Но что в подобных обстоятельствах происходит на более высоком уровне экономической иерархии – там, где крутятся основные деньги? Маркс понимал капитал как самовоспроизводящуюся стоимость (конкретно – как совокупность «средств производства» и «рабочей силы»). Сейчас же этой самовоспроизводящейся стоимостью обладают акции, облигации, фонды, страховки, фьючерсы, структурированные ноты, депозиты и даже, например, предметы искусства или недвижимость. Уникальность этого «капитала» заключается как раз в той бесстыдной наглядности, с которой он описывает нашу с вами «потребительскую реальность» – мы, по существу, приобретаем виртуальный товар за виртуальные (поскольку они выключены из реального оборота нашего потребления) деньги. Но даже это безобразие – ничто в сравнении с главным, может быть, на сегодня «товаром» – влиянием. Экономическое, политическое, идеологическое, социальное, психологическое и проч. (все разновидности власти) влияние – самый распространенный, дорогой, ликвидный и не существующий в объективной действительности товар. Именно этим товаром, при помощи СМИ прежде всего, торгуют транснациональные корпорации, государства и межгосударственные союзы.

Специфика всего этого нынешнего «товара», относящегося, разумеется, уже к сфере «Капитала 2.0» (Маркс надевает свой сюртук в «20 аршин холста», отходит в сторону и нервно раскуривает сигару), принципиально изменяет само существо «стоимости» и «обмена» – ключевых элементов марксистской теории. Причем стоимость превращается в нечто предельно неопределимое не только по причине виртуализации фактической ценности товара (сколько, например, стоит патриотический настрой граждан или брендовая одежда, в действительности пошитая в Бангладеш?), но и по причине виртуализации того, что когда-то называлось деньгами. В Марксовом мире «деньги», как известно, выполняли роль «универсального эквивалента стоимости». Понятно, что с крахом феномена стоимости идея ее эквивалента уже не может быть перспективной. Но ситуация на самом деле куда сложнее…

Давайте попытаемся понять, что такое деньги, когда львиная их доля находится в безналичном обращении. По сути, происходит не движение денег, а движение информации о ситуациях (где «ситуация» – это то, что когда-то могло называться «финансовым положением» того или иного конкретного лица, включая лица «юридические»). Нам удобнее думать, что происходит следующее: к нам на счет приходят деньги (нам перечисляют заработную плату, мы что-то продаем или берем деньги в долг – ипотека, потребительские кредиты, кредиты на производство и т. п.), а дальше мы расплачиваемся этими деньгами за товары и услуги. Но в действительности всё выглядит несколько иначе: наш условный работодатель (или, например, банк) сообщает «к сведению всех заинтересованных лиц», что мы востребованы, а значит, являемся игроком на экономическом рынке, причем с каким-то условным коэффициентом успешности. Далее, уже с учетом этого коэффициента, мы имеем право претендовать на какие-то ценности, находящиеся в рынке (включая пресловутую «рабочую силу»). То есть происходит не подразумеваемый обмен товара на деньги, а лишь, по большому счету, сравнение моих коэффициентов с коэффициентами других людей – сколько они могут взять из общей копилки благ, а сколько я.

Здесь вода становится предельно мутной, поскольку указанные коэффициенты имеют свойство мультиплицироваться, причем подобно раковым клеткам (что, впрочем, совсем неудивительно, ведь мы находимся в области, где никаких физических барьеров, которые бы могли этот процесс ограничивать, – за исключением неких условностей, принятых в данном экономическом сообществе, – не существует). Чем лучше информация, заявляемая обо мне моим работодателем (или банком, например), тем выше дополнительный коэффициент, на который я могу рассчитывать. Постепенное улучшение моего коэффициента позволяет мне обменивать свои коэффициенты на долю участия в капитале тех или иных компаний, получать право собственности на недвижимость и т. д. и т. п., причем сделать все это множество раз (постоянно «сообщая» о том, как велик мой удельный вес в рынке и как он невероятно прирастает). Всё это – в конечном счете и в свою очередь – улучшает мою позицию в общем списке людей, чьи коэффициенты считаются, а считаются они у подавляющего большинства граждан (у лучших из лучших они, как известно, и в самом деле подсчитываются – журналом Forbes, например, – и именно эти люди занимают первые строчки нашего общего рейтинга).

Таким образом, прежняя связь между деньгами как эквивалентом стоимости и товаром как ценностью не существует более в принципе, это лишь пустынный мираж (экономисты, впрочем, придумали, как и ему придать вес: через так называемые «денежные агрегаты» – М1 М2, М3, L). Все пункты Марксовой доктрины, что мы, мол, возьмем все деньги и все товары, всё друг с другом соотнесем и что-то там получим, – не имеют к нашей экономической реальности абсолютно никакого отношения. Последний раз этот фокус провернул Шарль де Голль, заставив США обменять их макулатуру на золото, после чего ФРС задраила иллюминатор на своей подводной лодке навсегда, а в 1971 году президент Никсон официально сообщил, что всплытия более не последует. То есть реальность переменилась окончательно и бесповоротно: сейчас какая-то информация обменивается на какую-то информацию, а не товар на деньги, и уж тем более не товар на товар. Впрочем, и сущность последнего больше невозможно верифицировать – что там сам товар, а что технологии и «знаковость», заключенные в нем, и еще важнее – не становишься ли ты сам «товаром» (как «пользователь», «абонент», «подписчик», «зритель», «фанат», «заемщик» и т. д.) в момент покупки чего-либо (то есть не покупают ли тебя самого в тот момент, когда тебе кажется, что ты что-то приобрел)? Но откуда черпается вся эта распрекрасная «информация», ведь, в конце концов, какой бы она ни была, даже ее надо откуда-то вычерпывать? В реальности виртуальностей никаких проблем с этим, по понятным причинам, нет.

В современном мире все материальные ресурсы оценены в деньгах (коэффициенты к коэффициентам) – земли, их недра, вся движимая и недвижимая собственность, вся инфраструктура (включая дороги, мосты и прочие объекты), весь транспорт (наземный, железнодорожный, воздушный и водный), все производства, сельскохозяйственные насаждения и промысловые территории. А еще во всём этом есть и интеллектуальная собственность… Кроме того, измерены деньгами вода, леса, а также воздушные коридоры, радиочастоты и орбиты для спутников, не считая объектов и предметов культуры, стоимость которых несопоставима с их, грубо говоря, физической ценностью. Разумеется, все эти «товары» не могут быть одновременно выставлены на продажу (в противном случае они бы, буквально, ничего не стоили, а еще точнее, они бы имели катастрофическую отрицательную стоимость, обусловленную издержками владения, – посмотрите на цены на недвижимость в Детройте), однако все они вместе с тем существуют в упомянутых коэффициентах: наше финансовое состояние, равно как и финансовое состояние предприятий (а отчасти, и государств), определяется не из этой фактической – нулевой (или даже отрицательной) – стоимости, а из ложной – «рыночной». Впрочем, Найл Фергюсон куда лучше меня иллюстрирует этот глобальный обман в своем блестящем «Восхождении денег».

Стоимость компаний и ресурсов, а также соответствующих финансовых производных (взаимно друг друга умножающих) рассчитывается, как и наши с вами индивидуальные коэффициенты, по таким же фиктивным показателям: за основу берутся математические модели и абстрактные мультипликаторы, отражающие не фактическую стоимость «бизнеса», а будущую, т. е. еще не существующую стоимость (исходя из той прибыли, которая теоретически «должна возникнуть», но при данной оценке виртуально существует уже как бы сейчас). Эта механика расчетов, напоминающая финты фокусника со шляпой, позволяет собственникам соответствующих компаний и ресурсов весело сообщать «всем заинтересованным лицам», что их коэффициент заоблачен, а потому они готовы к следующей итерации роста – то есть к новому кредитованию. Так формируется «материальная база» для перманентной инфляции денежной массы, которая дальше с тем же успехом многократно реинвестируется в столь же фиктивные, по существу, ценности. И понятно, что эта «денежная масса» – не деньги, а информация о ситуациях, где каждый из нас есть такая «ситуация», такой мультиплицированный коэффициент.