— Это была не простая случайность. Если память мне не изменяет, с лошади он упал во время стычки с проклятыми Бьюкененами.

— Да, я знаю. Я плохо его помню, да и горы тоже помню плохо, хотя слышала много и о нем, и о горах. Мы уехали, когда я была совсем маленькой. После папиной смерти мама вернулась со мной в Эдинбург, где жила ее семья, и спустя несколько лет снова вышла замуж. Мой отчим купец, успешно торгует шерстью и высококачественным сукном.

— Когда-нибудь вы должны вернуться в горы, госпожа Дункан, — заметил Найл.

— Сомневаюсь, что такое возможно, — поспешила ответить она. — Мой отчим во мне нуждается. Он не слишком доверяет клеркам, а поскольку зрение у него сильно ухудшилось, счета по вечерам проверяю я.

— Женщины редко бывают наделены такими способностями.

— Мужчины тоже, — парировала Сабрина. Он снисходительно усмехнулся:

— Но проверять счета — довольно странное занятие для девушки, признайтесь.

— Возможно. Но я хорошо разбираюсь в цифрах. И не собираюсь просить за это прощения.

— Очевидно, помимо способностей к математике, у вас есть еще и темперамент.

Вообще-то это не так, подумала Сабрина. Обычно она вела себя ровно и сдержанно. Но сегодня на нее что-то нашло. Ей хотелось дерзить, огрызаться и делать все наперекор. Она явно была не в своей тарелке. Этот мужчина пробудил в ней самые скверные ее качества.

— Мой темперамент обычно считали очень спокойным.

— Признаюсь, я удивлен. Для девицы, которая постоянно подпирает стену на балу, у вас явно недостает кротости.

— Для гедониста у вас избыток откровенности.

Его ленивая улыбка была греховно-обезоруживающей.

— Так вот как вы обо мне думаете? Считаете меня гедонистом?

— Гедонистом, охотником за удовольствиями, распутником.

Он непринужденно засмеялся.

— По слухам, я постоянный участник извращенных оргий и вакханалий, но слухам не всегда можно верить.

— Насчет оргий и вакханалий не знаю, слышала только, что вы готовы соблазнить первую встречную.

— Вот это неправда. Я соблазняю лишь тех, кто мне интересен, уверяю вас. — Он присмотрелся к ней попристальнее. В глазах его появился глумливый блеск. — Готов поспорить, что я мог бы соблазнить тебя, маленькая мышка. Сабрина затаила дыхание. Она не могла заинтересовать такого мужчину. Он просто над ней насмехался.

— Искренне в этом сомневаюсь. Я берегу свое достоинство.

— Как это скучно!

Она с трудом сдержала смех.

Он лениво поправил кружево на манжете.

— И я свое. Несмотря на подмоченную репутацию, я ни за что не лишил бы юную деву ее самого драгоценного сокровища. Особенно с такими ханжескими взглядами на жизнь.

Странно, но Сабрина была разочарована.

— Какое облегчение знать, что ты в безопасности…

— Разве я сказал, что вы в безопасности? — Он приблизился к ней на шаг. — Жаль терять такой славный вечер. — Тон его оставался непринужденным, но непринужденность была наигранной. Сабрина напряглась. — Я думаю, что мог бы, не покривив душой, пообещать вам, что вы получите удовольствие, удостоившись моего внимания. — Он улыбнулся.

Сабрина шагнула в сторону. Теперь она точно знала, что испытывает ягненок, увидев волка. Найл был гораздо выше ее, широк в плечах и весьма мускулист, и, когда выплеснул на нее все свое обаяние, она почувствовала себя совершенно беззащитной. Но она не забывала о том, что все это игра, что он слишком хорошо знает, какую власть имеет над женщинами. Нет, она не будет пешкой в его игре.

— Надо мной вы не властны… уверяю вас.

— Не властен?

Столько нежности было в его голосе, столько чувственности. Взгляд его согревал и возбуждал. Он таил опасность.

Внезапно ночь ожила, заиграла запахами, звуками, какими-то удивительными ощущениями. Сабрина вдруг с неожиданной остротой почувствовала, что они тут одни, что ситуация становится все опаснее. Что на нее нашло, если она позволила себе остаться наедине с этим мужчиной? У нее отчаянно не хватало опыта для этого поединка воли, для тех словесных игр, в которых он был мастером. Найл Макларен и леди Ширвингтон знали, что делали, когда разыгрывали ссору, — это была лишь прелюдия к любовной игре. Сабрина была совершенно неопытна, и ее шансы уцелеть сводились к нулю.

Очевидно, разум ее оставил, или это ночь околдовала ее.

— Мне надо идти, — тихо произнесла Сабрина, и голос ее дрогнул.

— Нет, останься. — Он коснулся ее щеки кончиками пальцев.

— Это… неправильно, — пробормотала она, испугавшись ощущения, которое пробудила в ней его ласка.

— А ты всегда делаешь только то, что правильно, моя сладкая?

— Да… всегда.

— Не может быть, чтобы ты меня боялась.

Сабрина прикусила губу. Она боялась не его, а исходившего от него искушения, разливавшегося теплой волной по телу.

Она смотрела как завороженная в его глаза. Одурманенная его чувственным взглядом.

— Мне потребуется минута, не больше, чтобы разжечь в тебе страсть, мышонок.

Сабрину била дрожь. Он стоял так близко, что она чувствовала его жар, его мужской запах.

Он подошел еще ближе, его голос перешел в соблазняющий шепот.

— Ты хочешь, чтобы я заставил гореть твою кожу, сладенькая? Хочешь вспыхнуть, как свеча, от моего прикосновения?

Она не в силах была произнести ни слова, не могла даже шевельнуть пальцем. Он ласково коснулся ее лица.

Сабрина закрыла глаза, сопротивляясь магическому действию его прикосновения. Затем его палец провел по ее губам.

— Посмотри на меня, дружок.

Она повиновалась. Он не сводил с нее глаз.

У нее мелькнула мысль, что он сейчас ее поцелует, и она, замерев от восторга, ждала.

И когда, наконец, он завладел ее губами, Сабрина почувствовала себя совершенно беспомощной.

У девушки кружилась голова, мысли путались.

Когда он поднял голову, она ощутила боль разочарования, отразившуюся в ее взгляде. Это не ускользнуло от Найла, и он улыбнулся:

— Тебя никто еще не целовал, мышонок? «Целовали, но не так!» — хотелось ей крикнуть.

Он накрыл ладонью ее щеку, опустил голову и понизил голос до страстного шепота:

— Хочешь, я тебя еще раз поцелую?

Его поцелуй был долгим, интимным. Его губы ласкали ее губы, это была игра ради того чувственного наслаждения, которое испытывал он сам, даря его ей.

Когда в рот ей проник его язык, она буквально обезумела от желания, готовая отдаться ему прямо сейчас.