С нетерпением дождавшись полудня, я двинулся на озеро, чтобы сделать предложение руки и сердца любимой женщине. Прождав её до заката, я подумал, что она может стоять под окном и дожидаться моего возвращения домой. Включив фонарик, я благополучно вернулся, но не встретил никого, кроме деда Акима. Ничего ему, не сказав, я ушёл в свою комнату и с болью в душе лёг в постель. Как ни странно, сон пришёл быстро, но всю ночь меня не покидали милые сердцу глаза любимой женщины. Проснувшись с первыми петухами, я вспомнил прекрасный сон и попытался снова заснуть. Проворочавшись около часа, я поднялся, умылся и двинулся колоть дрова. За этим занятием я провёл несколько часов, пока не закончились поленья, а сарай не заполнился до крыши. Войдя в избушку деда, я поставил греться чайник и сел за стол. Аким расположился напротив, взглянул в мои печальные глаза и посоветовал:

– Уезжал бы ты домой, Алексей. Не придёт она больше, не жди. Я же предупреждал, что ничего хорошего из ваших отношений не получится. Нельзя человеку с нечистью лесной судьбу связать.

– Откуда ты всё знаешь, Аким?

– Да, у тебя на лбу написано. Уезжай, не рви сердце, она тебя уже забыла. Знаешь, сколько у этих кикимор таких добрых молодцев было? Полагаю, что и не счесть.

– Замолчи, Аким! Не уеду пока с ней не встречусь. Сгину в тайге, но отсюда ни ногой. Не дождёшься.

– Дурак ты, Алёшка, – ласково произнёс дед. Эти бабы такими дурнями влюблёнными пользуются, а затем их бросают. Они же нелюди, не дано им, понять человеческую душу. Возвращайся домой, найди хорошую женщину и живи с ней счастливо. Кто тебе мешает?

После слов деда в душу закрались смутные сомнения на счёт моей правоты.

– А вдруг он не врёт? – размышлял я, сидя за столом. Может быть, я ей не нужен. Нет, всё не так просто. Мне необходимо с нею встретиться и поговорить начистоту, не могли её глаза так нагло меня обманывать…

Пять последующих дней я ждал её на берегу живописного лесного озера, а когда сгущались сумерки, с едва теплящейся надеждой возвращался домой. Я почти перестал, принимать пишу, и спать ночами. Её красивые, грустные глаза не покидали меня ни на минуту, прочно засев в сознании и лишив покоя. На шестой день, прогуливаясь вокруг озера и разбрасывая ногами опавшие листья, я невзначай заметил знакомый предмет. Им оказалась одна из зажигалок, подаренная мной деду Акиму.

– Значит, он приходил на озеро, – догадался я. Опередил меня и наплёл Зиме такое, что она и видеть меня не желает. Вот гнида! Ну, погоди Аким, я тебе создам уют!

По дороге домой меня подстёгивало единственное желание – поскорей добраться до деда и задушить собственными руками, но подойдя к его убогой неухоженной избушке, мне стало жаль старика, и я решил оставить его в живых.

Увидев меня, он всё понял и, поднявшись из-за стола, обречённо произнёс дрожащим голосом:

– Алексей, пощади, я же, как лучше хотел! Не губи старика, я для вас обоих старался. Не знал я, что ты станешь так переживать, а потом побоялся признаться. Думал, что бить будешь.

– Нет, Аким, бить я тебя не буду, не дождёшься, – ответил я, немного отдышавшись от быстрой ходьбы. Пусть тебя совесть накажет, если она у тебя есть. А теперь выкладывай начистоту, что ты ей обо мне наговорил?

– Да так, ничего плохого, Алёшенька, – жалобно проскулил дед. Сказал, что ты уехал домой. Побаловался с ней и сбежал. Вот и всё, как на духу признаюсь. Прости меня, дурня старого!

– Бог простит. Знаешь, где находится её дом?

– Откуда же мне знать, Алёшка. Столько лет живу в этих местах, а дом их отродясь не видывал. Ей Богу, не знаю. Памятью покойной матери клянусь!

– Может быть, подскажешь, где можно её найти? Вдруг у тебя светлые мысли имеются?

– Я бы и рад помочь, чтобы хоть немного вину искупить, вот только нечем. Не знаю я ничего о них, поверь. А что у неё таких добрых молодцев как ты видимо-невидимо было, я тоже соврал. Прости, если можешь. Не ведомо мне ничего о ней и её жизни. Знаю только, что не стареют они, я их ещё в юности встречал, это правда. Вот тебе крест!

Он поднялся из-за стола и три раза перекрестился. Затем сел виновато потупив взор.

Собравшись на скорую руку, я покинул дом и двинулся в направлении леса, в котором провёл четверо суток в поисках любимой женщины. Я спал на студёной земле, а питался лишь чёрным хлебом и сырыми грибами, которые иногда удавалось найти. Меня ни на миг не покидала надежда, которая двигалась по пятам, дыша в затылок и заставляя верить в удачу. На четвёртый день я окончательно выбился из сил и понял, что безнадёжно заблудился в тайге. Мой организм оказался истощён и измотан, а перед глазами то и дело возникало видение женской фигуры в длинном сарафане. Я, спотыкаясь, бежал за ней не в силах догнать. Мои усталые ноги переставали слушаться, после чего я падал на землю, теряя сознание и зарываясь в опавшую листву.

Придя в себя в очередной раз, я почувствовал, что в лесу сильно похолодало. Мои руки и ноги онемели от стужи, а на лицо медленно опускались колючие, мерзкие снежинки. Я попытался подняться, но моё тело больше не желало подчиняться приказам мозга. Собрав последние силы, я сгрёб кучу листвы и сел на неё, прислонившись спиной к холодному стволу дерева.

– Теперь ты уснёшь и замёрзнешь, – подсказывал внутренний голос.

– А может быть, я хочу замёрзнуть и умереть, – отвечал ему я.

Закрыв глаза, я вспомнил, как робко она поцеловала уголки моих губ во время первой встречи на озере. Я снова увидел её большие выразительные глаза и ощутил, что медленно погружаюсь в небытие. Перед тем как провалиться в неизвестность, я явственно ощутил, что в этот раз засыпаю навсегда…

Прощальный вояж моей души над грешной Землёй прервали неожиданно изменившиеся обстоятельства. Сначала я услышал голос, пробившийся в моё сознание из неведомого измерения. Он звал издалека и умолял вернуться, а когда мне удалось разлепить веки, я увидел красивое и бледное лицо девушки по имени Зима. Её губы дрожали, а из глаз катились слёзы. Она смотрела на меня с такой надеждой и нежностью, что мне снова захотелось жить. Мысленно попрощавшись со старухой смертью, которая вцепилась в меня костлявыми руками, я обнял любимую женщину и прижал к груди. От прикосновения её тела мне стало тепло и уютно, а загнанный организм почувствовал волнительный прилив сил, текущий живительным потоком по венам, артериям и кровеносным сосудам.

– Если бы ты замёрз, я умерла бы вместе с тобой, – призналась Зима, а я почувствовал, как о мою щеку разбилась её «хрустальная» слезинка.

– Всё хорошо, любимая, – успокоил её я. Теперь мне снова хочется жить и уже ничто не в силах меня погубить. Не принимай всерьез, считай это происшествие дурным сном. Теперь мы снова вместе и ничто нас больше не разлучит.

– Прости, это я виновата! – нежно прощебетала девушка мне на ухо. Зачем я поверила обманщику деду? После разговора с Акимом я несколько дней не выходила из дома и постоянно плакала. Я думала, что у меня закончились слёзы, но как видишь, они ещё остались.