ощутить настроения массового потребителя, не срастаясь с ним в одну массу. Почему, собственно Владислав и пришёл сюда. Это место не чуждое творчеству, хотя и специфической формы и иногда здесь выделяют отдельный кабинет.

Компания, в которой работал Влад, занимается продвижением товаров массового, но с претензией на «продвинутых», потребления, и уже долгое время была на коне. Так что у Владислава был свой небольшой, но офис.

Влад, пройдя через холл и поздоровавшись со знакомыми, вошёл в свой уютный уголок чуть в стороне от лабиринта тонких стенок, между которыми обитает планктон.

Сбросив рюкзак на пол, возле рабочего стола, он нажал кнопку включения на компьютере. По завершении загрузки, монитор выстрелил в глаза сообщениями о заданиях по мелочи – это ежедневно даётся в нагрузку к крупным проектам, за некоторые из которых отчитываться приходилось раз в квартал. Влад бегло пробежал их глазами – ничего, он успеет. Мысли понеслись во вчерашний день… Вдруг раздался звонок.

– Да?

– Коваленко, почему опоздал?

– Извините, Александр Викторович, плохая ситуация в метро.

– Раньше выходить надо. Есть прогресс по «змейкам»?

– Разойдётся как горячие пирожки! – бодро отрапортовал Владислав – идея хоть и бредовая, но вполне может зайти, а я запущу все скудные точки узнавания в мозгах потребителей.

– Ладно, смотри. До связи.

– До свидания.

Владиславу очень нравился либерализм, доходящий до разгильдяйства, царящий в компании. Если хоть на секунду допустить, что маркетинг – это разновидность творчества, то, как и всякое творчество, он не может существовать в несвободной атмосфере. Это было уже второе крупное опоздание за последние две недели.

Наконец, он сел и начал вспоминать.

Влажность стоит такая, что воздухом можно захлебнуться. Он бесполезным движением вытер лицо – всё равно через несколько секунд с него польются ручьи. В поле зрения попадает лишь то, что выхватывает фонарик из космической темноты канализации. «А что я там искал?», – снова задал он себе этот вопрос. Странно, он помнил, что задавал себе этот же вопрос ещё там, под землёй, но не помнил, ответил ли на него. Вода ручейками просачивается через стены и стекает в болото, которое достаёт уже до колен. По голове непрерывно бьют вонючие капли. Через несколько десятков метров канализационная вонь стала острее.

«Зачем я сюда спустился?»

За поворотом вода стала резко подниматься и уже доходила до верхней части бёдер. Абсурдность происходящего не даёт сосредоточиться и наконец осознать, что он тут ищет. Где-то впереди послышался всплеск, он остановился. Ничего необычного не было, только эхо разносит всплески воды от его ног и шлепки падающих капель. Он идёт дальше, и когда начинает с трудом передвигать ноги в мутной воде, слышит параллельный своим шагам звук. Впереди идёт кто-то ещё. Тело охватила дрожь, заставившая мелко трястись нижнюю челюсть. С трудом успокоив себя мыслью, что возможно тут ходят диггеры, он пошёл дальше, предварительно направив свет фонарика вперёд, повыше. Не то, чтобы свет фонаря доставал до дна, когда он светил чуть ниже, так, что было видно ноги до колен, но это помогало создавать визуальный ландшафт дна в голове, чтобы не оступиться. Он пропустил момент, когда вода температуры человеческого тела поднялась до пояса, до того уровня, когда тело человека принадлежит воде. Он споткнулся и выронил смартфон в воду.

Какое-то время Влад стоял, давая глазам привыкнуть к темноте. Бессмысленно: тьма была абсолютной. Вдруг он уже не услышал, а почувствовал движение чего-то сопоставимого по размеру с человеческим телом. Оно ушло под воду. Тело было физическим, потому что он ощущал движение в толще воды. Странно, но сердце не выпрыгивало из груди – на этот раз оно замерло, как будто затаилось. Вдруг в глубине зажёгся свет. Это точно не его смартфон – у того не было водозащиты. Свет из глубины стал приближаться. Он увидел руку, держащую прямоугольник смартфона. Тот вынырнул, слепя и не давая разглядеть кто перед ним. Прошло две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять секунд… Свет оставался на месте, и человек впереди не двигался и не заговаривал.

В дверь постучали.

– Да?! Крикнул Владислав напряжённо.

– Слав, пойдёшь на обед? – задала вопрос миленькая рыжая головка, просунувшись в дверь.

– А… Нет, спасибо. Я сегодня опоздал, позавтракал тоже поздно, – соврал он. – Позже перекушу.

Дверь закрылась. Последнее воспоминание не желало покидать кладовку памяти.

Вдруг его дёрнуло как от удара током.

Из густой тьмы, образовавшейся за источником света, в освещённое пространство стало вплывать лицо. Он догадался кто это едва кончик носа и подбородок оказались в его полосе. В покрытое светом пространство втиснулось его собственное лицо, только глаза смотрели глухо, не содержа в себе ничего человеческого. Секунду оно смотрело на него двумя чёрными колодцами, освещённое фонариком снизу. А потом его собственные губы в отражении выдали мёртвенную улыбку с чёрным провалом рта. И больше Владислав не мог вспомнить ничего из этого вечера.

Глава II

Снова подвывал ветер и снова, как и в предыдущие ночи он не мог спать. Ночь, сгустившись из сумерек, заволокла привычную картину за окном и опустила на огромный город свой мрак. Кто-то пользуется им, чтобы делать то, чего нельзя делать днём, кто-то выходит на крыши, чтобы посмотреть на звёзды, а кто-то просто пытается уснуть. Но Владислав не принадлежал ни к одной из этих категорий.

Поначалу он не придавал значения происходящему и каждый раз, как в детстве, когда в голове начинал вещать серый ламповый телевизор, он пытался выключить мерцающую цифровую рябь. Пройдя постсоветские образовательные учреждения, лучшее, что может осознать подрастающий человек – это то, что во всём, от начала до конца нужно полагаться только на себя – это способствует формированию трезвого взгляда на жизнь. Циником Владислав не являлся – просто хорошо умел отграничивать реальность от выдумки.

«То, что творилось в моей жизни, напоминает завязку фильмов про безумцев, – думал он». Но человеку, которому нужно рано вставать, чтобы успеть на работу это по боку. Он просто существует, а в перерывах – глушит подавленные желания развлечениями, приводя себя в пригодное для продолжения жизни состояние.

Теперь же что-то изменилось.

Кошмары наяву стали преследовать чаще, многие привычные вещи, как поход в туалет, после выпитого на ночь стакана воды, превратились в пытку, а днём выбивали из колеи расплывающиеся и дрожащие головы прохожих и водителей, которые, казалось, смотрели только на него. Другие прохожие последнего явно не замечали. Но после столкновения с Крабусом – единственным пока физическим контактом с необъяснимым, Владислав осознал, что эти твари реальны и могут причинить