Я хотел ребенка и был уверен, что это все станет Сабине ненужно, когда она почувствует себя мамой.

— Здорово, братело! — Мы с другом Кирюхой привычно ударили по рукам друг друга и вместе вошли в лифт. — Зайдешь к нам вечером на пару партий?

— Если Нина сварганит рыбный пирог, — согласился я.

— Так и сидишь на диете? — хохотнул верный еще с горшка друг. — Мне, что ни говори, с женой повезло больше! — он хлопнул меня по плечу.

Его славная пухленькая супруга работала кондитером в частной кофейне и при слове «диета» начинала хохотать так заразительно, что не поддержать было невозможно. Они с Сабиной не нашли общий язык, не одобрял моего брака и Кирилл. Наша с женой жизнь вне дома разделялась: она встречалась с подругами из своей творческой интеллигенции, а я скромно отдыхал в кругу рабочего пролетариата, правда, за все время брака всего пару раз — вторая половина дома и второй этаж первой дома еще не были до конца отделаны. Мне хотелось, чтобы Сабина приняла участие в выборе дизайна, потому что там планировались комнаты для наших будущих детей и внуков, но жена упорно обходила эту тему, ссылаясь на то, что наследников пока нет, а ее вкусы и мода слишком быстро меняются…

— Сабина просто еще молода, — заверил я друга. — И клятва быть вместе в горе и в радости — не пустой звук. Какое бы дерьмо она или я ни натворили, мы будем жить с этим до конца вместе. Иначе и жениться не стоило.

— Зачем же превращать свою и чужую жизнь в ад? — усмехнулся Кирилл.

— Вот поэтому я не сделаю ничего такого.

— А она? — прищурился друг.

— И она, — уверенно ответил.

— Это, братело, твоя жизнь, но на правах древнего друга скажу: ты будто в куклы играешь — наряжаешь, на руках носишь, с рук кормишь… У меня доча так в свои три года делает. Но тебе-то уже тридцать семь, глаза-то разлепи — не годится Сабина для семьи…

— Ты же друг мне? — положил руку ему на плечо и чуть сжал, смотря в глаза серьезно. Кирилл кивнул медленно, уже зная, что я скажу. — Вот и оставайся им.

— Задорно ему будет… Старый козел! — ворчала Сабина, нервно расчесывая волосы.

Они дико бесили ее сегодня — тонкие и легкие как пух, ни в какую не желали укладываться, то одна прядь, то другая выскальзывала из заколки, делая прическу неопрятной и совсем не походившей на продуманный творческий беспорядок. Остервенело швырнула заколку о стену и топнула ногой, вымещая гнев на мужа.

Вчера он был беспощадно нежен в постели, растомил ее так, что она млела в его объятиях, забывая все на свете. Зарывался в ее волосы большой пятерней, держал под попу и будто укачивал под собой, урча от удовольствия колыбельную из стонов, милого шепота и ритмичного шелеста шелковой постели. Он любил ее от кончиков ноготков на ногах до макушки, нежил и сам таял от близости с ней…

А сейчас ей хотелось грубости до крика и слез. Чтобы каждый толчок выбивал воздух из легких и хрип из горла. Как это умел делать Виктор Борзов — режиссер и сценарист их труппы. Мужчина, который оказался обыкновенным бабником, и назло которому она поддалась ухаживаниям Димы и вышла замуж. Виктора это, похоже, даже устраивало, потому что замужней ей он оказывал больше внимания, чем раньше. И уже ради этого она готова была терпеть невыносимую сиропную заботу и любовь Димы.

Сабина набрала номер любовника и уже через два гудка услышала сексуально хрипловатый низкий голос:

— Да, детка…

— Я соскучилась, — сразу скуксилась Сабина, унижаясь перед брутальным самцом.

Она всегда боялась его отказа и, помани он ее пальцем, бросалась на его зов, едва не высунув язык и не капая слюной от счастья.

— Я слегка занят сегодня… — Сердце девушки оборвалось. — Но у меня есть час…

— О-о, скоро буду! — перебила его Сабина, чувствуя, что сердце снова запустилось и забилось быстрее, чем застучали ее каблучки по лестнице, когда она понеслась к нему.

— Твоя попка хочет огня? — хохотнул мужчина и громким шепотом в динамик, будто на ухо, добавил: — Так неси ее ко мне скорее, детка, отжарю как следует…

Девушка неслась по улице на шпильках, забыв о неудачной укладке волос, о брошенном на пол полотенце и забытом на не заправленной постели завтраке. Все теряло значение и не стоило внимания, когда ее звал ОН — Виктор, мужчина, которому она безоговорочно подчинялась всегда и везде. Ради него она старалась быть лучшей на сцене и в постели. От его взгляда текла, как сучка, и дрожала от страсти. И теперь, зная, что муж не собирается с ней на гастроли в Москву, рвалась туда еще больше, чтобы отдаться страсти на на полную катушку.

До дома Виктора было совсем недалеко — пара-тройка километров. Сабина могла бы поймать попутку, но предпочла сократить расстояние и пробежать мимо стройки, где работал ее муж. Каждая минутка была драгоценной, не хотелось ждать и колесить по району, когда в груди пылало в радостном предвкушении встречи сердце, и низ живота уже сладко тянуло.

Наконец, сорвав с дерева лист, Сабина парой движений обтерла от пыли каблучки и нажала кнопку домофона в новостройке. Виктор отозвался почти мгновенно — безмолвно впустил ее в подъезд, а уже через минуту встречал ее на пороге квартиры.

— Витя… — повисла у него на шее девушка, едва он захлопнул дверь за ее спиной.

Она потянулась к нему губами, выпрашивая поцелуй, и мужчина не заставил ждать. Впился в губы до боли, вызывая стон, целовал, не жалея нежной кожи, прикусывая ее и выпивая судорожный всхлип девушки.

— Дырочка моя… — нежно прошептал ей в истерзанные губы. Двинул пару раз похотливо бедрами, чуть согнув колени, потерся об нее выпиравшим между ног бугром. — Давай-ка поиграем тылом[6]… — скомандовал и сам развернул ее к себе спиной.

— Прямо тут? — капризно надула губки.

— Театр начинается с вешалки[7], — подтвердил главнюк и расстегнул сзади молнию на сарафане, задрал и заткнул подол в раскрытый вырез, стянул трусики со стройных ног и присел на корточки. Сабина запрокинула голову и зажмурилась от удовольствия, когда он раздвинул ее ягодицы и лизнул тугое колечко между ними. — Расставь ножки, детка, и прогнись, чтобы я видел тебя всю. — Девушка выпятила попу, послушно и с радостью подставляя себя под ласку. Охнула, когда теплый мокрый язык заскользил между ягодиц, а мужской палец надавил на очаг сладкого раздражения. — Мокрая… — констатировал и вплотную занялся входом в попку. — Держи сама. — Виктор положил ладони Сабины на ее ягодицы и раздвинул шире, спустил штаны и зажал член в кулаке. Его руки и язык работали быстро, нагоняя возбуждение на обоих, и когда девушка задвигала бедрами ему навстречу со стонами, встал, подхватил ее под колено и взялся за ручку входной двери, не давая опустить ногу. — Держи шире! — рявкнул, едва она убрала ладони с попки, и туго толкнулся в вылизанный вход. — Давай, детка, пусти меня… — рычал, чуть вытаскивая член и снова протискивая его глубже. — Старый хрен еще не трахнул тебя в зад? — спросил хрипло, тяжело дыша, когда вошел по самые яйца и мелкоамплитудно задергался, создавая лишь ощущение движения внутри нее.