— Я все понял, товарищ генерал.

— Вот и отлично! Что бы у тебя там ни происходило, Варяг должен оставаться в безопасности. Иначе нас там, «наверху», не поймут.

«Как же, как же, не поймут. Там-то „наверху“ все и заварили по-новому», — подумал Беспалый и подался вперед, крепко прижимая трубку к уху. Ситуация была не из простых. Калистратов, видимо, совершенно не был в курсе новых веяний. А что, если он вообще играет за другую команду?

Александр Тимофеевич лихорадочно обдумывал ответ. Пауза затягивалась. И он решил идти ва-банк, будь что будет.

— Товарищ генерал, я, конечно, все понял, кроме одного: именно вы прошлый раз в разговоре давали мне прямо противоположные инструкции. Разве не так?… И я очень опасаюсь, что с Варягом уже может быть поздно. Приказ отдан два часа назад.

На другом конце провода раздался страшный мат и проклятия:

— Придурок лагерный! Сволочь! Пойдешь под трибунал!… Сгною по тюрьмам!…

Возмущению генерала не было предела. Подполковнику Беспалому в конце концов надоело слушать истерические вопли генерала, и он молча положил трубку на рычаг, мрачно задумавшись над сложившимися обстоятельствами.

Подполковник Беспалый слукавил — по поводу Варяга у него не могло быть никаких сомнений или опасений: он совершенно точно знал, что единственный выстрел снайпера бесповоротно определил законного вора в покойники. Варяг для российских зеков был символом воровской идеи, а в данной ситуации на зоне — своего рода боевым знаменем бунта. А когда знамя исчезает, то воинскую часть расформировывают. Так будет и тут — это подполковник отлично понимал. Пройдет три, максимум шесть часов, и вместе с вновь прибывшими омоновцами и БТРами он вобьет смутьянов в тюремную грязь, подобно тому как поступали рекруты Александра Суворова с мятежными казачками Емельки Пугачева.

Снова раздался телефонный звонок. Это опять звонил Калистратов.

— Слушаю вас, товарищ генерал. Что-то связь прервалась, — солгал Александр Тимофеевич, сняв трубку.

— Повтори, Беспалый, что ты сказал насчет моего приказа об уничтожении Варяга! — В голосе московского генерала слышался не просто ужас. Такое придыхание могло вырываться разве что у пассажиров крохотной лодчонки, неумолимо несущейся к обрыву Ниагарского водопада. — О чем ты говорил? Какой приказ? Ты что, спятил?

— Вы мне сами намекнули, товарищ генерал, чтобы я «все уладил» с Варягом — вот я и отдал приказ снайперу… Боюсь, приказ уже приведен в исполнение и «все улажено», как вы и приказали.

— Идиот!… И-ди-от!…

В трубке замолчали. Повисла гнетущая тишина. Пауза была долгой. Потом, видимо собравшись с мыслями, Калистратов сказал:

— Вот что, подполковник, срочно давай ищи своего снайпера, если он еще не выстрелил, останови его во что бы то ни стало. Варяг не должен погибнуть. Что хочешь делай. Но даже если снайпер его застрелил, найди тело. Вдруг он живой? Не такой Варяг человек, чтобы загнуться от одной паршивой пули. Я не верю, что он погиб. К тому же твой снайпер сраный мог и промахнуться.

Беспалый хотел было возразить, что его снайпер не мог промахнуться, но неожиданно промелькнувшее сомнение, смутная догадка, за которой стояли огромный опыт и знание воровских и генеральских повадок, вдруг подсказали ему не делать поспешных выводов. В его практике случалось и не такое — в холщовых мешках хоронили померших зеков, а потом эти «жмурики» каким-то чудом оказывались на свободе.

— Завтра же утром мы все проверим, товарищ генерал.

— Какое утро? До утра нельзя ждать. Немедленно отправь кого-нибудь на территорию и все выясни! — раздраженно прокричал в трубку Калистратов.

— Это невозможно. Зеки контролируют всю зону. Пока не подтянутся омоновцы, я ничего не смогу сделать, — твердо сказал Беспалый.

На другом конце провода вновь повисла тяжелая тишина. Беспалый напряженно вслушивался в тишину, понимая, что сейчас, в эти секунды, решается и его дальнейшая судьба. Ему показалось, что там, за тысячи километров отсюда, в Москве, генерал Калистратов с кем-то тихо переговаривается. Голоса звучали глухо, как сквозь вату, но он различал отдельные звуки. Похоже, Калистратов зажал микрофон ладонью и передавал невидимому собеседнику свой разговор с Беспалым.

— Слушай меня, Александр Тимофеич, — раздался через две минуты в трубке голос генерала. — Слушай внимательно! У меня есть большие возможности, чтобы кардинально изменить твою судьбу. Хочешь, обеспечу тебе резкий рост по службе: завтра же присвоим тебе очередное звание, а потом возьмем тебя на повышение в Москву. Но сейчас, Александр Тимофеич, ты должен немедленно выяснить, что с Варягом: жив он или нет… Сделай вот что… — Генерал, глубоко вздохнув, снова надолго замолчал.

— Что я должен сделать? — не выдержал Беспалый.

— Ты пойдешь сейчас к своим зекам и лично — понимаешь, ли-и-чно! — удостоверишься, что с ним. Ты понял?!

— Но заключенные разорвут меня на части! Товари…

— Не посмеют, — резко прервал его Калистратов, — все-таки ты кум, хозяин. У них тоже есть кое-какие понятия. А потом, тронуть тебя — дело очень серьезное, оно запросто потянет на «вышку».

— Хорошо, но даже если они и не решатся на самосуд, в любом случае они могут взять меня в заложники. И что тогда? Кто будет командовать операцией?

— Не переживай, этот вариант мы тоже отработаем. И в случае чего, вытащим тебя. Твоя задача заключается в том, чтобы ты срочно разыскал мне Варяга! Сейчас, немедленно. Мертвого — или живого! Кроме тебя, зеки ни с кем другим разговаривать не станут.

— Это верно, товарищ генерал. Но не слишком ли это будет жирно — менять начальника колонии на труп пусть даже и законного вора?

— Послушай, подполковник! Не утомляй меня. — Голос генерала мгновенно набрал былую мощь. — Если, не дай Бог, под шумок Варяг окажется на свободе, то здесь тебе и мне устроят такой фейерверк, что мама дорогая! В общем, это приказ, и давай не жевать сопли. Выполняй!

— Хорошо, вас понял, — глухо отозвался Беспалый. — Сделаю все, как нужно.

— О результатах докладывай мне в любое время. Выполняй!

Положив трубку телефона, подполковник Беспалый снова поймал себя на мысли, что где-то в глубине души разделяет опасения генерала, сюда примешивалось выработанное годами службы на зоне это чертово предчувствие, интуиция, которые практически никогда его не обманывали. Зеки — народ на редкость изобретательный, они способны устраивать такие фокусы, что даже известных иллюзионистов завидки берут.

— Ты уверен, что пристрелил его? — спросил подполковник старшего лейтенанта Голубка, едва тот переступил его кабинет.

— Товарищ подполковник, я же вам уже говорил, что сам видел: его голова разлетелась, как тыква от удара молотом.

— Я у тебя спрашиваю: ты уверен, что это был именно он?

— Это был он, я его сразу узнал. То есть сверил его с фотографией, которую вы мне дали. Но признаюсь, что видел в основном его затылок, — невесело отозвался старший лейтенант. — Да и расстояние было довольно большим. — Голубок явно сник, предчувствуя возможные неприятности. — Перед выстрелом я был уверен, что взял в прицел именно его. Когда он повернулся в профиль, я очень, очень хорошо его рассмотрел. Фигуpa, одежда та же. Да, товарищ подполковник, это был именно он. Точно он… Хотя…