Когда Фрич 1 февраля 1934 года отрапортовал Гитлеру о своей готовности принять пост командующего сухопутными войсками, фюрер сказал ему: «Сотворите армию могущественную, внутренне единую, как можно с более высоким уровнем образования».

Выполняя поручение, Фрич, высокоодаренный офицер, истинный патриот, работал самоотверженно, активно и с большим успехом. Гораздо позже, когда Вторая мировая война была уже в самом разгаре, Гитлер с неслыханным цинизмом хвастался: «В основном я создал вооруженные силы не для того, чтобы не наносить удар. Решение нанести удар всегда существовало во мне. Рано или поздно я хотел разрешить эту проблему». Нельзя доказать, действительно ли эта точка зрения соответствовала первоначальным намерениям Гитлера, или ее нужно рассматривать как «целевую». В любом случае Фрич и другие принимавшие участие в создании армии офицеры ничего не подозревали о подобных планах Гитлера.

Фрич и Бек видели в строительстве хорошо вооруженной державы не только предпосылки для успешного внутреннего развития государства, но и твердую уверенность в том, что никакая внешняя война не поставит под вопрос и не помешает этому развитию[2]. Оба хотели строить армию спокойно, планомерно и без спешки. Нужно было избежать того, чтобы молодые войска оказались в центре военных действий. Закон о создании вермахта и всеобщей воинской повинности появится позже. Вначале нужно было провести все необходимые приготовления материальной части – обеспечить создаваемую армию вооружением, обмундированием, обустроить полигоны для учений и т. д.

Но были и те, кто считал, что нужно ускорить темпы формирования армии. Так, общее управление предложило использовать время до появления закона о строительстве вермахта таким образом, чтобы уже к 1 октября 1934 года сухопутные войска насчитывали 300 тысяч человек. Это предложение обосновывалось тем, что рост германской боевой мощи служил бы сдерживающим фактором по отношению к иностранным державам и к жаждущим власти СА.

В документе от 20 мая 1934 года[3] Бек протестовал против этого предложения, поскольку оно означало «не строительство армии, а мобилизацию»:

«Этой меры не избежать. Но она повлечет за собой прочие многочисленные, труднообоснуемые меры, которые усилят уже существующие подозрения и которые в результате этого станут еще сильнее преувеличивать. Как таковая эта мера может стать последней каплей, которая переполнит чашу терпения. Также это даст Франции, которая только и ждет условного сигнала, столь страстно желаемую возможность выйти из изоляции. До сих пор нашим лозунгом было то, что у нас в течение десяти лет не должно быть войны. Аргумент, что, когда у нас будет трехсоттысячная армия, нас невозможно будет победить, неубедителен. Силой француз сможет остановить как трехсоттысячную армию, так и ее строительство. Не используя силу, он не сможет сделать ни первого, ни второго. Подобная мера способствует военной опасности и оправданна лишь во внешней политике, если люди полагают, что не удастся избежать вооруженного конфликта. Также я считаю невозможным, чтобы Гитлер смог ждать до 1 апреля 1935 года наступления fait accompli[4], ввиду беспорядков, которые будут ему предшествовать...

...С точки зрения внутренней политики неправильно, чтобы так быстро построенная армия была более ценным орудием власти государства, чем созданная в процессе тщательной работы, хотя бы на треть или на половину. Наоборот, ненадежное орудие власти может стать причиной опасности. И тогда костяк прежней наемной армии, растворившись в нем, окончательно потеряет свою ударную силу. Я скорее стану опираться на десять надежных, чем на пятьдесят ненадежных людей. Таким образом, с СА (и СС!) не решить вопрос власти. Для миллионов их членов не играет никакой роли, противостоят ли им 100 тысяч или 300 тысяч солдат (даже квалифицированных). Этот вопрос нужно решать иначе. 300 тысяч человек – такой ответ является попыткой уклониться от решения проблемы.

Закон о всеобщей воинской повинности вступит в силу самое раннее 1.10.35. На построенную до этого трехсоттысячную армию он не влияет. Также влияние закона о всеобщей воинской повинности кажется мне сомнительным, пока не будет обеспечен авторитет государства, как таковой. Впрочем, под этим понимается лишь 50 процентов годных к военной службе.

Слишком быстрое строительство армии – это то же самое, что преждевременные роды со всеми слабостями и изъянами. В общем и целом эти недостатки можно преодолеть, но понадобятся годы, чтобы полностью их устранить. Мы еще не раз во многом вернемся к соотношениям 1920 – 1923 годов. Нарушится прежний принцип, что сплоченность офицерского корпуса и войск является важнейшей и самой главной целью».

Бек заканчивает рядом примеров, которые показывают недостатки этого предложения.

Возражения Бека совпали с мнением главнокомандующего и были приняты. Это предложение так и не было претворено в жизнь. Закон о строительстве вермахта от 16 марта 1935 года установил службу в вермахте на основе всеобщей воинской повинности. Германская армия делилась на 12 командных корпусов и 36 дивизий. Срок активной службы, согласно распоряжению от 21 мая 1935 года, составлял один год.

Одновременно с принятием закона о всеобщей воинской повинности не был установлен двухлетний срок действительной службы ввиду невозможности выделить для этой цели необходимый инструкторский состав. Преимуществом одногодичной службы в действующей армии являлось то, что можно было быстрее подготовить рядовой состав. Но Фрич и Бек считали, что в интересах строительства прочной и надежной армии нужно отказаться от этого преимущества. Они решили после того, как улучшится ситуация с инструкторским составом, вопреки другим желаниям внутри Главного командования армией как можно скорее ввести двухгодичный срок службы. Что и было сделано Указом фюрера и рейхсканцлера от 24 августа 1936 года.

Когда друг поздравил Бека с назначением начальником Генерального штаба, тот ответил ему вопросом: «Что сказал граф Шлифен, став начальником Генерального штаба?» Ответ был следующим: «Меня не покидает тревога» – так Шлифен писал своей сестре, испытывая чувство глубокой ответственности после того, как на его долю выпало управление наследием великого Мольтке. Бек говорил: «Меня тоже не покидает тревога, потому что свой теперешний пост я даже примерно не могу сравнить с положением Шлифена. Я боюсь, что мы можем оказаться втянутыми в войну до того, как будем в состоянии сражаться, имея перспективы на успех. Мы должны сделать все, чтобы не позволить этому случиться. Но все ли это ясно понимают?»