Наш город и его систему управления — такую эффективную, мудрую и разумную! Систему, которая никогда не ошибается!

Он вернулся домой, как наследник собственного имущества, поел и выспался. Беды остались позади, и утром Бернар вернулся на работу. Но на работе он не числился. Его уволили в момент смерти, и теперь нужно снова оформить документы, снова устроиться на свое старое место.

— Сожалею, — электронный кадровик на экране компьютера скорчил притворную мину сочувствия, — вы не подходите к требованиям, которые предъявляются к соискателям данной вакансии.

— Да как не подхожу? Я тут двадцать лет работал!

— Сожалею. Требования подразумевают достижение совершеннолетия. Вы живете всего два дня.

Бернар не стал бить кадровика, он уже знал, что это бесполезно. Он зашел в банк и попробовал снять деньги со счета, но услышал то же самое: «Сожалею!». Согласно документу, выданному Экстренным Центром, он живет на свете всего два дня. Он слишком молод, что бы пользоваться банковскими счетами, ходить на работу или покупать алкоголь. Младенцам не полагается жить жизнью взрослых!

— И что мне теперь делать? — спросил Бернар.

— Ожидайте, за вами выехали, — ответил банковский робот-клерк.

Бернар ждал. Он слишком устал сопротивляться, и просто ждал. Куда теперь? В суд, в морг, на Луну?

Машина подъехала, и милая дама вышли из нее.

— Ты Бернар? — спросила дама.

— Я Бернар. А вы кто? — спросил он в ответ.

— Я представитель Службы Опеки. В системе числится брошенный без присмотра ребенок, возраст два дня, имя — Бернар Себастьян Катони. Это ты?

— Я, — ответил Бернар, — если вы думаете, что я похож на ребенка.

— Мне не за то платят, что бы я думала! — ответила дама из Службы Опеки. — Если ты Бернар Катони, то по твоим документам тебе всего два дня, и ты младенец. Так что поехали с нами, мальчик!

— Куда?

— Как куда? В приют. Все дети без родителей должны поступать под государственную опеку.

— А мне вот интересно, — сказал Бернар и вынул оба своих свидетельства, о смерти, и о воскрешении, — если я тебя придушу, меня освободят, потому что я умер, и уже не отвечают за убийства? Или потому что мне всего два дня, и я еще не отвечаю за убийства?

Дама отошла на шаг.

— Улавливаешь тенденцию? — спросил Бернар. — Если мне всего два дня, то я могу делать, что угодно. Детей в тюрьмы не сажают! Я могу грабить, убивать, насиловать. Могу сжечь весь город, и не буду за это отвечать. Я ребенок, детей не наказывают. Смекаешь?

— А что делать? — спросила дама.

— Что делать, что делать! Как там называется, когда ребенок еще до совершеннолетия подает в суд, его признают самостоятельным и взрослым, а потом досрочно вручают взрослые права и обязанности?

— Эмансипация несовершеннолетних?

— Во! Она самая. Звони в Экстренный Центр.

Так Бернар и стал самым молодым в мире ребенком, получившим все взрослые права в возрасте трех дней отроду. К свидетельствам о смерти и воскрешении добавилась новая бумага, объявляющая его досрочно совершеннолетним. Иные клерки сомневались, достаточно ли он взрослый, что бы требовать эмансипацию, но Бернар напоминал, что за их убийство он тоже отвечать не будет. И дело пошло.

Он праздновал победу два дня. На третий день, похмельным утром, зазвонил телефон. Его визги взрывались в голове, и Бернар снял трубку, что бы звон умолк.

— Вы Бернар Кантони? — спросил незнакомый мужчина на той стороне.

— Почти, — ответил Бернар. — А что еще хорошего случилось?

— Тут такое дело. В общем, меня только что объявили мертвым.

— Вот оно что! — Бернар сел на кровати. — Тогда покупай пива и езжай ко мне! Я расскажу что делать. Храни Господь наш город и его систему управления!