Интересовавшаяся Северовым девушка оказалась младшим лейтенантом Викой, фамилия у нее была Галанина. У нее были роскошные черные волосы, карие миндалевидные глаза и грудь третьего размера. На вид ей было года двадцать два, она была единственной девушкой в бриджах, все остальные были в юбках. Оказалось, что она получала обмундирование позже всех, и юбки ее размера не нашлось.

Все быстро разбились на пары, благо ребят и девушек было одинаковое количество, и принялись уничтожать съестное и спиртное под замысловатые тосты. Первый был, впрочем, простой – за Победу. Второй – традиционно – за Сталина. А дальше дали волю фантазии. Олег угощал Вику мандаринами, подкладывал в тарелку еду посолиднее, сам съел вареное яйцо, пару картофелин, похрустел огурцом. Оставшись верен себе, спиртного в рот не брал, с удовольствием пил свежезаваренный чай. Хотя на оставшиеся одиннадцать человек вина и чачи было немного, девушки немного захмелели. Все-таки чача была очень крепкая, хоть и пилась легко.

Ребята и девушки спели несколько песен, у некоторых были очень хорошие голоса. В прошлой жизни Олег имел хороший слух, но совершенно не имел голоса, поэтому подпевать даже не пытался. Потом потанцевали под негромко игравший патефон, снова сели за стол и допили-доели почти все, что еще оставалось.

– А ты никогда не пьешь? Совсем?

– Совсем. Не привык раньше, сейчас зачем привыкать?

– Без этого на войне свихнешься! – убежденно сказала Вика.

– Пока не свихнулся, обойдусь и дальше, – засмеялся Северов.

Девушка немного помолчала и спросила:

– А ты не считаешь нашу встречу пиром во время чумы? Ну, в смысле, что вся страна воюет, а мы тут пьем, едим, танцуем…

– Не считаю! Мы за чужими спинами не прячемся, придет наше время, улетим обратно на фронт. Когда – решаем не мы. Сейчас тысячи людей голодают, но если мы тоже не будем есть, им лучше не станет. Мы ни у кого счастье не воруем, оно наше, все, сколько есть!

– Ты прав, извини, – девушка вышла из задумчивости и совсем тихо добавила: – Пойдем со мной.

Три пары уже куда-то исчезли, барак, в котором жили девушки, был почти пустой. Вика привела Олега в небольшую комнату с двумя кроватями, в углу которой стояла длинная вешалка с летными комбинезонами. В комнате было жарко натоплено, довольно светло от фонаря за окном.

Вика стащила сапоги, стянула бриджи вместе с кальсонами.

– Я тоже хочу свой кусочек счастья! Я хочу, чтобы меня обнимал сильный и уверенный в себе мужчина! Потому что мне очень страшно одной! А рядом с тобой спокойно!

Девушка обняла Северова и ткнулась ему лицом в плечо.

Олег не был ее первым мужчиной, но опыта у нее не было практически никакого. Так что вскоре она забыла обо всем на свете, о войне, о своем страхе, о холоде за окном. Ее руки обнимали Олега за шею, тело отзывалось на ласку, по нему проходили сладкие судороги. Через полчаса Вика обессиленно вытянулась на кровати. В комнате было очень тепло, и Вика лежала на животе поверх одеяла, а Северов гладил ее по бедрам, ягодицам, спине.

– Мне кажется, городской девушке на войне тяжелее, чем деревенской.

– А ты деревенский? Не похож совсем. И как ты догадался, что я из города?

– С трудом себе представляю, что девушку из глухой деревни могут назвать Викторией. А я не городской и не деревенский. Я никакой.

– Как это? – удивилась Вика.

– Очень просто. Я не помню, где родился.

Девушка приподнялась на локтях, Олег невольно залюбовался ее грудью.

– Как не помнишь?

– Я детдомовский. А в марте 41-го болел, чуть не умер. Вот и не помню кое-чего из детства.

– А из какого детдома?

– Не знаю, да и какая разница. Почти год прошел, а я так и не вспомнил. Ну узнаю, что из Орла или Новосибирска, и что?

– Да, наверное, ты прав, – задумчиво сказала Вика. – А я из Смоленска. Папа у меня инженер, призвали в начале войны, где воюет, не знаю. А мама осталась в Смоленске. Их школу эвакуировали, но перед отправкой была бомбежка, не все пришли. А искать времени не было. Я так ничего про нее не узнала. В общем, вроде не сирота, а никого нет.

– Сирота, это когда маленький. А когда вырос – просто одинокий.

– Просто… Просто для тебя, потому что ты сильный.

Олег понял, что надо снова заставить ее забыть обо всем. И ему это удалось.

Проснулся Северов в шесть часов утра и, услышав поскрипывание половиц и осторожные шаги за дверью, встал и быстро оделся. Когда он надевал сапоги, дверь приоткрылась, в нее заглянула одна из летчиц, Катя. Танцевала она с Соколовым, с ним потом и ушла. Олегу сделала знак, чтобы шел за ней. Ребята уже сидели на кухне и пили чай. Катя в шинели, надетой, как халат, прямо на голое тело, села рядом с Антоном и прижалась к его плечу. Летчики быстро допили свой чай, съели по куску черного хлеба и ушли в свое общежитие. На прощание Антон нежно поцеловал свою Катю, в глазах которой стояли слезы.

Командир запа огорошил их новостью, что самолеты пришли разобранными. Так что предстоит их сначала собрать, а уж потом осваивать. Вот только проблема в том, что инструкция написана на английском языке, теперь надо искать переводчика.

Северов ответил, что это как раз не проблема, английский он знает, в школе пилотов изучал. А проблема – квалификация механиков. Однако командир запа за своих механиков заступился, тем более что работать они будут под руководством двух военинженеров, специально присланных ГУ ВВС. Проблема была только в переводчике.

Два средних лет военинженера 3 ранга английский немного знали, по крайней мере кое-как объясниться смогли бы, но для перевода инструкции по сборке этого было явно недостаточно. Однако при помощи Северова дело пошло. А в ящиках оказались шесть Curtiss P-40E Kittyhawk. Северов провел также занятия с остальными летчиками, чтобы они могли оперировать милями, футами, галлонами и прочими буржуйскими единицами измерения. Наконец самолеты были собраны, можно было начинать их осваивать. Наблюдая за работой механиков, Северов отметил, что они действительно неплохи, но с тоской вспомнил Михалыча, Винтика и Шпунтика. Даже взгрустнул. Правда, бонусом к иностранным самолетам оказались отличные кожаные летные куртки А-2 и пистолеты «Кольт» М1911А1 45 калибра. Куртки были летние, но никто особо не расстроился, зимой в комбезе надо летать, а зимняя куртка, если штанов нет, только для форсу. «Кольты» в свободное время пристреляли, понравились машинки, хотя Олег «Вальтер», а тем более «Браунинг», на «Кольт» не поменял бы.

К полетам приступили 1 марта и напряженно занимались еще целую неделю. Все летчики были опытными, а самолеты – несложными в управлении, поэтому освоили их достаточно быстро. Олег читал в свое время, что на освоение «Киттихаука» один из летчиков на Севере потратил всего несколько часов, а потом выполнил на нем комплекс фигур высшего пилотажа. Так что недели им хватило, чтобы более-менее уверенно овладеть новой техникой. Самолеты, в общем, понравились. Кабина была удобной, радио- и навигационное оборудование хорошим, вооружение довольно мощным – шесть крупнокалиберных пулеметов, дальность полета тоже была приличной. Но и недостатки имелись. Маневренность с «Мессером» не сравнить, да и скороподъемность раза в два ниже.