Неожиданно Мулла рассмеялся. Смех у старика оказался звонким, почти юношеским.

— А ты остряк, Александр Тимофеевич!

— Возможно. И все-таки, Мулла, я бы хотел поговорить о деле.

— Александр Тимофеевич, ты хочешь сорвать торжественный прием. Конечно, мы, зеки, не так богаты, как Министерство внутренних дел. Конечно, я не смогу угостить тебя отменным коньячком, но зековский чифирек ты можешь отведать сполна!

Подполковник Беспалый начал слегка раздражаться. Он высвободил локоть и, повернувшись лицом к старому зеку, сказал:

— Мулла, зачем терять драгоценное время. До рассвета осталось не так много. Давай перейдем к делу, Мулла.

— О каком деле ты говоришь, Александр Тимофеевич? Что может быть важнее человеческого общения? — Беспалый занервничал и спросил в лоб:

— Короче, Мулла, где Варяг?

— О Аллах! — старый зек поднял глаза к небу. — Как же ты нетерпелив, начальник. Неужели тебе не о чем поговорить со стариком?

— Как-нибудь в следующий раз.

— Не обижайся на откровенные слова, Александр Тимофеевич, но он не желает к тебе выходить. Так что я говорю от его имени.

— С чего бы такое пренебрежение?

— Да уж и не знаю. Может, есть за что?

— А мне, Мулла, думается, что причина здесь совсем в другом, — со значением протянул Беспалый.

Мулла в свою очередь многозначительно посмотрел на подполковника и задумчиво произнес:

— Причин всегда много, хозяин…

— Ну да ладно, Мулла, хватит философствовать… Сколько у вас убитых? Как-никак, я отвечаю не только за то, чтобы вы от звонка до звонка тянули свой срок, но еще и чтобы каждый из вас остался целехонек. Что молчишь, Мулла, неужели ты мне в таком пустячке откажешь? Показал бы покойничков — ведь потом же все равно придется их хоронить. Считать вместе придется.

Мулла печально похлопал начальника колонии по плечу.

— Зачем отдавал приказ стрелять? Неужели ты решил, что мы сможем снести заграждения? Или ломануть в тайгу. Ты же опытный человек, начальник со стажем, и понимаешь: так ребята ведь просто куражатся, пар выпускают. На твоей зоне уж почитай годков пять не бузили, а то и шесть. Просто пора пришла — душу отвести, плечи расправить. А ты ОМОН вызвал, начальник… И всяких других специалистов. — Последнее слово Мулла произнес с нажимом, даже как-то скорбно.

— Вот-вот, и я про то же, — подхватил невозмутимо Беспалый. — Хочу взглянуть, все ли снайперские пули попали в цель.

— Ага, ну тогда пойдем, — неожиданно быстро согласился Заки и неторопливым шагом повел Беспалого к бараку, где под грязной простыней покоились усопшие.

Начальник колонии подошел к временно сложенным в углу трупам.

— Четверо, — бесцветно и даже как-то немного разочарованно прозвучал его голос.

Ноги убитых невинно выглядывали из-под серого савана.

— Взглянуть желаешь?

Беспалый кивнул и, взяв в костистую горсть грубую ткань, осторожно, как будто опасаясь, что курносая и на него обронит свой невеселый взгляд, стал стаскивать его с убитых.

Застывшие, осунувшиеся и как-то сразу постаревшие лица. Венька Ежов, Сергей Прохоров — этих Беспалый хорошо помнил живыми; старшему из них минуло всего-то тридцать лет. Третьего он не узнал — видно, сидел в зоне недавно, не высовываясь, а тут на тебе, угораздило высунуться. Так, а вот этого, должно быть, и положил Голубок. Лицо разворочено, полчерепа снесено, как топором оттяпано, — кошмар… Беспалый невольно поморщился. Действительно, вроде как Игнатов. Рост — под метр восемьдесят, крепкое сложение, широкие плечи. Вроде он. Да-да, точно, его одежда. И… тапки. Эти дурацкие тапки, в которых он вечно ходил по бараку и по лагерю. Да, сомнений нет — это Варяг. Владислав Геннадьевич Игнатов. Смотрящий по России. Хранитель воровского общака, бывший, правда. Теперь уже бывший.

Беспалый аккуратно накрыл трупы простыней.

— Что скажешь, начальник? — участливо поинтересовался Заки. — Уж не Варяга ли ты высматривал?

— Ты всегда был очень неглупым вором, Мулла. Варяга в числе жмуриков нет… Что и требовалось доказать.

Некоторое время они внимательно разглядывали друг друга.

Мулла вдруг посерьезнел и почти вплотную подошел к Беспалому:

— А этот, последний, кого ты так внимательно рассматривал, разве тебе он не показался знакомым? — Беспалый устремил тяжелый взгляд на старика:

— Это?… Он?… Ты-то в этом уверен? — Мулла помолчал и глухо ответил:

— Он, Александр Тимофеевич. Кому же еще быть, как не ему. Твой снайпер убил Варяга, — напирая на слова, тихо, как отрезал старый вор.

Беспалый почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Опытный старик все заметил, все знает. Оба помолчали.

— Ну и что теперь? — не выдержал начальник колонии.

— А что теперь? Трупы сожжем и похороним.

— Прямо сейчас? — Мулла кивнул.

— Сжигать-то зачем? — Мулла усмехнулся.

— Береженого Бог бережет, Александр Тимофеевич. На пожар всегда легче сослаться, сам знаешь.

Беспалый про себя только подивился дьявольской хитрости старого зека, который, по-видимому, тоже имел свой глубокий интерес в смерти смотрящего по России. Коварный старик. Если этот обезображенный труп и вправду Варяг, то этим сразу разрубается гордиев узел всех внутренних проблем в колонии и, главное, кладется конец почти полугодовой схватке с упрямым вором, из которой победителем вышел все-таки он, Александр Тимофеевич.

Стоящий рядом с ним Мулла думал о своем, и его губы кривились в загадочной гримасе — то ли лукавой улыбке, то ли скорбном оскале.

Беспалый на всякий случай заметил:

— Но ведь так и доказать, что это труп того, кого ищешь, тоже непросто. — Мулла покачал головой:

— Свидетели есть. Их слов достаточно — тем, кому надо знать. Ты видел труп Варяга. Я видел труп Варяга. Снайпер твой видел, в кого стрелял. Этого достаточно, чтобы рапорт составить. А теперь зачем тебе этот труп — заспиртовать и тихим ходом на экспертизу в Москву отправить? Нет, Александр Тимофеевич, я этого не позволю. Эти трое несчастных никому не нужны — их тут в перелеске закопают, а его под охраной в стеклянной банке повезут? Так нечестно. Все четверо были убиты на одной баррикаде. Вместе и в землю лягут.

Мулла говорил неторопливо, но горячо, даже зло. А у Беспалого от его слов на душе стало легко. Старик убедил начальника колонии в том, что Варяг убит. Последние сомнения развеялись. Сжечь — и концы в воду: был снайпер, не был — кого волнует?

Он весело посмотрел на Муллу:

— Ну а что же ты думаешь делать дальше со мной? Надеюсь, наш разговор окончен и ты меня отпустишь?

Мулла отрицательно покачал головой, — он явно сожалел, что вынужден отказать начальнику колонии.