– Да бог с ними, как получится, так и получится, – пробормотал Петр, запуская левую руку под ночную рубашку супруги.

– Ну, подожди, подожди! Дай, сниму ночнушку…

«Какое у нее упругое тело, и на бедрах ничего лишнего не чувствуется! – с удовольствием отметил Петр. – Надо бы и мне в бассейн записаться!».

– А ты помнишь, как я тебя называла, когда ты еще был капитаном? – спросила, переведя дыхание Валентина, которой было щекотно от благодарного поцелуя, который пришелся в шею неподалеку от плеча.

– Иногда «котиком, хотя и без усов», – вспомнил генерал.

– И вот какой котяра вырос! Целуй еще…

И она снова подставляла ему шею, губы, грудь, а он с удовольствием целовал их пухлыми губами.

– А теперь погладь меня, как тогда! – попросила Валентина.

Как и когда было это самое «тогда», он не помнил, но правая рука его отпустила ее грудь и ладонь скользнула вниз. Руки помнили больше, чем он думал. Наконец средний палец остановился на бугорке ниже живота и чуть надавил на него.

– Вот так, какие у тебя все-таки нежные пальцы, вояка ты мой… – томно выдохнула супруга. – Еще хочу. Ласкай меня еще…

Они оба ощущали себя моложе, им было весело, негромко хихикали, но, наконец, успокоились.

«А Петенька-то еще молодец, такой крепыш, надо бы его чаще «загружать», а то с такой жеребцовой энергией может и налево скакнуть!», – сладко потягиваясь, подумала Валентина, ощущая при этом особую удовлетворенность. К ней вернулась та телесная радость, которая в последнее время начала было забываться.

«Надо бы чаще к ней перед сном заглядывать, а то ведь так и форму потерять можно!», – подумал Петр Владимирович, быстро засыпая на своем, почему-то уже не таком уютном, даже неудобном кабинетном диване.

Поутру Валентина Григорьевна проснулась в хорошем настроении, потянулась довольная и к завтраку вышла улыбаясь. Петр Владимирович тоже чему-то улыбался…

В понедельник утром Валентина Григорьевна наказала Наде, если появится «плотник», от дома его не отваживать. Надя уточнила: «Когда они будут?» Валентина Григорьевна усмехнулась: «Будут они ровно в двенадцать!» Домоправительница понимающе кивнула: «Так может, его и обедом накормить?» Генеральша уже от входной двери ответила: «Ну, уж это ты сама смотри. Кто у нас в доме по хозяйству распорядитель?»

Звонок в прихожей звякнул колокольчиком ровно в двенадцать. Надя подошла к двери и приложилась к глазку. Она всегда смотрела – внушает ли человек на взгляд доверие? За дверью стоял рослый парень в темной кепке, в темно-синей спортивной куртке с белыми буквами «ССМ» на груди, в джинсах, рядом с собой он поставил на попа какой-то рулон, а в левой руке держал коричневый саквояж, с каким в кинофильмах ходили доктора времен Чехова.

– Вы кто? – через дверь справилась Надя.

– Я по поручению Антона Карпачева! По поводу шкафа.

Ответ был правильным, и женщина отодвинула задвижку в металлической двери.

– Проходите, раздевайтесь, вон тапочки обувайте!

Надя уже давно ощущала себя главным стражем домашней дисциплины и чистоты. У нее всегда был порядок – по одной половице туда, по другой – обратно. И она указала гостю на синие тапочки, какие выдают пассажирам в вагоне бизнес-класса скоростного поезда «Сапсан». Надя пригляделась к рулону, который гость пока поставил чуть в сторонку – пластиковая упаковочная пленка с воздушными пузырьками.

– Пойдемте, покажу вам ваш шкаф, гордость Петра Владимировича.

Они прошли по коленчатому коридору, из-за прикрытой двери в одной из комнат слышался звук скрипки. Наконец, вошли в кабинет.

– Вот! – показала Надя. – Может, газеты постелить? Вас как величать прикажете?

– Зовут меня Давидом. Газеты не повредят, конечно, но я буду детали потом относить в машину.

– Намусорите, сами убирать будете!

Давид улыбнулся, но возражать не стал, раскрыл саквояж и достал электрический гайковерт, деревянный молоток-киянку, несколько отверток.

– А веничек вы все-таки дайте, мало ли что за шкафом, какая там вековая пыль скопилась! – попросил Давид.

Прежде всего, он открыл створки и посмотрел, как прикреплены петли, которые он решил отворачивать со стороны боковины. Подпер левую створку двери саквояжем, чтобы снять нагрузку с шурупов, которые будут держать ее до последнего момента. Латунные шурупы из сухого дерева выворачивались без труда, и он складывал их в пластиковый пакетик. Наконец, положил первую створку на пленку и принялся за вторую. Работал он споро, умело и Надя, успокоившись, что никакой опасности для домашнего хозяйства «плотник» не представляет, даже вышла. Вернулась она минут через тридцать и увидела, что снятые детали не валяются, а лежат на упаковочной пленке в определенном порядке: створки вместе, полки вместе, шурупчики в пакетике. Теперь Давид отсоединил тонкую заднюю стенку и готовился снимать крышку шкафа, но пока лишь рассматривал верхнюю резную переднюю панель.

– Вы как, с перекуром работаете или без? – поинтересовалась Надя, приступившая к своему плану, который она придумала, получив указание генеральши: «плотника не отваживать».

– Не курю! Мне нормальная дыхалка нужна, – не без гордости заявил он и добавил зачем-то: – Мы с Антоном спортом занимаемся. В хоккей по вечерам играем, может быть слышали – ночная хоккейная лига?

– Дома по ночам сидеть надо, семьей заниматься, а вы по каткам шмыгаете, – проворчала Надя, у которой были свои представления о здоровом образе жизни.

– А мы холостые, да и играем не каждый вечер, так что на культурную жизнь и на девушек времени хватает, – парировал Давид.

– Ладно, холостой, пойдем на кухню, я там чай поставила, или тебе кофе сделать? И бутерброды, – распорядилась Надя, решив, что мастеру стоит все-таки сделать паузу и подкрепиться.

По пути Надя приоткрыла дверь, из-за которой звучала скрипка, и позвала: «Лора, приходи чай пить, сделай перерыв, отдохни – уже больше часа «пилишь».

– Добрый день, – произнесла высокая девушка в темно-синем трикотажном «комбинезоне», который был перехвачен поясом из такой же ткани, подчеркивая высокую талию. Руки были открыты, кожа немного смуглая, но не загорелая – видно, не часто жаловала Лара солярии. Она была в туфлях на высоких каблуках, что добавляло ей еще несколько сантиметров.

– Меня Лара зовут, а вы – плотник, который будет делать шкаф? – при этом она довольно откровенно рассматривала Давида.

– А меня Давидом зовут! И я не плотник. Плотники – те могут дом срубить, забор поставить, они с досками, с бревнами работают. А я столяр-краснодеревщик, к тому же реставратор. Это, так сказать, другая категория, – пояснил Давид, не в первый раз столкнувшийся с пробелами в знаниях о том, кто и чем занимается с деревом.

– Ну вот, а человечество все-таки поклоняется сыну плотника, а не столяра, – уколола его Лара.