Черево, проводник, вел их по главной улице, а с соседнихдоносились запахи свежего хлеба, сырых и уже выделанных кож, горьковатый ароматгорелого железа, сырой и обжигаемой глины – из-за высоких заборов слышалоськонское ржание, надсадный рев верблюдов, блеянье коз.

Придон покосился на двух богато одетых мужчин, чтоостановились так внезапно, словно их дернули сзади. Не бездельничающиеторговцы, явно богатые горожане, вельможи. Сразу вперили удивленные глаза впроезжающих артан, Придон ощутил их острые как булавки взгляды.

Один сказал потрясенно:

– Ты смотри!.. Я таких здоровяков еще не видел.

– Да, – согласился второй, – у них мышцы, каку… даже не могу припомнить!

– У Гертонда?

– Пожалуй, Гертонд будет послабее, – сказалвторой.

Придон чувствовал, как взгляд вельможи скользит по егомогучему телу, инстинктивно напряг мышцы. В теле разливался жар, кровь кипела ираздувала мускулы, и без того толстые, могучие.

– Ты прав, – согласился первый. – Гертондрядом с ними мальчишка.

– Да, это просто быки, а не люди!… Я даже не подберуслов. – Смотри-смотри, у них даже волхв…

– Да что волхв, ты взгляни на этого мальчишку!.. Егоплечи двумя руками не обхватить!

Остались далеко позади, но Придон чувствовал, как взглядыразодетых, как селезни, вельмож скользят по его бугристой от мышц спине,широченным плечам, и велел мускулам Раздуться еще больше. Пусть считают егомальчишкой, но даже артанский мальчишка справится со взрослым куявом. Зданиятянулись по обе стороны высокие, от стен несло полуденным жаром. Копыта коняЧерева звенели звонко и чисто, искры выскакивают быстрые, но все же заметныедаже в солнечный день, а что будет вечером или ночью? Проклятые куявы уродуютконей этими бронзовыми штуками, что приколачивают к копытам, в то время какартанские кони вольно скачут по степи без всякой тяжести на ногах.

Проезжая мимо переулка, он увидел, как двое обнаженных допояса людей тащат тяжело груженную телегу. Оба потемневшие от беспощадногосолнца, крепкие, жилистые. Собственно, одеждой им служат разве что набедренныеповязки, словно оба направляются на состязания в честь Волшебного Меча.

Придон догнал Скилла, спросил:

– Это что, артане?

Скилл повернулся, Придон успел увидеть гнев в лице старшегобрата, успел подумать, что плохо придется тем, кто держит вольных артан вплену, но Скилл лишь бросил короткий взгляд на впряженных в телегу, отвернулсяс ледяным безразличием.

– Нет. Поехали, поехали!

Придон пустил коня следом, но не выдержал, оглянулся. Обаодетых так не по-куявски все так же тащили телегу, уже в гору, мышцы вздувалисьна руках, плечах, по всему телу, а голые ноги стали похожи на обвитые толстымикорнями стволы деревьев.

– А кто?

– Да так, – отмахнулся Скилл. Он настороженновсматривался вперед. – Поехали, не отставай!

– Не отстаю, – крикнул Придон сердито. – Тычего? Тебя как зачаровали! Я брат тебе или не брат?

Скилл оглянулся, в глазах мелькнуло виноватое выражение.

– Прости. Там чуть дальше дом одной… гм… знакомой…отца. А муж ее в это время обязан бывать у тцара. Прости, брат!.. Но эти жалкиелюди недостойны твоего внимания. Это всего лишь рабы. Там дальше их будетнамного больше. А если проедем мимо каменоломен, то там и вовсе, как муравьев…

Он некоторое время сдерживал коня, терпел ради брата, ноконь сам, чуя нетерпение хозяина, перешел с шага на грунь, затем на рысь.Придон ехал сзади. Некоторое время двигались за Черевом, сокращая путь, поулочкам настолько кривым и тесным, что два таких широких всадника обдерут бокао стены, а надо еще и местный народ не пораздавливать… плечи обвисали всебольше. Его сильный и мудрый старший брат едет все так же: гордо выпрямившись,могучие плечи разведены, грудь вперед, смотрит свысока, солнце играет наплотной, как у быка, коже, коричневой от жаркого солнца, обветренной… как у техдвух несчастных, что тащат повозку.

Теперь он по-другому расценивал взгляды куявов. Кто-то изэтих жалких людей в самом деле смотрит как на героев, но кто-то… Те двоевельмож с крашеными бородами рассматривали не как героев. Скорее, как особомогучих рабов. Которых хоть в каменоломню, хоть на ловлю диких зверей…

Конь под Скиллом уже перешел в веселый галоп. Любой бывсадник пригнулся к конской гриве, но старший брат все такой же ровный, гордый,с надменно разведенными плечами и гордо вскинутой головой. Ему плевать, что онем думают и как на него смотрят жалкие куявы.

Придон сжал челюсти, мысленно воззвал к Роду. Вообще-то Родапочитают как верховного бога и в этой Куявии, даже в загадочной Славии, ноартане прекрасно знают, что только они, народ воинов, достойны внимания Рода!Остальные так… даже у великих родителей бывают неудачные дети. род их любит,конечно, он всех детей любит, даже кривеньких, но все надежды возлагает наславный народ Артании. Аснерд успел показать огромные дворцы беров Волога иПлеска, знатных наместников Нижней и Северной Куявии, что годами непоказываются в Куябе, но дворцы по размерам, богатству и пышности соперничают стцарским. Злые языки говорят, что и превосходят. Такую наглость ни в однойстране не потерпят, но нынешний тцар совсем выпустил вожжи из рук…

Придон рассмотрел еще с десяток удивительно красивых,богатых домов, сердце стучало часто и взволнованно, но дорога пошла с холмавниз, да и солнце заходит, нещадный блеск на крышах гаснет, на мир началаопускаться тьма, только город удивительнейшим образом засиял, словно на негоодного продолжает светить солнце. Аснерд проворчал:

– Я ж говорю, богатый город, богатый!.. Дорогого маслане жалеют, совсем не жалеют. Ишь, освещают даже улицы. Вяземайт указал навысокий и длинный серый дом на перекрестке дорог. – Постоялый двор.Заночуем. – Еще ведь совсем рано! – взмолился Придон. – А чтонам ночью в этом протухшем городе делать? – хладнокровно сказал Вяземайт.

В восточной части города прозвучали трубы. Придонвстрепенулся, более чистых звуков не слыхал: боевые трубы артан всегда ревутхрипло и зло. А других труб, не зовущих к кровавой битве, не бывает, просто недолжно быть: зачем они?

Его пальцы сжали рукоять топора. Скилл хмыкнул, и Придон,устыдившись, отдернул пальцы.

Трубы чисто и звонко прозвучали ближе, потом еще ближе.Артане видели, как с той стороны города вдоль улицы понеслись всадники вдорогих одеждах. Народ разбегался, прятался в дома. Мать выскочила и поспешноувела играющих детей.

Черево вскрикнул умоляюще:

– Вам нельзя здесь стоять!.. Вернемся обратно… там, впереулке, переждем за углом…

Придон вспыхнул до корней волос от стыда и унижения. Воинызаворчали, Скилл обронил веско:

– Мы останемся.