— Вам плохо? Или вы ранены? — спросила женщина и шагнула вперед.

— Стойте там! — на всякий случай задержал ее Милов.

Она обиженно хмыкнула, но остановилась, говоря:

— Надеюсь, ваш утренний туалет не затянется? Кофе в постель здесь не подают. Может быть, конечно, дома у вас горничная… Вы из поселка?

— Дома у меня гарем, — сказал Милов и, упираясь ладонями в шершавые стенки хода, стал подниматься.

— Боюсь, что господин не из поселка, — сказал мужчина своей спутнице так, словно Милов далеко и не слышит их. — Я там знаю всех, и персонал тоже. — Он повысил голос: — Не могли бы вы сказать, кто вы и как оказались здесь?

Милов ощупал пальцами голову.

— Ничего, — вслух сказал он самому себе. — Кажется, обошлось без телесных повреждений, связанных с длительным расстройством здоровья.

— А может быть, он из этих? Поджидал нас? — предположил мужчина. Видимо, темнота придавала ему смелости; вообще-то, судя по манере говорить, он не принадлежал к забиякам.

— Встали? — нетерпеливо спросила женщина. — Поздравляю. А теперь, пожалуйста, пропустите нас, если вам не нужна помощь.

— Боюсь, что она потребуется вам, — ответил Милов. — Если не ошибаюсь, вы хотите воспользоваться ближним выходом? Не советую: там ждут меня, но могут открыть огонь, даже не спросив, кто идет. Нервные люди.

— Вы… контрабандист? — нерешительно спросил мужчина. — Извините за такое предположение, — тут же заспешил он, — но в этих местах…

Он умолк.

— В этих местах?.. — повторил Милов.

— Ну, я, собственно, не знаю, я живу в городе. Но говорят… — Он снова не закончил фразы.

— Нет, — сказал Милов, — все не столь романтично. Я турист-одиночка, много слышал об этих пещерах, но возле входа меня хотели ограбить, и, кажется, даже убить. Оставалось лишь улизнуть сюда, где потемнее.

— Это необычно, — задумчиво проговорил горожанин. — О грабителях у нас давным-давно не слыхивали. Знаете, — оживился он, — скорее, это были… ну, те самые, что в поселке. Вы не знаете разве, что произошло вот только что, вечером, в Сайенс-виллидж?

— Никогда не бывал там.

— Перестаньте, Граве, — сказала женщина.

— Господин хочет сохранить инкогнито. Во всяком случае, английский — не его родной язык.

— Я из России, — сказал Милов вежливо. — Турист.

— Все равно: сейчас все мы сидим в одном и том же джеме по уши. Итак, мистер русский, вы полагаете, тут нам не выйти?

— Милов, — представился турист. — Даниил Милов, к вашим услугам, мэ'м.

— Очень приятно, Дан. Меня зовут Евой. А это господин Граве. Его воспитание не позволяет, чтобы его называли по имени.

— Что делать, — сказал Граве, — мы, намуры, консервативны и, признаться, даже гордимся этим. Но скажите, господин Милф, о засаде вы говорили серьезно?

— К сожалению.

— Я не очень уверен относительно других выходов, — сказал Граве виновато. — Слишком давно не бывал здесь, хотя работаю рядом со дня основания Центра. Впрочем, так всегда бывает… Знаю только, что выходы есть, но вот где они?..

— Ну же, решим что-нибудь, — нетерпеливо сказала Ева. — Не люблю неподвижности. Ну, а вы, Дан, — вы в самом деле собирались заночевать тут? Мне такая спальня не по вкусу.

— Боюсь, что к утру здесь будет чрезвычайно холодно, — согласился Граве. — Если бы мы еще оделись подобающим образом; но все произошло так неожиданно…

— Ночлег здесь не входил в мои планы, — признался Милов. — Я рассчитывал попасть в Центр — там ведь есть какой-нибудь странноприимный дом, надеюсь?

— Гостиница, — сказал Граве. — Но в Центр еще надо попасть, а это, я полагаю, сейчас затруднительно. В той стороне один-единственный выход, через него мы и попали сюда. Однако, — в голосе его проскользнула нотка горечи, — в старой тихой Намурии стали происходить невообразимые вещи: там тоже люди с оружием, и мы едва спаслись от них, когда бежали из поселка…

— Так что выбираться придется вместе, — заключила Ева. — Осталось лишь придумать — как.

— Отчего ж не придумать, если подумать… — пробормотал Милов, занятый сейчас другими мыслями. Ни к чему были ему сейчас эти спутники, а в одиночку он, вероятнее всего, прорвался бы; но бросить здесь женщину было бы не по-мужски, а от компаньона ее, похоже, большого толку ждать не приходилось. Ну что же, воспримем как лишнюю помеху, только и всего. Главное — не терять больше времени. И так уже…

— Мне известен еще один выход, — сказал он. — Правда, он не для туристов: над рекой, в обрыве, но невысоко. Есть в нем одно неудобство: спуститься вниз там нельзя — берег нависает, подняться — тем более. Можно только прыгнуть в реку.

— Просто ужасно, сколь многого я с собой не захватила, — сказала Ева: — ни пижамы, ни купальника…

— Я тоже, — сказал Милов, — я путешествую налегке. — Он не стал объяснять, что сумку ему пришлось бросить, когда за ним гнались; по счастью, ничего серьезного там не было, опыт давно научил самое необходимое носить в памяти и в карманах. — Да и господин Граве вряд ли предусмотрел такую потребность.

— Вы же видите, господин Милф, — у нас с собой ничего…

— Не вижу, как ни удивительно. Здесь не слишком светло, а? Ну что же, раз мы не экипированы, придется лезть в воду в чем мать родила.

— Это будет крайне неприлично, господин Милф, — сурово произнес Граве. — Если бы еще с нами не было дамы…

— Вы знаете, Граве, — сказала Ева, — я не очень любопытна.

— Тем более, что все равно ничего не видно, — добавил Милов. — Впрочем, дело ваше. Только не забудьте, что придется переплывать реку: и из-за обрыва, и чтобы обойтись без неожиданностей.

— Вы полагаете, там тоже опасно? — с некоторым беспокойством спросил Граве.

— Полагаю, тот выход известен не только мне. Итак, плыть придется, а разводить потом костер для просушки — потеря времени, да и небезопасно.

— Вы считаете, все настолько серьезно? — спросил Граве.

— Я знаю только, что меня хотели подстрелить, — сказал Милов, — и для меня этого достаточно. Итак, решено?

— Так или иначе все вымокнет, — сказала Ева.

— Плывя, держите одежду над головой.

— Давно так не пробовала.

— Ну, отдадите мне, — сказал Милов. — Верну сухой.

— Вы крайне любезны, — сказала Ева. — Ведите нас, пещерный лев.

— Вы хотели сказать — пещерный человек, — поправил Граве.

— Хотела то, что сказала. Не придирайтесь.

— Но вы же его даже не видели, — сказал Граве, видимо, все еще колеблясь: купание, кажется, его не прельщало. — Откуда же вы знаете, что он похож на льва?