этого? Пусть он представит вместо тебя министра своего, или жену любимую, да без разницы! Лишь бы свалить отсюда поскорее.

— Не могу, Марусенька! Да ты сама посмотри — фонит у него что-то! Амулет против ментального воздействия, точно тебе говорю. Да и у того парня, что нас провожал, такой же есть! Только не висит на шее, как изображение вашего божества, а в кармане лежит. Или на камзоле прикреплён.

Я призадумалась — на форменном кителе я видела личный жетон. Это Игорь о нём, что ли? И тут меня осенило:

— И зачем это нужно директору Велибору? Зачем он участвует в создании личных жетонов, заговаривая их?

— Для того, чтобы недобросовестные колдуны не могли повлиять на полицию. Да и не только на неё, как я полагаю. Личные жетоны есть у всех силовых структур, у законотворцев — депутатский мандат и далее по списку… — озарило Ваську.

— Хм, быть может! Но, зная нашего директора, я не допускаю мысли, чтобы он не оставил лазейку для себя. Чтобы он мог оказывать влияние на людей — не согласилась я.

— Я думаю, что директору Велибору такая защита от ментального вмешательства, как сейчас на этом человеке — не доставит какого-нибудь неудовольствия — улыбнулся Вадим — если только голова болеть будет. Ни для кого не секрет, что наш директор — один из самых сильных менталов тысячелетия. Не зря я в библиотеке с вами сидел!

— А то мы не знаем — прищурилась Вася, обозлившаяся, что это не ей пришло в голову такое объяснение — как он у Маньки блок быстро снял тогда, на «Битве Магов»!

Поспорив ещё немного на тему, действительно ли директор самый сильный маг из ныне живущих, мы немного успокоились, разве что Вася продолжала задвигать тему Тёмного Дитя:

— Ну, перспективно же ты более одарена, нежели он? Быстрее учишься, ну там… — Вася помахала в воздухе руками и сдалась.

Открылась дверь, и в комнату вернулся Дмитрий Константинович. Мы уставились на него с некоторый удивлением — уже успели забыть, для чего вообще пришли в отделение.

— Ну что, девочки! — оперуполномоченный поднял на меня глаза — Последний вопрос: назовите ваш полный адрес.

Я пожала плечами, и «назвала полный адрес». Информация не секретная, если ему надо… опер замер на секунду, затем сделал каменное лицо:

— Н-да! Как дела у Донатия? Я всегда мечтал, чтобы его характер изменился к лучшему! Если ведьмы его приструнили, буду искренне удивлён!

Пока что удивились только мы, я посмотрела на опера ещё раз — да нет же, он был человеком. Самым простым и даже весьма среднестатистическим. Видя наше удивление, Дмитрий Константинович пояснил:

— Эта квартира, в которой вы живёте, Маша, когда-то принадлежала моей супруге Анне.

Я задумалась, вспоминая — действительно, нечто знакомое мелькнуло в моей памяти. Момент покупки моей личной собственности не сотрётся из моей жизни никогда. Помнится мне, что хозяева ещё очень просили не пользоваться духовым шкафом… впрочем, я поняла, что теряю мысль разговора…

—… и с нашим домовым я познакомился при весьма интересных обстоятельствах!

— И каких же? — заулыбалась Вася.

— Он меня задушить собирался — буднично ответил человек.

— А я споткнулась о его котомки — предалась воспоминаниям Васька — скандалу –то было… Впрочем, он сейчас дома…

— Это вряд ли. Домовой не может оставить свою хозяйку одну, если он точно не знает, где она и с кем. Так что, я думаю, он где-то здесь!

Я вконец обиделась. Этот тип так легко говорит о Донатии. Конечно, не его же домовой! Я решила открыть дверь и проверить гипотезу Дмитрия Константиновича. Если честно, то он оказался прав: припадая ухом то к одной двери, то к другой, по коридору крался наш домовой, с маленьким узелком в руке.

— Футы — нуты, дуры-девки! Насилу вас сыскал! Пошто сбежали, мне про то не сказавшися? Хорошо, что у дяди Бори собеседник в подъезде объявился — разносчик Яндекс Еды зашёл, да по незнанию своему, сказал, что закончилась советская власть. Так что на крики я и подтянулся! — Донатий говорил про скандал и сладко жмурился, из чего мы сделали вывод, что истинным инициатором скандала в подъезде был наш домовой.

Вася хмыкнула, и Донатий взвился:

— И неча мне тут рожу натягивать! Маньку, значит, не дозовёсся, так я, как сподобился, добёг до вас. Вот, тута узникам вашим продухтов маленько в дальний путь. А то они нежрамши, поди, будут.

Донатий гордо протянул узелок, сделанный из столовой салфетки, и зашёл в кабинет.

— О, как! — насупившись, пробурчал он — То-то мне с самого утра икалося, а это вона чё!

Домовой хитро прищурился, вскарабкался на стул позади Дмитрия Константиновича. И приготовился к качественному: «Бу!» тому в ухо. Но оперативник показал себя человеком понимающим, и сказал в пустоту:

— День добрый, Донатий! Как тебе новая хозяйка?

Домовой обиделся пуще прежнего, и, судя по тому, что опер стал смотреть вполне осознанно, «включил режим видения чоловиком».

— Хреновая, скрывать не буду! Ответственности — никакой, друзья — такие же полудурошные, сам видишь! Да если бы не я, так и померли где-нибудь в подворотне, бедолаги! А всё едино, в покое живу.

Дмитрий Константинович немного смутился и пробормотал что-то относительно того, что его старшая дочь, Анелия, действительно, немного беспокойный и шаловливый ребёнок. Поскольку Донатий сам был «немного беспокойным и шаловливым», я терялась в предположениях об этой маленькой девочке — Анелии.

— Впрочем, мы немного отвлеклись от темы — решила кое-что прояснить я — скажите мне, Дмитрий Константинович, откуда у вас возникла мысль о том, что мы не совсем обычные нарушители закона?

— Да ниоткуда — пожал плечами опер — просто оставил вас на пару минут не для того, чтобы вы вдоволь пообщались! — он кивнул куда-то вверх — Камера висит за мной. Так что я был только лишь немного удивлён, вот и всё! А, узнав у дежурного, что заявителем был мой старый сосед, мои подозрения лишь укрепились. Я имею в виду то, что вы не из этого мира. Как и моя супруга, разве нет? Только лишь ваши разговоры о «Битве Магов» немного смутили…

— От завернул, так завернул! — восхитился домовой — Ведьмы они, вот и всё, чего особенного? Тутошние мы все, окромя этих двух, что рядком стоят!

Дмитрий молча кивнул:

— И так, я повторяю свой вопрос: «Ваши документы»⁉

Мы не удержались и рассмеялись! А спустя некоторое время уж подходили к подъезду моего дома. Дяди Бори в окне не было. На сегодня важных дел решили больше не планировать — и так он вышел более чем насыщенный.

— Отец звонил — поделилась счастьем во время завтрака Василиса — я его просила, если будет возможность, поспрашивать у родичей запасные части для нашей швейной машинки. Сама понимаешь, нам не помешают.

Я согласно кивнула, действительно, если наш агрегат сломается, то гарантийный ремонт не предусмотрен.

—… так вот — продолжила Васька — отец сказал, что они присмотрели кое-что для нас, надо бы съездить, вдруг что стоящее!

Вадим приободрился, поняв, что близится знакомство с родителями своей суженой. И был настроен самым решительным образом, даже несмотря на то, что Вася очень настаивала на том, что родителям будет неудобно, что нынче у них не приёмный день, что их даже, возможно, не будет дома и всё в этом духе. Но Вадик был непреклонен — он твёрдо решил создать ячейку общества и узнать возможное будущее той самой ячейки.

— Ну, Васины родители живут много лет душа в душу, так что… Вася росла в атмосфере взаимопонимания и занятие общими увлечениями — вяло промямлила я.

Дело в том, что я не была уверена в том, как мне сказать нашему Вадику о том, что тётя Тома живёт много лет со своим супругом только потому, что они полностью отдаются своему хобби — бухают в свободное время. А занятыми они просто не бывают.

Вадим всё равно не успокоился, поэтому мы отправились в гости большим табором.

— Может, оно и к лучшему-то, за ентими же в оба глаза смотреть надобно — сварливо сказал Донатий, которому Вадим закончил помогать с уборкой в квартире.

Дверь в квартиру Васиных родителей отличалась от двери в жилище её дядюшки тем, что она могла закрываться на замок. Но была солидарна с нею в том, что выглядела столь же непрезентабельно.

— О, Васёнка наша нарисовалась! — поприветствовала свою дочь слегка нетрезвая тётя Тамара — А я тебе же припасла, что ты просила. Брательник нам с отцом рассказал, что ты за это ему на опохмелку оставила немножко.

Я только хмыкнула — после трёх бутылок водочки мало кто