Наверху в башнях заблистало оружие, показались мужские лица.Из пристроек, которые при осаде будут сожжены, не артанами, так самими жекуявами, торопливо выбежали воины с нелепыми копьями. Провожатый что-токрикнул, воины разбежались, послышался скрип, ворота медленно поднялись.

Придон заметил, как обменялись насмешливыми улыбками Аснерди Вяземайт. В самом деле, подумал он пристыженно, чего я устрашился? Каменныхстен? Как будто нельзя объехать эту маленькую крепость по окрестным полям и сокровавленным куявской кровью топором двигаться на столицу!

Крепостица уплыла, даже ускакала за спину, впереди простор,но усталые кони перешли на рысь. Лошадь их провожатого вообще едва тащилась, онпостоянно понукал, она мотала головой, со всем соглашалась, но скорости неприбавляла.

Скилл поравнялся с ним, на своем горячем тонконогом жеребцеон высился над куявом почти на две головы.

– Ты кто?

Воин поколебался с ответом, взгляд уперся в горизонт, горымаячат вдали, но не приближаются, так что колдуны с ответом не помогут, адорога ведет параллельно горному хребту.

– Берич Вихрян, – сказал он неохотно. –Десятник сторожевого поста.

– Берич? – удивился Скилл. Аснерд и Вяземайт тожепосмотрели на куява, подъехали ближе. – А что ты всего лишь десятник?

– Я разжалован в песиглавцы, – процедил куяв.

– Ого! – сказал Скилл. – За что?

– Дал в рыло знатному беру.

– За что?

– Приставал к моей невесте.

– Ого, – повторил Скилл уже с уважением, – даза это надо не только в рожу!

Куяв усмехнулся, в глазах блеснуло злое веселье.

– Так и вышло. И хотя были свидетели, что он первым…

но у меня нет такой знатной родни, таких земель и такихбогатств. Словом, он остался в Куябе, хоть и калека, а меня… меня вот сюда.

С другой стороны подъехал Аснерд, прогудел добродушно: – Негорюй!.. Зато дышишь свежим воздухом у реки, а не смрадом в их вонючих тесныхгородах. Ловишь рыбу и ешь, а не покупаешь тухлую на базаре. А когда начнетсявойна, первым скрестишь меч с нашими удальцами!

Вихрян покосился, не издевается ли артанин, вздохнул, ужезнает странное для куявов убеждение, что самое интересное для мужчин –скрестить оружие с равными себе по силе. А еще лучше – найти такогомордоворота, чтобы, всем на страх, задраться с ним, дабы взрастить себе славуна зависть соседям.

От кордонной речки ехали, мчались, а кое-где и едва ползлишагом. Ночевали на постоялых дворах, их полно на перекрестках дорог. Придон вседивился: в этой проклятой стране колдунов и подлых людей такие же стада скота,такие же гуси прут на озеро, а их мерзкие пастухи щелкают кнутами так, что неотличишь от щелканья кнута артанина.

Вдоль дороги ровной стеной вздымаются ухоженные деревья,словно нарочито посаженные так, что закрывают поля от взглядов проезжающих.Придон загляделся на красивую, как игрушечную, елочку, но Тур, перехвативвзгляд, тут же проворчал наставительно:

– Тупое дерево! Не может отличить зимы от лета! Придонне нашелся что сказать, но услышал Вяземайт, возразил:

– Зато красивое. Тур раскрыл рот.

– Э-э… чем?

– Верное, как артане. Никогда не изменяет богам весны илета. Гордо носит свой зеленый наряд, когда все остальные струсили, покорноразделись… Ее ненавидят за то, что осмелилась бросить вызов, не покориться. Ялюблю ее! Она – частичка моей гордой непокоренной родины. Елочка, соловьи,водопады, прекрасные цветы… намного прекраснее тех красавиц, с которыми ихсравнивают! Аснерд прорычал:

– Ты прав, хоть и сменил топор на жезл! Ель в самомделе частица нашей гордой родины. И везде, где растет, наша земля. По праву!Подлые куявы лишь временно захватили эти земли и укрепились на них с помощьюподлой магии и черных колдунов!

Вяземайт кивнул, но глаза неотрывно следили за Скиллом, чтос проводником вырвались далеко вперед. Далеко на горизонте заблистала дивнаяискра. Проводник оглядывался, его руки взлетали к небу, как крылья мельницы, аПридон с замиранием сердца всматривался в то, что издали выглядит осколкомслюды.

– Куяба? – спросил он с жадностью.

– Красиво? – поинтересовался Аснерд.

– Очень!

– Это Белая Вежа, – сообщил Аснерд сусмешкой, – заурядная каменюка. Ничего особенного. Человек сто воинов заее стенами. Таких в Куявии сотни. Если не тысячи, А Куяба… о, ты еще раскроешьпасть так, что стая ворон влетит.

Придон привставал в стременах, крепость проплывает далеко отих дороги, немыслимо огромная, даже более огромная, чем понял сразу, ибо из вежбелая только одна, ее и заметил сразу в ярком солнечном свете, а остальныебашни и толстые стены сложены из темных и серых камней. Все это поросло зеленыммхом, и на фоне зеленой долины крепость теряется так, что можно с разбегуудариться мордой.

– Таких в Куявии много?

– Много, – вздохнул Аснерд. – Этот трусливыйнарод не понимает таких красивых мужских забав, как удалые походы, сражения, набеги!..А страшатся их так, что… сам видишь, как отгораживаются.

Вяземайт добавил наставительно:

– Куявы – ленивый народ. Им хоть горы ворочать, лишь былежа…

Еще несколько дней земля гремела под копытами, встречныйветер охлаждал разгоряченные лица. Однажды Аснерд крякнул довольно, еготолстая, как бревно, рука повелительно указала вперед.

Сердце Придона учащенно забилось. Далеко-далеко на самомгоризонте появился нещадный блеск, словно там поднималось второе солнце.

– Куяба?

– Она, – ответил Аснерд с некоторойторжественностью. – Жемчужина этой проклятой страны… Но пройти к нейнепросто, слишком много на пути крепостей. А подъедем ближе, увидишь две черныебашни.

Придон сжал кулаки. О страшных черных башнях любятрассказывать ночами у костра бывалые воины. Некоторые сами видели, как чародейможет одним заклятием обратить целое войско в лед, еще больше слышали про ихчудовищную мощь. Больше всего черных башен в горах, там что-то связано с самоймагией, а на равнине только две башни, обе оберегают Куябу.

Сердце сразу пошло бить в ребра зло и требовательно, горячаякровь хлынула по жилам кипящей волной. Не могут колдуны свысока смотреть намир, не могут быть выше и сильнее благородных воинов!

Кони все еще шли вскачь, далекая Куяба разрасталась,блистала на чистом синем небе, похожая в ярком солнечном свете на раскаленныйдо оранжевого блеска слиток. А сам слиток, уже видно, если прищурить глаз,окружен такой же сверкающей, просто снежно-белой стеной.