— Нет, только чай.

— В таком случае прошу меня извинить. У меня много дел. Антон сейчас приготовит чай. — Он кивнул и направился прочь.

Внезапно Морган поняла, что обязана добиться правды.

— Камил…

Секретарь остановился и обернулся.

ЇДа?

— Простите, но я случайно подслушала ваш разговор. Вы уезжаете в Джамалбад? Завтра?

Он наклонил голову.

— Верно.

— Все, включая Нобилу?

— Тоже верно.

— Понятно, — прошептала она.

Камил немного помедлил, и на мгновение в его глазах опять промелькнула жалость, прежде чем его лицо приняло обычное бесстрастное выражение.

— Это все?

— Да, — солгала она.

У Камила и без нее хватало забот.

Но почему он так на меня смотрел? — спрашивала она себя, выходя с подносом из дома. Наверное, думал, что она тоже потребует выплатить ей неустойку и премиальные.

Впрочем, вряд ли его беспокоило именно это. Антон был первоклассным поваром и работал на них почти два месяца, в то время как она составляла компанию Нобиле чуть больше недели. При данных обстоятельствах ей повезет, если ей вообще заплатят.

Когда девушка вышла на террасу, ее сердце бешено забилось при виде Нобилы и ее сына, прогуливавшихся под руку вдоль бассейна. Элегантная пожилая женщина в просторной черной абайе казалась маленькой и хрупкой рядом с высоким, и широкоплечим Тагиром. Под бледно-голубым джемпером шейха угадывался торс, которому могли позавидовать античные боги.

Шейх слегка повернул голову, и Морган обнаружила, что разглядывает его лицо с прямым носом, четко очерченными скулами и волевым подбородком. Все в нем — от изгиба рта до походки — выдавало человека решительного и властного.

Связано ли его возвращение с внезапным отъездом семьи? Это не простое совпадение. До сих пор никто не говорил о преждевременном отъезде в Джамалбад.

Впрочем, она в любом случае ничего не могла поделать. Глубоко вдохнув, Морган направилась к бассейну. Отнеся поднос, она немедленно удалится.

Подойдя к столику, девушка криво усмехнулась. У ее досрочного увольнения все же есть один плюс, ей больше не придется иметь дело с шейхом Тагиром. Хоть какое-то утешение.

Тагир с точностью до секунды знал, когда Морган вышла из дома. Он физически ощущал ее присутствие. Она задержалась дольше, чем было необходимо для приготовления чая. Неужели он так сильно ее напугал? Едва Нобила сказала про чай, она помчалась в дом, как угорелая.

Шейх с нетерпением ждал ее возвращения. Наконец она появилась, но по-прежнему казалась напуганной, словно девственница перед первой брачной ночью — знала, но не до конца понимала, что ее ждет. Он усмехнулся удачному сравнению, в то время как его мать направилась в дом, чтобы отдать распоряжения Камилу.

Морган прекрасно подходила ему. Девушка настолько красива, что ни у кого не останется сомнений в том, что он выбрал ее именно по этой причине. К тому же она кроткая и покладистая и вряд ли станет мешать его планам. Этого вполне достаточно, чтобы нейтрализовать Казима.

Компаньонка наклонилась, чтобы поставить поднос. Льняные кремовые брюки обтянули ее упругие ягодицы, и Тагир с удивлением обнаружил, что желает ею обладать немедленно. Нет, ему не составит труда побить Казима его же оружием. С такой соблазнительной соратницей это будет даже приятно.

Морган выпрямилась и, не оглядываясь, пошла прочь. Тагир улыбнулся про себя. Она ошибается, если думает, что ей так легко удастся сбежать.

— Мисс Филдинг! — окликнул он ее. — Вы будете пить чай со мной.

Это прозвучало как приказ.

Девушка резко остановилась и обернулась. Вежливая улыбка на ее лице не могла скрыть неловкости.

— Боюсь, я принесла только две чашки.

Он небрежно махнул рукой, и джемпер обтянул его мускулистую грудь.

— Как видите, кроме нас с вами здесь никого нет.

— А как же Нобила?

Морган растерянно огляделась по сторонам.

— Ушла отдавать распоряжения прислуге.

Девушка сделала шаг в направлении дома.

— В таком случае мне следует ей помочь.

— Нет. — Тагир взял ее за руку. — Прошу вас задержаться. Я хочу с вами поговорить.

Морган посмотрела на него. Ее светло-карие глаза расширились от страха, губы приоткрылись. Кожа ее тонкого запястья была нежной и гладкой. Затем она сглотнула и вскинула подбородок.

— Если речь пойдет о завтрашнем отъезде, я уже знаю. — Она вдруг потупилась. — Я буду вам очень признательна, если вы меня отпустите.

Тагир не спешил сделать это. Пусть усвоит, что только ему решать — кто и что должен делать.

Когда он все же ее отпустил, она обхватила себя руками, словно замерзла. Но шейх знал, что ей совсем не холодно. Даже напротив.

— Пойдемте со мной и расскажите, что, как вам кажется, вы знаете.

Глаза Морган сверкнули, но она ничего не сказала и покорно пошла с ним. Тагир заметил, что девушка слегка прихрамывает, хотя и тщательно пытается это скрыть.

Вдруг шейху пришло в голову, что, возможно, есть медицинские причины, которые помешают ему сделать эту женщину своей женой. Возможно, он слишком торопится. Камил намекал ему на это.

Морган разочарованно вздохнула.

— Я слышала, что все возвращаются в Джамалбад, а временный персонал получает расчет.

— И вы ничего не имеете против? Разве срок действия вашего контракта не заканчивается только через две недели?

— Я буду скучать по Нобиле.

Тагир кивнул. Ему нравилось, в каком направлении двигалась их беседа.

— Кажется, вы тоже симпатичны моей матери.

Морган улыбнулась в ответ, и ее лицо засияло неземной красотой.

— Мне нравится слушать рассказы Нобилы о жизни в Джамалбаде. — Она пожала плечами. — Для меня все это экзотика.

Глаза девушки сверкали, пока снова не затуманились, и улыбка не исчезла с ее лица.

— В любом случае, — продолжила она, не глядя на него, — мне будет ее не хватать.

Тагир медлил с ответом, любуясь ее плавно покачивающимися бедрами. Ему нравилось, как она двигалась.

— Не обязательно, — наконец ответил он.

— Может, для вас и не обязательно, но мне нравится ваша мать. Ее общество доставляет огромное удовольствие, верите вы или нет.

Ее неожиданная вспышка раздражения удивила его. Значит, она не такая уж кроткая и сговорчивая. Принимая во внимание его планы, это может быть недостатком, но, в то же время, Тагир уважал людей, которые не боялись бросать ему вызов. Впрочем, сейчас он не мог ни о чем думать, кроме как о желании подчинить ее своей воле.