— А… — отзывается Масленников. – Было такое дело…

— Звонит мне как‑то один наш краевой руководитель, мы с ним вместе Кубанский сельхозинститут заканчивали. Я, говорит, тут по соседству отдыхаю, в Гагре, но что‑то мне скучно, выпить даже не с кем, приезжай. Ну, я в машину и — к нему, тут езды‑то полчаса, границы с Абхазией ещё не было тогда, проезд свободный. Приезжаю, он в санатории имени ХУ11 партсъезда разместился. Пошли мы с ним гулять, в одном местечке посидели на свежем воздухе, в другом… А в Абхазии ведь как? Всюду вином торгуют прямо на улице, зазывают: «Подходи, дорогой, попробуй!». Ну, мы с ним напробовались как следует. Возвращаемся поздно уже в санаторий, он просит: ты только меня до моего номера доведи, а то я уже плохо помню, куда идти. Заходим в санаторий, света нигде нет, ну, мы почти что на ощупь движемся, вроде вестибюль прошли, вроде по какой‑то лестнице поднялись, потом вроде куда‑то, наоборот спустились, вдруг дверь, я её чуть толкнул – открылась, заходим, он за мной идёт, полагает, что я знаю, куда идти, а я и сам первый раз там, да и выпил тоже. Ну, зашли, я по стене рукой пошарил, нащупал выключатель, раз – свет зажёгся. Смотрим: зал, ряды стульев, народ сидит, в основном в тюбетейках, вроде как узбеки. То ли они там кино смотрели, то ли концерт, я так и не понял. Свет загорелся, все тюбетейки разом к нам повернулись, смотрят молча.

Товарищ мой пятиться начал и куда‑то пропал, а мне неудобно стало перед ними, ну, я и говорю:

— Здравствуйте, товарищи узбеки!

Они заулыбались и нестройно так загудели: салям алейкум …

— Как, — говорю, — отдыхается? Как кормят? Жалобы на обслуживание есть?

Они ещё больше разулыбались и головами мотают: нет, мол, жалоб, все хорошо!

— Ну, продолжайте, — говорю, — отдыхать.

Свет обратно выключил и – в дверь. А узбеки там остались сидеть, в темноте. Чего они там сидели, мы так и не поняли. Это вообще не наш санаторий оказался. Нам надо было в «ХХУ11 партсъезда», а мы к «Челюскинцам» забрели.

Весь чайный домик покатывается со смеху, девушки в кокошниках подливают чайку, кто‑то просит вместо чая налить ещё рюмочку… Дед Масленников вошёл, кажется, в раж.

— Про лосося, Анатолий Алексеевич, давай про лосося.

— Разве в Чёрном море лосось водится? – удивляются гости из Москвы.

— А! Не верите! Вот и маршал Устинов не поверил, — смеётся Дед.

— Маршал Устинов? Разве он уже маршал?

— А вы про какого Устинова? Если про генпрокурора теперешнего, то он‑то насчёт лосося как раз в курсе, он же у нас прокурором города был. А то – другой Устинов, министр обороны был такой, маршал.

— Так вот. Приехал к нам на отдых маршал Устинов. Дмитрий Фёдорович его звали. Ну, застолье, как водится. Подали рыбу разную — форель, осетра, барабульку тоже, копчёную. И зашёл само собой разговор про рыбалку, кто когда чего ловил и поймал. И кто‑то из наших ляпнул вдруг про лосося. Маршал сразу:

— Да откуда в Сочи лосось?

Вот точно, как вы сейчас, с недоверием. Наши все в один голос:

— Водится, Дмитрий Фёдорович! Черноморский лосось называется.

— Да это не лосось, наверное, что‑нибудь другое. Не может тут быть никакого лосося, уж я‑то знаю!

— А вот мы вам докажем. Завтра же к обеду будет вам черноморский лосось.

— Ну, ну, посмотрим… — и видно, что всё равно не верит.

А начальником КГБ был у нас в то время такой полковник Соколов. Вот он вышел из комнаты, связался по телефону со своими и дал им поручение: найти немедленно рыбаков знающих, и чтоб к утру был лосось. Поймать, говорит, и доложить мне лично в любое время суток. Ну, те всех на ноги подняли, нашли мужиков надёжных, отвезли ночью куда надо, места‑то знают, и к утру выловили большого такого, хорошего лосося. И часа уже в четыре утра звонят на квартиру этому полковнику Соколову, докладывают: поймали! Тот спросонья не понял, кого поймали, где, что? А у самого моментально сработало: министр обороны находится на вверенной территории, лицо, как у них говорят, охраняемое. Мало ли что!

— Кого поймали? – кричит в трубку.

— Да лосося!

— Ах, лосося, тьфу ты! – он про него и думать забыл.

— Куда нам его?

Ну, тот в сердцах, что разбудили, да напугали зря, говорит:

— Засуньте его себе в ж…!

Хорошо, что звонил его же сотрудник, дежурный. Он как человек военный понял, конечно, правильно, сориентировался. В общем, полежал этот лосось в дежурной комнате КГБ до рассвета, а чуть солнышко — отвезли его на дачу к маршалу, отдали на кухню и к обеду преподнесли ему уже приготовленного.

Маршал удивился, конечно.

— Надо же, — говорит. – Действительно лосось, теперь буду знать.

Но есть почему‑то не стал. Его, кажется, адъютанты потом съели, лосося этого.

— Да… — говорят гости. – Весёлые были времена!

— Почему были? – обижается Анатолий Алексеевич. – У нас и сейчас не соскучишься. Вот уже при Ельцине был случай…

— Ах, при Ельцине? Тогда наливай!

— Как вы знаете, Борис Николаевич любил отдыхать в Сочи. По несколько раз в году наезжал. И когда он тут бывал, многие политики старались к нему на дачу попасть. Говорят, на отдыхе, на природе его легче было уговорить указ подписать или там снять кого с должности. Вот они и ездили сюда один за одним. А ещё была такая мода – приглашать президентов СНГ. Те с удовольствием. На Чёрном море погостить кому не охота! Тем более за хозяйский счёт. Президентам – отдых, а нашим, конечно, дополнительная головная боль: встретить, разместить, обеспечить сопровождение и все такое прочее…

Однажды ждали Шеварднадзе. По протоколу мэр Сочи должен встретить его в аэропорту и сопроводить на дачу к Ельцину. Мэром у нас все эти годы был Николай Иванович Карпов. Вдруг он узнает, что грузинский президент летит не один, а с супругой, значит, и Николаю Ивановичу надо свою везти в аэропорт, а она, как на грех, улетела накануне в Ленинград, к детям. Что делать? Одному встречать? Некрасиво получится, нарушение протокола. Не станешь же объяснять у трапа, кто куда уехал.

И вот что хитроумный Николай Иванович придумал. Звонит он своему непосредственному подчинённому, главе администрации Адлерского района, и заводит речь издалека: как, мол, семья, супруга как, дети? Тот говорит: слава Богу, все здоровы, а сам насторожился: с чего это он семьёй интересуется? В конце концов, Николай Иванович говорит:

— Слушай, Азат, ты это… не одолжишь мне на пару часов свою Тамару?

А Тамара – женщина видная, можно сказать, красивая, во всяком случае, Манане Шеварднадзе вполне под стать будет.