Таво сидел в своей крепости, украдкой наблюдая за лесом, птицами и зверями, и играл в охотника, выслеживающего дичь и выбирающего жертву. Он взял с собой любимое оружие – рогатку, охота с которой бывала успешной. Иногда он переживал из-за того, что убивает мелких зверушек, но чаще всего считал это необходимостью, поскольку иначе их расплодилось бы слишком много. Он не знал, с чего вдруг ему в голову пришла такая идея, но в последнее время его часто посещали странные мысли, все более темные и неприятные, но вместе с тем довольно интригующие.

Следя за белкой, прыгавшей в нескольких ярдах от его укрытия, он переместился, не выходя из крепости, так что зверек оказался прямо перед ним, но по-прежнему не видел его. Он поднял рогатку, натянул тетиву, прицелился и выпустил в цель гладкий круглый камень.

И промахнулся.

Белка шарахнулась в сторону и убежала.

Через несколько минут он попытался подстрелить птицу. С тем же успехом. Таво рассердился на свою неспособность сделать то, что он уже делал много раз и без каких-либо сложностей. Он выбрал место поудобнее, опустился на колени и стал ждать. Минуты бежали, и, помимо гнева, его начало охватывать нетерпение.

Наконец неподалеку приземлился ворон. Таво тщательно прицелился и приготовился выстрелить. На этот раз он не промахнется. Глубоко вдохнуть, оттянуть тетиву – выстрел!

Камень ударился о землю в доброй паре футов от ворона и отлетел в сторону.

Опять промах.

Юноша окончательно потерял самообладание. Он вскочил, более не пытаясь прятаться, и принялся визжать, и выть, и топать ногами, и размахивать руками, как мельница, – его просто трясло от бешенства. Он хотел уничтожить хоть что-то. Нет, он хотел уничтожить все!

И тут внутри у него как будто что-то взорвалось. Он почувствовал, как крик поднимается к горлу и, подобный порыву ветра, вылетает наружу через открытый рот. Построенная им крепость разлетелась на кусочки, усыпав обломками все вокруг. Потрясенный, Таво застыл на месте. Крепость сровнялась с землей, и теперь он стоял посреди груды обломков, ошарашенно глядя на окружающий его лес, откуда исчезли и звери, и птицы.

Таво сразу все понял. Его охватило смешанное чувство удовлетворения и страха – он не понимал, что ему делать с этим даром, которого он так жаждал. Сможет ли он управлять тем, что возникает без предупреждения? Как же найти способ заставить дар служить ему верой и правдой?

Остаток дня Таво посвятил поискам ответов на эти вопросы, но безуспешно. То ли магия пропала так же неожиданно, как и возникла, то ли ему просто не удавалось подчинить ее себе. К заходу солнца разочарование оказалось настолько сильным, что Таво стал применять те немногие магические силы, которые ему все же удавалось в себе вызвать, просто для разрушения. Он уничтожал все: деревья и кусты, попавшихся ему на глаза зверушек, птиц, имевших несчастье пролететь у него над головой. Наконец он пошел домой – потрясенный и рассерженный, но снедаемый желанием рассказать все Тарше.

Таво думал, что теперь учеба пойдет как по маслу. Тарша должна научить его, как контролировать магию, как использовать силу в своих целях. Но по какой-то неизвестной причине девочка не смогла объяснить все так, чтобы он ее понял. Она говорила брату, что нужно делать, как делать, какие чувства могут возникнуть и как не дать магии вырваться на волю. Она заставляла его тренироваться снова и снова, глубоко в лесу, подальше от людей. Но каждое упражнение стоило ему огромных усилий, магия ускользала от него, не поддавалась ему, и все усилия раз за разом заканчивались ничем. Он тяжело работал, но все было напрасно.

В конце концов Тарша сказала, что нужно подождать, пока магия укоренится в нем. У него неслыханно мощный дар, но Таво просто еще не привык к нему. Со временем он овладеет искусством магии в полной мере. Нужно запастись терпением.

Однако Таво Кайнин никогда не отличался выдержкой. По натуре он был человеком отчаянным, необузданным, а неудачи только раздражали его. Он регулярно тренировался, следуя советам Тарши, и со временем научился немного контролировать свою силу, но до мастерства сестры ему было очень далеко, поэтому жалкие попытки руководить своим даром никогда не приносили ему удовлетворения. Как ни странно, удовлетворение он испытывал лишь в тех случаях, когда магия, казалось, действовала сама по себе, вырываясь из своего хозяина, подобно языкам пламени, в которое плеснули масла, – такая же жаркая и необузданная. Разрушения были ужасны, но они облегчали его боль и смягчали чувство поражения.

Со временем – прошли месяцы после того, как Таво обнаружил в себе магический дар, но по-прежнему пытался обуздать его, – юноша начал заигрывать с этими спонтанными всплесками, провоцируя их появление необузданным, иррациональным поведением. Тарша предупреждала его, что этого делать не стоит, но разве она могла понять, как он страдает? Она руководствовалась добрыми намерениями, но никто не мог понять, каково это – пытаться совладать с подобной мощью, способной подчинить себе кого угодно. Как бы ни сдерживался Таво, магия сводила на нет все его усилия, направленные на ее обуздание, она подрывала его самообладание, путала мысли, пожирала разум.

Наконец родители поняли, что их дети обладают магическим даром, и попытались помешать им использовать его, но оказались слишком слабы для этого – по крайней мере, когда наткнулись на сопротивление сына. Тарша, в отличие от брата, послушалась их и прибегала к магии лишь от случая к случаю. Но контролировать Таво оказалось делом сложным: он постоянно шел на поводу у гнева. Его магия становилась все яростнее, все разрушительнее. Материальный ущерб деревни Бекинг-Фелл взлетел до небес. Другие дети, кому не посчастливилось вызвать у него приступ гнева, отлетали далеко в сторону, словно отброшенные порывами ветра неслыханной силы. Один мальчишка, постоянно обижавший Таво, однажды и вовсе пропал, и больше его не видели.

***

Тарша Кайнин навсегда запомнила тот день, когда ее брата прогнали из деревни. Это случилось через два дня после ее тринадцатого дня рождения, который брат помог ей отпраздновать в родном доме вместе с родителями. В тот день Таво наказали, но Тарше удалось уговорить родителей выпустить его из комнаты: он должен был провести под замком пять дней за убийство соседской коровы.

Несмотря на всю ее помощь и поддержку, несмотря на то, что он понимал, к чему приведет неправильное обращение с магией, подобные случаи повторялись. Создавалось впечатление, что он сам себе не хозяин.

«Послушай, Тарша, – говорил он ей, – есть вещи, которые я должен сделать, даже если все пойдет не так. Я должен выяснить, что со мной происходит. Почему я не могу контролировать магию так, как ты? У тебя все получается с легкостью, а я словно карабкаюсь по скале, срывая ногти. Я делаю все, что в моих силах, ты же знаешь».

Таво всегда делал все, что в его силах, – по крайней мере, он так говорил. Вот только силы каждый раз оставляли его.

Итак, он использовал свой дар – опять, хотя сестра неоднократно укоряла его за это, – и сил сопротивляться дару не хватило: корова погибла. «Да это же всего лишь корова! – твердил он родителям, но его заперли в комнате и оставили одного. – Подохла и подохла. Кому какое дело?»