым заменили каторгу на службу в армии, при нарушении договора предавались немедленной казни. Им не давали второго шанса. Вот почему бедный Рик никак не мог отказаться от того, что ему предстояло сделать.

— Смотрю, оружие приготовил? — усмехнулся Берк. — Хороший кинжал, дорогой. Давай, не медли. Чем быстрее закончишь — тем быстрее можешь быть свободен. Потом до конца дня считай себя освобожденным от тренировок и нарядов.

Рик обернулся в сторону