лет и притянуть новую сильную душу. Людские годы для богов ничто!

Я оставался невозмутим. Выслушал угрозы Чернобурой, пару секунд помолчал и безразлично спросил:

— А что за эти годы станет с вашим родом, прекрасная? — я сделал паузу, чтобы Лисица успела представить, а потом озвучил: — Вы рискуете потерять всех последователей и угаснуть. Несколько лет для вас роскошь.

Лисица зарычала и подобралась, будто готовая броситься на меня. Я и бровью не повел. Руки по-прежнему лежали на подлокотниках, а я сохранял спокойствие. Меня прозвали Ледяное пламя не только за возможность творить астральный огонь.

Видя, что я не боюсь, богиня села и обернула пушистый хвост вокруг лап. Раздраженно облизнула усы и сказала:

— Хорошо торгуешься, смертный. Но единственное, что я еще могу предложить тебе — это способность к быстрому восстановлению. Твои физические и магические силы будут восполняться вдвое быстрее, чем у обычного человека.

— Звучит неплохо, — сказал я и улыбнулся богине. — Хорошо, прекрасная. Итак, вы даете мне возможность ходить, пробуждаете ядро магии и даруете божественную регенерацию. Я, в свою очередь, обязуюсь служить на благо семьи Чернобуровых, делать род сильнее и шире. Это все?

— Да, но есть один момент. Потратив силы на тебя, я усну. Может, опять на несколько месяцев, а может, и дольше. Я никак не смогу помогать вам все это время, но чем быстрее ты возвысишь род, тем скорее я вернусь.

— Хотите оставить Чернобуровых полностью на мое попечение? — я поднял бровь. — Вы настолько мне доверяете?

— Над родом нависла угроза исчезновения. Я считаю, лучше сразу бросить все силы на спасение, чем распыляться на полумеры.

— Отличный подход, — я ощутил уважение к Лисице. На ее месте поступил бы так же. — Что же, тогда даю слово: я сделаю все, чтобы выполнить наш договор.

— Я верю тебе, смертный. Ты можешь быть дерзким и непокорным, но ты не подлец. Увидимся через время… Георгий.

— Увидимся, прекрасная Лисица, — я вежливо склонил голову.

И в следующий миг вернулся в тело.

Та же кровать, та же комната, те же лица вокруг. Мама, сестра, Ульяна. А еще низкорослый мужичок с жидкой седой бороденкой. Он как раз щупал мой пульс, когда я проснулся.

— Ох ты! — мужичок отдернул руку, словно обжегся.

— Павел Тимофеевич. Здравствуйте, — сказал я и бодро сел на кровати.

— Гоша! — одновременно воскликнули Люда и Ульяна.

— Как ты, сынок? — мать шагнула ко мне, а потом вдруг застыла, глядя на мою руку.

Приподняв правую ладонь, я увидел на среднем пальце увесистый серебряный перстень. На черной печатке блестела бриллиантовая лисья голова. Кольцо главы рода, подсказала память тела. То, что раньше носил мой отец, Петр Чернобуров.

Я обратил внимание, что на пальцах мамы и сестры тоже были родовые украшения — но не такие массивные перстни, как у меня. Аккуратные серебряные колечки в виде лисы, свернувшейся калачиком, с россыпью мелких черных сапфиров на спинке.

— Слава Чернобурке! — обрадованно воскликнула Людмила. — Мама, это значит, что она признала Гошу как главу рода?

— Да, — кивнула мама, украдкой стерев слезинку, и обратилась к врачу: — Павел Тимофеевич, все в порядке?

— Думаю, да, госпожа… — лекарь промокнул рукавом виски. — Скажи-ка, сынок, что ты чувствуешь?

— Со всем уважением, Павел Тимофеевич, я ваш граф. Прошу обращаться ко мне, как подобает, — сказал я, не сводя с мужчины испытующего взгляда.

— Э-э… да, конечно, ваше сиятельство, — стушевался тот. — Как ваше самочувствие?

— Прекрасно. Кажется, мое ядро магии пробудилось.

— Да-да, об этом я и говорю! — оживился лекарь. — Я ощутил сильный всплеск магии!

— Дар нашей покровительницы, — объяснил я и отбросил одеяло. — Подвиньтесь-ка.

— Гоша! — Светлана Григорьевна кинулась ко мне.

— Не нужно, мама, — я выставил руку. — Не мешай.

Я рассчитывал, что будет легче. Но у меня ослабли все мышцы, а ноги особенно. Впрочем, теперь они хотя бы шевелились, и я свесил их с края кровати. Но как же это было тяжело!

Остальные зачарованно смотрели на меня. У Людмилы блестели глаза, Ульяна не скрываясь всхлипывала.

— Вот так, — я встал, опираясь на кровать, и сделал осторожный шаг.

Покачнулся и едва не упал. Лекарь и мама бросились на помощь, но я жестом велел не трогать меня и с трудом поковылял дальше. Кое-как дошаркал до окна и оперся на подоконник.

Фух. Сколько шагов я сделал, пять, шесть? Чувство такое, будто снова пробежал три тысячи лиг в погоне за драконом… Ноги и спина дрожали, обессиленные мускулы всего тела пульсировали болью.

Спасибо за дары, прекрасная Лисица. Но мне все равно потребуется время, чтобы привести себя в порядок.

Я поднял голову и посмотрел на свое отражение в стекле. Вид истощенный — бледность, впалые щеки, темные круги вокруг глаз. Только сами карие глаза остры и полны жизни. На темно-русых волосах, на челке — широкая белая прядь. Фамильная черта, у отца была такая же прядка.

— Братик! — Люда подбежала ко мне и осторожно обняла. — Это что же, Чернобурка помогла? Ты с ней виделся? Она тебя на ноги поставила?

— Да, — сказал я и поцеловал сестру в русую макушку. — Она также помогла пробудить ядро и как ты верно заметила, благословила меня как главу рода. Больше ни о чем не переживайте, — я взглянул на мать. — С этого момента я буду решать любые проблемы. Людочка, помоги мне дойти до коляски. Пока я все-таки слишком слаб, чтобы долго стоять.

Семейный лекарь еще раз обследовал меня и подтвердил, что все в порядке. Ульяна принялась менять мою постель и проветривать комнату, в которой застоялся запах лекарств. Я хотел отправить сестру заниматься своими делами и обсудить с матерью, что случилось за четыре месяца, пока я был без сознания — но тут явился дворецкий.

В отличие от лекаря, он сразу сообразил, кто теперь здесь главный:

— Ваше сиятельство, — поклонился сначала мне, а затем матери и сестре. — Прибыл Леонид Семенович Боровин.

— Как не вовремя! — мама презрительно поджала губы. — Доложи, что я скоро к нему спущусь.

— Не торопись, матушка, — я поднял ладонь. — По какому вопросу прибыл барон?

Я сразу вспомнил Боровина, который владел свинофермой и парой мясных лавок в Красноярске. Слабый маг и слабый предприниматель, глава слабого рода. Невзирая на титул, он никогда не вертелся в высших кругах и не должен был иметь никаких дел с графским семейством Чернобуровых.

Что ему вдруг понадобилось в нашем доме?

Мать молча теребила в руках платок. Людмила почему-то покраснела и спрятала взгляд.

— Он прибыл по делу, — выдавила, наконец, Светлана Григорьевна и опустила траурную вуаль, будто пряча взгляд. — Я к нему спущусь.

— Ни в коем случае. Ты не расслышала меня, дорогая мама? — я взял ее изящную руку и чуть сжал. — Отныне я решаю все проблемы семьи.

— Но ты же… — мать стрельнула глазами в коляску.

— Это не мешает. Подайте Леониду Семеновичу чай, — велел я дворецкому. — Скажите, что хозяин дома скоро с ним побеседует. Ульяна, оставь пока постель. Принеси мне костюм и рубашку.

— Конечно, господин, — Ульяша поклонилась, позволив на мгновение оценить всю прекрасную мощь своей груди, и выбежала из комнаты следом за дворецким.

— А вы, дорогие мои, рассказывайте, в чем дело, — обратился я к матери и сестре. — Вижу, что Боровин приехал не просто поболтать.

— Ты как будто другой человек, — сказала Светлана Григорьевна. — Ты… точно мой сын?

Из воспоминаний Георгия я знал, что «попаданцы», то есть души из других миров, занявшие местное тело, здесь не редкость. Отношение к ним было неоднозначным. Где-то залетные души воспринимали довольно благосклонно, или хотя бы терпимо. Но в некоторых странах и даже в паре регионов России считали однозначным злом. В Сибири, где мне выпало жить, их точно не любили.

Я понятия не имел, как отреагируют мама и сестра на то, что душа их Георгия теперь в небытие. Врать не хотелось, но пока что я решил придержать информацию:

— Конечно, мама, я твой сын. Всегда им был и буду. Просто Чернобурая Лисица даровала мне не только возможность ходить, но и силу духа, которой раньше недоставало, — я улыбнулся.

Характер у меня действительно другой. Но вся память, знания, привычки Георгия остались. Занять его место не составит никакого труда. Что до перемен в поведении — плевать. После серьезных ранений люди часто меняются.

— Хорошо, — Светлана облегченно выдохнула и снова убрала вуаль, открывая утонченное лицо. — За время, пока ты был без сознания, многое изменилось. Без твоего отца и Сергея Константиновича все дела начали сыпаться. Я понятия не имела, что делать, мы стали нести колоссальные убытки. А Леонид Семенович,