Глянул. Ленка руками разводит. Пытается не улыбаться, но не выходит. Понравилось, однако!

* * *

Громче, Вольфганг, громче! Этот бардак уже невыносим!

Эй, это же не в бомжатнике… Небось, куда ближе! На улице.

О, вот это уже нехорошо. О боже, как орет! Баба…

Цыц, Амадей! Ау! Нога в жопу, как болит… Аж тошнит. Мог бы ходить, дотащился бы до улицы позырить. Ей-богу, кого-то натягивают.

Нет… Заткнулась… Молчок. Где это могло быть? Кажется, совсем рядом, метров сто…

Опять тишина… Да и хрен с ними! Собаки лают… Ну да, там же Андрюха живет. Если что, напустит своего черного волкодава.

* * *

А потом полило. Те, у кого с глазами не алё, уже не рубали, кто свой, кто чужой. Майки у всех в грязи… Видимо, абаканец меня с кем-то спутал — я уже не раз поваляться успел.

Вдруг оказываюсь метрах в двадцати от ворот, передо мной ни души, с обеих сторон защитники маячат, но куда ж им… Мог спокойно дохуярить до штрафного пятачка. Так нет же!

Замашки у меня обычно вылезают, когда остается пара минут и уже никак не просрать. На этот раз я взбесился преждевременно. Похоже, нельзя телку брать на матчи.

Вратарь гостей прыгает, как макака, где-то на середине штрафной площадки… А я — как залепил…

Бац — девятка! Верьте иль нет, тридевять в одном матче. Неплохой счет даже для баскета.

И тут вот я блеснул тупостью. Стал бегать, махать руками, орать… Сделал в воздухе тройной прыжок. Попытался сделать… Приземлился косовато… Вечно эта лодыжка! Вот не поверите: я не умею кататься на коньках, в натуре не умею. Ну не то, чтоб совсем, но… Хоккей — игра для буйволов. Я люблю изящно — без бронежилета. Некстати все это, короче — больно слабы щиколотки. Сколько я их не растягивал… И вот опять! Короче, дурак.

Конец уже досматривал рядом с Ленкой — на трибунах. A они же, распиздяи…

* * *

Да что за черт, как орёт! И похоже — прямо под окном.

А ну-ка помолчи, Амадей! Послушаем настоящую ночную серенаду.

Кричит. Женщина. Вопит, как недавно приконченная.

Захапываю одеяло и вываливаюсь из кровати. К окну. Не иначе: дурдом здесь же, внизу.

Постепенно разбираюсь. Трое. Бабец и двое мужиков. Один самец норовит во что бы ни стало навредить бабе. Ногой. Другой, такой хиловатый, вяло заслоняет ее и все время ноет: «Саня, да брось! Сань, оставь ее!» Но «санина» нога опять и опять огибает препятствие и долбает цель. И тогда пошло-поехало: «Не бе-е-е-е-ей!!!» И так много-много раз. Неимоверные децибелы.

Отрываюсь от окна. Что делать?

Стою и пялюсь. Как в заду негра. Со второго этажа всего-то и видно, что огонек «саниного» косяка и темные тени, обрисовывающие расположение сил.

Умолкли… Начинаются переговоры. Так я и подумал! Одна шайка. Семейное дело. Самка споткнулась о чужую постель. Иль тому хуже: непрошеный кобель в отсутствие хозяина завалился на «санино» ложе. А божок-то все видит…

«Не бе-е-е-е-ей!!!» — мои расчеты прерывает просто неописуемый вопль. Божок вновь принялся за работу. Ногой… Тень, по голосу отдающая женщиной, летит о забор, другая следует за ней со словами «нинад’, Сань’», третья же своим приближением к первой опять вызывает вопли.

Это продолжается уже минут десять! Даже в моем только кругослухе…

Почему здесь еще нет ментов?!

Подобные семейки меня не колышут. Пусть лупит свою бабу у себя на кухне, коль обоим в радость, но… Вот уже давно перевалило за час, и я не верю, чтобы хоть кто-нибудь на этой улице спал!

«Не бе-е-е-е-ей!!!»

Завалил на землю. Дряхлый заступник пытается поднять сударыню на ноги, но борцу за справедливость удается навесить еще пару пендалей. Слабовато, правда… Да ты бы, долботрах, по мячу попасть не смог бы! Не моя лодыжка, я б тебе показал, что это значит — попасть…

Огонек поворачивается ко мне. Вновь отрываюсь от окна…

Вокруг лают собаки… Да я же знаю вас всех — окружных собак. Во, это — лохматый старой куры Петуховой… Вот только не говори, стерва, что спишь! Когда в детстве случалось зафинделить мяч в твои одуваны, пулей выскакивала из логова! Да в любое время суток! Еще грозила натравить на меня своего тогдашнего людодава, когда я выковыривал мяч из твоих красо-зарослей. «Бандит!» — во как ты меня честила, пока я, в штаны наложив, прыгал обратно через забор! Авось, мяч забить в твой сад по-быстрому?

У кореша напротив окна темные. Вот незадачка… Уж как-нибудь мы перемигнулись бы… У пацана прямо под спальней гараж — монтировки да ломы… У меня внизу под лестницей — топорцо… Вышли б каждый со своей стороны…

А чо у меня руки трясутся? Я же могу спокойно дрыхнуть! Неужто в середине хата моя?! Самая же крайняя!

Перемирие. Потащились все дальше под собственную ругань. Летит красный огонек… Окурок… Ублюдок! В мой огород… Чтоб тебя переменным!

Бью кулак о стену. Пронзает острая боль. Да не кулак. Щиколотку…

Мой дом — последний. Дальше начинается забор новостройки, улица поворачивается и — бог с ними…

Бог…

* * *

Дурацкая повадка: соваться, куда не просят! Бред… Хотя бы вот недавно, когда те двое чмов в троллейбусе взялись одного старого придурка воспитывать. Голова седа, но пуста. Неправильно, мол, на ступеньки плевать! Сразу же шляпа старика на полу, один молодец берется ему шарф поправить покрепче, другой — сливку на носу накручивает. Мужику и деваться некуда — сограждан тьма, ни шагу не ступишь! И все в окна пялятся. И я — сижу возле самой двери, ноги затекли… Вижу — у хлопца с другой стороны прохода лицо зеленеет. Чую — свояк.

Как только остановка, как дверь открывается, я — вжик! — одного батыра за шкирку и вниз по ступенькам. Зеленомордый вскакивает, и мы второго тоже вышвыриваем — вдвоем. Первый уже рвется обратно, связанными веревкой палками крутя. Выкидываем его, тут другой тоже с палками… Дверь захлопывается: благо, водитель не зевака. Мы с чуваком, ни словом не обмолвившись, рассаживаемся обратно по своим местам. Ни одна кляча еще задом не накрыла.

В салоне царит тишина, вот только мой пульсик…

А этих двоих с цепами я встретил уже через полчаса после стычки. На этой же самой темной улице. А они только палками крутят, рьяно обсуждая, как было, как не было, как надо было… Втянул голову в шею, думал — не заметят. Но заметили. В самый последний момент.

Я бежал быстрее.

* * *

Опять! Ёптыть! Снова орет!

«Не бе-е-е-е-ей!»

Слыханный тезис. Бьет, значит любит!

Нет, так уж точно не заснуть. Пойду вниз сварить чаю.

O! Ну, пошло…