Если реформаторы на какое-то время получили право составлять проекты и издавать указы (Гуансюй издал свыше двух десятков указов), то консерваторы во главе с Цыси обладали реальной военно-политической властью в стране.

Сторонники реформ не могли рассчитывать на поддержку Жун Лу или Ли Хунчжана – верных приверженцев политики Цыси. Они решили привлечь на свою сторону Юань Шикая. Юань – китаец по национальности, выходец из влиятельной феодально-бюрократической семьи. В 1880 г. поступил на военную службу и принимал участие в усмирении антикитайского восстания в Корее. В 1885 г. его назначают китайским наместником в Корее, где он длительный период времени выполнял военно-дипломатическую службу. В результате поражения китайских войск в японо-китайской войне Корея была потеряна для Китая, и это вызвало острое недовольство Юань Шикаем со стороны Цыси и маньчжурского двора.

Юань Шикай слыл богатым промышленником: он вкладывал свои капиталы в строительство и расширение фабрик, заводов, шахт, а также в железнодорожное строительство Северного Китая. Он усиленно пропагандировал идеи модернизации армии, поддерживал некоторые реформы и принимал участие в деятельности реформаторской организации «Союз усиления государства». Юань Шикай понимал, что Китаю нужны преобразования, чтобы догнать передовые страны. Но он слабо верил, что император Гуансюй и его наставник Кан Ювэй способны осуществить такого рода реформы.

14 сентября 1898 г. генерал Юань Шикай прибыл из Тяньцзиня в Пекин и был принят Сыном Неба в летнем дворце. В первой ознакомительной беседе императора с гостем, Гуансюй не мог сразу же раскрыть все планы реформаторов. Они поговорили о модернизации вооруженных сил, о создании современной армии. На вопрос императора о преданности, если Юань Шикая поставят во главе вооруженных сил страны, последовал ответ о «готовности преданно исполнять свой долг до последнего дыхания». Когда вскоре Цыси донесли о встрече Юань Шикая с императором, она пригласила первого и допросила его с пристрастием. После этого она пришла к мысли, что готовится заговор против нее.

Затем генерал Юань Шикай тайно вновь был приглашен на встречу с Гуансюем. Она происходила в сумрачном Тронном зале императорского дворца Запретного города, куда едва проникал утренний свет, были предприняты специальные меры предосторожности. Император сидя на лакированном троне дракона посвятил Юань Шикая в свои реформаторские планы: Юань Шикай должен немедленно вернуться в Тяньцзинь и убить Жун Лу, затем во главе войск вернуться в столицу и взять под стражу Цыси. В конце беседы Сын Неба даровал гостю золотую стрелу – символ власти при исполнении императорского повеления. Пообещав все исполнить, генерал пошел на предательство доверчивого императора. Вернувшись 20 сентября 1898 г. в Тяньцзинь, он немедленно направился в резиденцию маньчжура Жун Лу и пересказал ему планы и замыслы реформаторов. Уже через час после встречи с Юань Шикаем Жун Лу ехал в специальном поезде в столицу. Нарушив все установленные церемонии он добился немедленной встречи с Цыси и пересказал новости полученные от Юань Шикая о казни Жун Лу и взятии под стражу императрицы. 64-летняя императрица по получении этого известия в слепой злобе и страхе за свою жизнь приняла решение совершить государственный переворот. Поздно ночью вся дворцовая стража была заменена преданной Цыси гвардией под командованием Жун Лу. Рано утром она выехала из своей летней резиденции, направившись в Запретный город, чтобы наказать Гуансюя.

В то время среди обслуживающего персонала императрицы существовало правило: если Цыси выезжала из летнего дворца в Пекин, то на высоком месте летней резиденции зажигали яркий факел, который могли видеть в столице. Это служило сигналом для евнухов Запретного города быть готовыми к встрече вдовствующей императрицы.

Утром 21 сентября 1898 г. Сын Неба спал крепким сном, не подозревая, что над его головой сгустились грозовые тучи и не предполагая, что он предан генералом Юань Шикаем и планы его раскрыты. Его преданный евнух, заметив сигнал о скором прибытии Цыси, поспешил в опочивальню императора, разбудил его и предупредил о скором прибытии паланкина вдовствующей императрицы. Интуитивно почувствовав что-то недоброе, император поспешил предупредить Кан Ювэя о грозящей опасности. В записке, написанной второпях Кан Ювэю, говорилось: «Мое сердце охвачено великой печалью, и это невозможно выразить на бумаге. Вы должны немедленно отбыть за границу и изыскать средства для моего спасения». Кан Ювэй успел бежать в Тяньцзинь, где его встретил японский консул, под защитой которого он прибыл в Дагу, а оттуда на английском пароходе – в Шанхай. Когда руководителям дворцового переворота стало известно об отъезде Кан Ювэя из столицы, в Тяньцзинь и Шанхай были отправлены срочные телеграммы, извещавшие о внезапной смерти императора от пилюль, якобы данных ему беглецом. Властям предписывалось арестовать Кан Ювэя как убийцу императора и казнить его на месте. В соответствии с этими инструкциями едва пароход с Кан Ювэем прибыл в Шанхай, как представители маньчжурских властей явились на его палубу с требованием выдать беглеца, но встретили энергичный отказ со стороны капитана, заявившего, что Кан Ювэя на пароходе нет (в то время как он был спрятан в трюме). Представители маньчжурских властей возвратились в город ни с чем. Итак, несмотря на предложенное Цыси большое вознаграждение за живого или пойманного Кан Ювэя, при содействии англичан реформатору удалось избежать ареста в Шанхае и найти убежище в Гонконге. Игнорируя указ об его аресте державы не выдали реформатора маньчжурскому правительству и это приводило Цыси в бешенство.

Цыси 21 сентября утром лично прибыв в императорский дворец, арестовала Гуансюя, его охрану и евнухов. Молодой император был посажен под домашний арест в небольшой дворцовый павильон Иньтай, расположенный на островке посреди озера Наньхай внутри Запретного императорского города в Пекине, а 14 приближенных евнухов и личная охрана были казнены. Дворцовый павильон, где должен был томиться Гуансюй, соединялся с другими дворцами лишь единственным подъемным мостом. Император-узник практически мог общаться только с евнухами, назначенными для наблюдения за ним. Даже его законная жена Лун Юй довольно редко могла его навещать.

Отобрав у Гуансюя императорскую печать, Цыси в тот же день от его имени опубликовала указ, вводивший регентское управление; в этом указе император признавал, что он «оказался не в силах» разрешить множество вопросов, связанных с управлением империей в крайне сложной обстановке и «просил Цыси вновь взять бразды правления в свои руки».

Итак, начиная с1898 г. Гуансюй находился под домашним арестом на этом острове.

«Можно себе представить, – писал один из современников этих событий, – что перечувствовал несчастный император в своем заточении в одиноком помещении среди озера, в могильной тишине дворца. Как прежде – один со своими горькими думами, несбывшимися надеждами, с погубленном делом, над которым все они так горячо, так беззаветно работали. Где его друзья, где этот удивительный человек Кан Ювэй, который своими пламенными речами побудил дремавшую душу и заставил ее затрепетать в неудержимом порыве к свету и добру? Жив ли он, удалось ли ему спастись. Вот те мысли, которыми терзался Гуансюй в своем одиночестве».