Так уж, наверное, случилось, что в ту ночь ангел, пролетавший над леском, где скрывались беглецы, решил заглянуть в свой мешок с добрыми вестями – не завалялось ли там чего-нибудь для Чалого и Малины, но нечаянно упустил завязку, и все добрые вести сразу рухнули на их головы.

Пройдя ночной тайгой километров шесть, недавние зэки вышли на пустынную заснеженную трассу. И почти сразу обратили внимание на далекий загадочный свет в перпективе шоссе. Прячась за посеребренными морозом стволами елей, Чалый и Малина осторожно подкрались к источнику свечения.

Огромный «Урал» с высоким кунгом, криво стоявший с краю шоссе, напоминал потерпевший крушение пароход. Под вздернутым капотом мерно покачивалась тусклая лампа-переноска. Неверный мутный свет выхватывал из темноты сосредоточенное лицо водителя. Склонившись над промасленным двигателем, он вдумчиво закручивал гайку.

– Стой тут! – угрожающим шепотом скомандовал Астафьев и, достав из кармана заточку, крадучись двинулся к водиле.

Шофер копошился в двигателе. Он явно не ожидал коварного нападения; ведь пустынное заснеженное шоссе не таило никакой опасности. Астафьев подкрался почти бесшумно – даже снег под подошвами зоновских «прохорей» ни разу не скрипнул. Удар под лопатку жертвы вышел точным и выверенным – водитель сразу же свалился под бампер и тихо застонал. Несколько раз дернувшись в конвульсиях, несчастный затих. Чалый тщательно утер кровь с металла, кивком головы подозвал напарника.

– За ноги – и во-он в тот сугроб! – свистящим полушепотом скомандовал он. – И снегом хорошенько присыпь. Да обожди, обожди… «Кишки» с него стяни!

– А что такое «кишки»? – «первоход» Малина еще не освоил всех тонкостей зоновского жаргона.

– Шмотки, паучина позорная! Нам что – в зоновских клифтах на вольняшке разгуливать? – окрысился Чалый. – Да быстро, быстро!

Малина, опасливо подхватив покойного за ноги, потащил его в лесок. А Астафьев склонился над промасленным двигателем. Он неплохо разбирался в автомобилях – в свое время даже окончил ПТУ как раз на водителя грузовика. Поломка оказалась несущественной. Спустя минут двадцать Чалый уже сидел в темной теплоте кабины за огромной баранкой «Урала». Малина, держа на вытянутых руках снятые с убитого водителя вещи, уселся рядом.

– Куда? – деревянным от страха языком вымолвил Малинин.

– В Февральск. – Чалый повернул ключ в замке зажигания, и двигатель отозвался низким ревом. – Это где-то в ста двадцати километрах отсюда. Если, конечно, я правильно просек, где мы теперь находимся.

– Так ведь там наверняка менты! – напомнил бывший вертолетчик. – Машины будут проверять, все такое…

– Мусора пока не знают, что мы эту точилу отмели. Я так секу, что они и про наш побег раньше, чем бунт на зоне не успокоится, тоже не узнают. Прикинь сам, какой там сейчас кипеш! Не до нас. Пока бунт подавят, пока всех убитых пересчитают, пока личные дела поднимут… Так что пока надо уходить как можно дальше, в отрыв. А ты пока посмотри, что тут в кабине интересного….

И тут беглецам повезло еще раз. Кроме паспорта и водительского удостоверения, нелишних в побеге, Малинин обнаружил несколько комплектов добротной гражданской одежды и даже две пары запасных сапог. Притом размеры и «кишек», и «прохорей» на удивление подходили обоим беглецам. Это было огромной удачей недавних зэков: не разгуливать же на воле в зоновских бушлатах с нашитыми бирками-фамилиями!

– Живем, – довольно резюмировал Чалый.

– Так что – вот просто так, вещи убитого носить? – пролепетал Малина.

– Ну ты и лошара! – Астафьев даже не нашел в себе сил, чтобы разозлиться на наивного спутника. – А ты как хотел? Решил со мной бежать – слушайся. Нет – сейчас рядом с водилой этой точилы в сугробе прикопаю.

Тяжелый грузовик валил по пустынной трассе с уверенностью штурмового танка. Утюгообразный капот заглатывал все новые и новые километры шоссе. Слепой свет мощных фар рассекал темную перспективу дороги. Гулко бухали протекторы по промерзшему асфальту.

Несколько часов ехали молча. Вскоре повалил пушистый густой снег – это также было большим везением. Снег надежно заметал следы грузовика на безлюдной трассе, а это означало, что о возможной погоне можно не беспокоиться. По крайней мере – в ближайшее время.

Малина, разомлевший в теплой вони кабины, вскоре заснул, прислонившись головой к дверке. Чалый, то и дело бросая на него напряженные взгляды, гнал «Урал» подальше от охваченной бунтом колонии.

К утру, когда небо над тайгой незаметно посерело, снегопад перестал. Из-за пологих заснеженных сопок показались редкие сизые дымки. Астафьев притормозил, съехал на обочину и свернул в лесок.

– Алло, Малина! Подымайся! – нервно растолкал он напарника.

– А? Что? – спросонья не понял тот.

– Поднимайся, говорю!

– Зачем? – Витек непонятливо вытаращился; он явно не мог понять, как очутился в этой кабине.

– Дальше на своих двоих пойдем!

– А как же…

– Тачку придется бросить. Свое отработала, больше не нужна. Да и найдут нас теперь по ней.

Малинин хотел было что-то возразить, но, столкнувшись взглядом с безжалостными глазами собеседника, посчитал за лучшее этого не делать. «Первоход» Витек прожил с уркаганом Чалым в одной камере ШИЗО целых полторы недели, и этого времени оказалось достаточным, чтобы осознать, какой это страшный и непредсказуемый человек.

Беглецы отошли с обочины в лесок, предусмотрительно уселись в густом ельнике, откуда можно было наблюдать дорогу.

– Вот тебе ксивы того водилы, вот заточка на всякий случай, – произнес Чалый, протягивая напарнику оружие и паспорт убитого. – Иди в Февральск, выясни, какая там ситуация. Ну, типа ищут нас, не ищут. Сколько ментов на улицах. Есть ли мусорские псы. Заодно посмотри, что можно дербануть. У нас ведь ни харчей, ни курева, ни водяры, ни лавья. Я-то Февральск хорошо знаю, но только вот моя морда там каждой собаке известна.

– А если туда действительно целый полк мусоров нагнали? – Малинин опасливо поежился. – А если все оцеплено? А если тормознут?

– Негде им теперь целый полк мусоров набрать, так что не тормознут. Я в этом поселке когда-то целую зиму кантовался. В Февральске бомжей столько же, сколько и постоянных жителей. И постоянно меняются. Мусора всех в лицо по-любому не упомнят, а картотек на тех бомжей никто не ведет. А у тебя видок теперь вполне подходящий. Чухан чуханом. Я тебя тут буду ждать. Не бзди, Малина, – прорвемся!

Глядя в спину удаляющемуся Малинину, Чалый испытывал явную опаску. Ведь запались этот чухан в поселке – он обязательно приведет с собой ментов. Но выбора не было: оказаться безо всяких средств к существованию в заснеженной тайге – верная смерть. А деньгами, спиртным, табаком и продуктами можно было разжиться только в Февральске.

Огромная черная ворона, сидевшая на заснеженной лиственнице, повела головой, щелкнула клювом и уставилась на дверь избушки, стоявшей неподалеку от леса. Ритмично застучал по кедровому стволу красавец дятел, и удары гулким эхом отразились от ближней сопки. В ельнике завозились красногрудые снегири и тут же вспорхнули, всполошенные куницей.