Может, это была моя вина, ведь я идеализировала его.

Аксель не был идеалом. Как он сам показывал, в нем были неприятные стороны, те, что нам всем хочется причесать и отполировать, пока они не исчезнут. А еще серые зоны. Достоинства, которые иногда превращаются в недостатки. То, что когда-то было белым, но со временем потемнело: его мечты, его смелость.

Я покачала головой и повернула за угол направо. Позвонила в дверь. Лэндон ответил и открыл. Он уже ждал меня, прислонившись к дверному косяку, пока я поднималась по лестнице. Его волосы были взъерошены, а рукава рубашки закатаны; я подумала, что он выглядит привлекательно, и улыбнулась, прежде чем запрыгнуть на него и крепко обнять.

– Какой энтузиазм, – пошутил он.

– Я собираюсь выставить три работы! – закричала я.

– Черт, милая, не могу передать, как я рад…

Я тяжело сглотнула, уткнувшись лицом в его шею, ненавидя, что он произнес это слово, которое я не любила слышать и всегда просила его не использовать. «Милая»… Я продолжала слышать его, произносимое хриплым голосом Акселя. С желанием. С любовью.

Я обняла Лэндона покрепче, заставляя себя не думать ни о чем, кроме хороших новостей. Поцеловав его в шею, поднялась выше и коснулась его мягких губ. Он закрыл дверь, а я обвила ногами его поясницу. Мы перемещались по его квартире, пока он не уронил меня на кровать. Я наблюдала, как он, стоя передо мной, расстегивает рубашку.

– Сейчас вернусь, – сказал он, и через пару минут, когда я услышала шум на кухне, он вернулся с двумя бутылками пива в руках. – Думал, у меня есть бутылка шампанского, но нет. Придется налить это.

– Прекрасно. – Я взяла открывашку и сняла крышки.

– За тебя. – Наши бутылки звякнули. – За твои мечты.

– И за нас, – добавила я.

Лэндон благодарно посмотрел на меня, прежде чем выпить и закончить снимать рубашку. Он лег рядом со мной на кровать и притянул меня к себе. Он поцеловал меня. Приласкал меня. Заполнил меня. Я обвила его ноги своими, думая о том, что ничего не может быть лучше.

6. Лея

С Лэндоном я познакомилась вскоре после того, как приехала в Брисбен.

Мы договорились погулять с Морган и Люси после ужасного дня – такого, какие иногда обрушиваются на меня в первые месяцы и сопровождаются воспоминаниями. Может быть, именно поэтому мне захотелось умыться, так как глаза мои все еще были опухшими от слез, надеть платье, которое я так и не достала из шкафа, и оказаться в баре, чтобы пропустить с ними по стаканчику.

В какой-то момент мы начали танцевать. Когда заиграла медленная песня, я ушла, сказав, что собираюсь заказать еще один напиток, но на самом деле планировала оставить их одних. Сидя на стуле перед баром, я наблюдала за их движениями под музыку, они улыбались и тихо переговаривались.

– Ты рисуешь? – спросил меня один парень.

– Как ты узнал? – нахмурилась я.

– По ногтям, – ответил он, садясь на барный стул рядом со мной и оглядываясь по сторонам в поисках официанта. У него были темно-каштановые волосы, раскосые глаза и заразительная улыбка. – А что именно рисуешь?

– Не знаю. Зависит… – тихо ответила я.

– Вижу. Ты одна из тех загадочных девушек?

– Уверена, что нет, – улыбнулась я, потому что меня забавляла его дедукция. Я была скорее, наоборот, слишком прозрачной. – Просто… день плохой.

– Понимаю, о чем ты. Давай сначала. Меня зовут Лэндон Харрис. – Он протянул руку. Я пожала ее.

– Приятно познакомиться. Лея Джонс.

Мы проговорили всю ночь. Не знаю, сколько было времени, когда я уже достаточно выпила и решила, что выпустить пар с совершенно незнакомым человеком – хорошая идея. Я рассказала ему о смерти родителей, о моей истории с Акселем, о трудных месяцах, проведенных по приезде в Брисбен… обо всем. Лэндон был одним из тех людей, что излучают уверенность. Он внимательно слушал, перебивал меня, когда это было необходимо, и тоже делился подробностями своей жизни: как требовательны были к нему родители, как сильно он любил фотографию и скалолазание, когда удавалось вырваться.

Когда мои подруги собрались расходиться, я сказала им, что останусь с Лэндоном еще ненадолго. Он предложил мне прогуляться до общежития вместе. Когда мы брели по улицам и наши голоса разрывали тишину ночи, я осознала, что уже давно не чувствовала себя так спокойно. Когда мы подошли к двери дома, он немного нерешительно приблизился, оперся рукой о стену и поцеловал меня; это было неловко, но приятно. Он отстранился и посмотрел на меня в оранжевом свете уличных фонарей.

– Ты все еще любишь его.

Это был не вопрос, а просто утверждение, но я все равно кивнула и постаралась не заплакать, потому что мне хотелось, чтобы это было не так; я бы хотела иметь свободное сердце и получше узнать такого парня, как Лэндон, такого очаровательного. С того дня он стал одним из моих лучших друзей. За следующие несколько лет я познакомилась со многими другими парнями, а у него было несколько девушек, которые оказались не такими, как я ожидала. Я ограничивалась сексом на одну ночь, где искала что-то, чего никогда не находила. Вскоре я поняла разницу между «трахаться» и «заниматься любовью», между тем, чтобы вожделеть человека и любить его. Эта грань была прочерчена слишком явно, и я уже не могла представить, что когда-нибудь снова переступлю ее.

Ранним зимним утром, когда я позвонила в дверь его дома со слезами на глазах и колотящимся о ребра сердцем, Лэндон сразу же открыл.

– Что случилось? – спросил он, закрывая дверь.

Тревога. Эти симптомы были хорошо мне знакомы. Я тяжело сглотнула.

– Думаю, я ничего не чувствую, Лэндон, думаю…

Я не могла говорить. Он обнял меня, и я спрятала голову у него на груди, подавляя рыдания. Это было очень тяжелое время для меня. Меня пугала мысль о том, что я снова стану пустой, о том, что могу онеметь. Перестать рисовать… От одной лишь мысли о такой перспективе в горле вставал комок. Но с каждым днем эмоций становилось все меньше, и я обнаружила, что встаю каждое утро только потому, что знаю, что должна это сделать. Меня больше не удовлетворяли ни поцелуи незнакомца, ни воспоминания, за которые я цеплялась, когда мне нужно было их нарисовать, излить.

– Тише, Лея. – Лэндон погладил меня по спине.

Я почувствовала легкую дрожь, когда его рука двигалась вверх и вниз. А дальше я не думала – просто позволила себе действовать импульсивно. Я дышала ему в щеку, дрожа от страха, замечая, как хорошо он пахнет, какая мягкая у него кожа… Наши губы соприкоснулись, будто бы естественно. Лэндон покрепче притянул меня к себе, и мы целовались, казалось, целую вечность, не торопясь, просто наслаждаясь поцелуем.

Когда мы начали раздеваться, я почувствовала себя в безопасности. Когда мы опустились на матрас в его спальне, меня охватило чувство комфорта. А ощутив его движения внутри меня, я поняла, что меня любят. Прошло много времени с тех пор, как я испытывала такое, поэтому я прижалась к нему; к его спине, к его дружбе, к его миру, потому что присутствие его рядом было безмятежностью и спокойствием после бури. Через неделю ко мне приехал брат. Мы встретились в тихом кафе, где подавали вкусные сэндвичи с курицей. Заказали два, как обычно, плюс напитки, и тут я увидела, как он потирает затылок и вздыхает.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросила я.

– Я… я думаю, что должен тебе сказать.

– Давай. Расскажи мне, что бы там ни было.

– Я снова виделся с Акселем.

Мой желудок сжался, когда прозвучало это имя. Я бы хотела сказать, что оно не вызвало во мне никакой реакции, я бы хотела быть равнодушной к этим пяти звукам, я бы хотела…

– Зачем ты мне это говоришь? – запротестовала я.

– Это справедливо, Лея. Я не хочу, чтобы между нами была ложь. Я даже не планировал этого, просто знаю, что, потусовавшись с Нгуенами на днях, я